От аэропорта до Санта-Фэ-дэ Богота было пятнадцать километров и превосходная машина Лукаса пролетела их за несколько минут. Но в сам город Лукас не заехал, а обогнул его по окружной автостраде и помчался на бешеной скорости на юг. Дайне была не против. Туда ей и было нужно.
Лукас перестал болтать и она смогла сосредоточиться на своих мыслях. Жаль, думала на, что не довелось увидеть Боготу. Кто знает, когда ей еще представится случай побывать там. Теперь, после того, как Дайне прожила несколько лет в городе бледнолицых, ей иногда все же хотелось попробовать на вкус большой мир.
Скоро она будет дома. И она уже взрослая. По меркам бледнолицых – нет, но в племени чуа девушки начинали рожать детей с шестнадцати. Возможно, Дайне тоже подыщет для себя первого мужа среди чуа или одного из колумбийцев, жителей деревни отца, и начнет продолжать свой род.
Дайне задумалась, кто мог бы стать ее первым мужем. В колумбийской деревне было мало молодых мужчин. Большинство из них ушли к расположенной недалеко от деревни кокаиновой плантации и расположенному там же заводу по переработке листов растения в наркотик. Там платили хорошие деньги тем, кто умел держать язык за зубами. А кто не умел этого делать, тот больше уже не нуждался ни в деньгах, ни в прочих земных радостях.
Несколько парней также ушли к повстанцам. Про них вообще ничего не было слышно. Лишь однажды сосед отца, Рамон, ездивший по делам в Ла-Педреру, рассказал, что видел своего давно пропавшего сына, проезжающего мимо в кузове старого автомобиля. Он был одет в камуфляжную форму, и с ним было еще несколько человек. Рамон закричал, но сын его не услышал.
В племени чуа было очень много молодых охотников. Некоторые из них проявляли к Дайне большой интерес еще когда ей было четырнадцать. Но мама не разрешала ей разговаривать с ними. Закон чуа строг – девушке должно быть не меньше шестнадцати лет. До этого возраста девушка считается еще слишком незрелой, чтобы родить здоровых детей.
Тем временем Лукас свернул с шоссе на дорогу поуже и похуже. По ней ему было трудно ехать быстро и он сбавил скорость. Вокруг, почти наползая на дорогу, расстилались джунгли. Спустя час езды дорога из асфальтированной превратилась в бетонную. Вокруг не было ни души. Ни машин, ни людей, ни даже животных. Словно на земле больше никого не осталось.
Наконец машина въехала на огромную закрытую территорию, обнесенную глухим бетонным забором и с охраной на въезде. Охранники, или компаньерос, как их называют в Колумбии, открыли ворота и машина въехала внутрь.
Перед Дайне открылся чудесный вид. Большая белоснежная вилла, высотой в три этажа , обнесенная широкой верандой, казалась сказочным дворцом. Перед виллой была зеленая лужайка с разбросанными там и сям клумбами. Территория была обсажена высокими стройными пальмами, пушистые верхушки которых шелестели на горячем тропическом ветру. За виллой был сад, засаженный деревьями с яркими цветами, а за садом – бассейн и рядом с ним несколько шезлонгов.
- Нравится? – спросил Лукас, выйдя из машины и открыв для Дайне дверь..
- Очень, - искренне ответила она.
На территории были еще и другие постройки, такие же светлые и нарядные, как и вилла, но поменьше в размерах. Часть сада была огорожена высоким забором, примыкающим к основному, и там ходили два охранника в камуфляжной форме и с автоматами в руках.
- Где Глория? – спросил Лукас у подбежавшего темнокожего мулата, пожилого и благообразного.
- Госпожа у бассейна,- ответил тот.
- Пойдем, - обратился к Дайне Лукас и пошел первым.
Они прошли территорию и подошли к бассейну. Там под тентом лежала в шезлонге молодая красивая женщина в белом купальнике. Рядом с ней в почтительной позе стоял официант в темном костюме и галстуке-бабочке. Видно было, что он просто плавится от жары. Женщина лениво тянула из бокала на тонкой ножке светло-зеленый напиток, в котором плавала оливка. Увидев Лукаса, она просияла.
- Дорогой! – воскликнула она и вскочила с шезлонга так порывисто, что расплескала содержимое своего бокала. Ее губы прижались ко рту Лукаса и он не сразу смог вырваться. Во время поцелуя он не закрывал глаз и смотрел на Дайне. Та ответила ему взглядом исподлобья.
- А это кто? – женщина оторвалась от Лукаса. – Что за замарашка? Дорогой, ты перестал брезговать помойками?
- Это мой сюрприз, - кисло ответил Лукас. – Эта девочка – твоя соплеменница, индианка чуа. Разве ты не узнала ее по амулету и татуировкам?
Улыбка Глории превратилась в оскал, из глаз плеснуло ужасом. Она была смуглой и черноволосой, на ее руках и лице были нанесены татуировки, похожие на те, что были и у Дайне, но это была грубая подделка, кустарная работа, плохая имитация. Глория не была индианкой и даже не слишком-то была на нее похожа. Оставалось только удивляться, как этого не видел Лукас. Дайне вдруг расхохоталась и Лукас уставился на нее:
- Что смешного? – подозрительно спросил он, а Глория уронила свой бокал и он упал на плитку возле бассейна и разлетелся на кусочки.
- Сестра! – воскликнула Дайне на языке чуа и заключила ошалевшую Глорию в объятия. – Как я рада видеть тебя!
Притянув Глорию к себе, она уткнулась ей в волосы и прошептала на ухо по-испански:
- Я не чуа, ты – тоже. Подыгрывай мне и я тебя не выдам.
Глория нервно стиснула Дайне обеими руками и понесла какую-то тарабарщину. Она не говорила даже на кечуа, более упрощенной версии языка чуа. Минуты две обе девушки взволнованно трясли друг друга, и если Дайне совершенно искренне веселилась, то улыбка Глории было похожа на резиновую маску.
- Милый, - сказала она наконец, поворачиваясь к Лукасу. – Какой неожиданный подарок ты мне сделал! Теперь мне не будет так одиноко, пока ты в отъезде.
- Я знал, что ты будешь довольна, - ответил Лукас, удовлетворенно рассматривая их обеих. Заметив это, Глория чуть отошла от Дайне, чтобы их отличие не бросалось в глаза.
- Что мы будем с ней делать? – спросила она. – Поселим ее с остальными?
Дайне посмотрела на нее внимательно при этих словах. Годы жизни в Москве немного притупили ее обоняние и она только теперь, после слов Глории, обратила внимание на запах духов, пота и масла для загара, идущий из-за высокого зеленого забора, отделяющего часть территории.