Читательница "Московских историй" Ульяна Данилова жила в окрестностях Пушкинской площади - в Большом Палашевском, тогда Южинском переулке. О детстве там она уже рассказывала. Сегодня — об «узорах и штрихах», бабушке из семьи ссыльных дворян и непременном букете полевых цветов после уборки.
Прочитала воспоминания Сергея М.:
В комнате стоял большой гардероб с зеркальной дверью, это зеркало отнимало много времени: мама дышала на него, потом полировала это место сухой тряпкой, затем дышала на соседнее место и снова терла. Я и сейчас помню эти замутненные, матовые пятна на зеркале - следы дыхания моей мамы.
Подумала, что это живая картинка к известному стихотворению Осипа Мандельштама:
На стекла вечности уже легло
Моё дыхание, моё тепло.
Запечатлеется на нём узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть —
Узора милого не зачеркнуть.
Удивительны эти узоры и штрихи, которые остаются нам на память о родителях и наших бабушках-дедушках.
А по поводу уборки тоже могу кое-что вспомнить. Зимой в городской квартире меня особенно не нагружали, пылесос-холодильник-стиральная машина - всё это было, хотя, конечно, не такое продвинутое, как теперь. А вот летом в деревне я тоже участвовала в "клининговых" мероприятиях. Помимо мытья пола руками и выбивания ковриков и половиков, проветривания их на заборе нашего дома, было еще такое: матрасы из конского волоса и пуха-пера, пуховые подушки выносились на солнце, распарывались и долго и нудно перебирались руками. За один день эту работу было не сделать.
Таким образом постельное бельё каждый год готовилось к зиме. Я только потом уже поняла, что бабушка делала то же самое, что делала ее мать в 19 веке. Бабушка была из семьи ссыльных в Сибирь дворян, прислуги два человека на 13 детей, поэтому они сами всегда много и тяжело работали.
После уборки мы с ней шли в поле и собирали букет полевых цветов, которые ставили в синий кувшин в комнате или террасе. Это тоже было обязательным.