Трезубец на обложке паспортов в начале украинского кризиса вызывал тёплые чувства у наших европейских соседей. ЕС сумел перенести нашествие пяти миллионов арабских беженцев. Казалось, пять миллионов украинских приживутся легче. Но нет.
Текст Александра Берзина
Разрыв в настроениях между мартом и концом сентября огромный. Весной даже отъявленные прибалтийские националисты учились розмовлять на языке батальонов теробороны. В Вильнюсе возле российского посольства в пруду убивали рыбу, выливая туда бочки с кроваво-красной краской. У дверей посольств России от Варшавы до Таллина прокатилась волна флешмобов и перформансов: женщины раздевались и мазали ноги красной краской, символизирующей массовые изнасилования. Музыканты Кауперс из «Брейнсторма» и Бусулис из новогодних огоньков на Первом обматывались жёлто-голубыми флагами и требовали дать Зеленскому больше оружия.
В той среде беженцам первой волны было уютно и тепло. Прибалты и поляки украшали свои дома их флагами, жертвовали деньги. Латвийский министр образования Муйжниеце ходила в майке с нецензурной надписью о русском корабле. Национальная интеллигенция истерично требовала «спасти «Азов».
Несколько месяцев не было ничего важнее для стран Восточной Европы, чем заступаться за граждан Украины. Но продлилось это недолго. Традиционный национализм победил.
Ещё летом языческое хуторское прошлое одолело идеологию тотальной допомоги. Преступления украинских мигрантов в Европе перестали игнорировать. Их начали массово задерживать за кражи.
Прибалты поняли, что гости бегут в Европу зачастую не от страданий, а за халявой, которую легко было выжать на волне поддержки «маленького несломленного европейского народа».
В июле-августе их стали выселять из гостиниц и квартир, сократили пособие, наладили учёт. До этого одни и те же украинцы ухищрялись сначала получить деньги в Риге, потом в Берлине, затем отработать по схеме ещё несколько европейских столиц. Теперь это сложнее.
К украинцам в благословенной западной демократии чаще стали относиться как к людям второго сорта. Со зданий снимаются флаги «несломленной державы», эгоисты-артисты снова занимаются собой вместо солидарности с Украиной. Сердца окаменели.
Арабским беженцам в 2015-м в Европе помогали щедрее, и это вызывает у украинских беженцев ощущение несправедливости. В августе Эстония и Латвия сказали, что бюджетных денег на поддержку не осталось – живите как можете, ищите работу.
Последней цитаделью побратимства оставалась Польша. Для партии «ПиС» президента Дуды и премьера Моравецкого это был элемент политической стратегии. Во-первых, показать Еврокомиссии, что слухи о польском национализме преувеличены. Во-вторых, земли малопольских воеводств, которые в Киеве почему-то называют Западной Украиной, нужны самой Варшаве.
Но и поляки не выдерживают и всё больше отворачиваются от беженцев. «Здесь Польша, а не Укрополь!» – кричат они на шествиях протеста. Во главе недавнего марша шли депутаты сейма. Такие акции грозят охватить всю страну.
В Польше почти три миллиона беженцев. Многие теперь сбегут дальше, на запад, – туда, где больше пособия и выше уровень толерантности. Пока.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.