Наконец 12 марта 1952 года было сформулировано новое обвинение (прежнее, о сотрудничестве с немцами, отпало за неимением оснований), оно звучало так: «Он, будучи, в 1941 году в окружении немецко-фашистских захватчиков, нарушил служебный долг и воинскую присягу, уничтожив партбилет, бросив оружие, сняв форму командира Советской армии и, переодевшись в гражданское платье, следуя на территории, занятой немцами, был арестован и допрошен немецким командованием, о чём скрывал от органов советской власти в течение длительного времени». По мнению следователей, в действиях Ласкина содержались признаки преступления, предусмотренного статьёй 193-17 п. «б» УК РСФСР. И потому меру наказания должна была выбирать Военная коллегия Верховного суда СССР.
Получив такое обвинение, Ласкин дважды обращался в Военную коллегию с просьбой простить его ошибку и реабилитировать.
29 мая 1952 года Военная коллегия Верховного суда СССР на подготовительном заседании вынесла следующее определение: состав преступления должен быть переквалифицирован на п. «а» статьи 193-17 УК РСФСР. По этой формулировке уже не грозила высшая мера.
После долгой и мучительной волокиты с допросами Военная коллегия не стала далее затягивать процесс. 5 июня 1952 года на закрытом судебном заседании Военной коллегии Ласкин заявил: «Предъявленное обвинение мне понятно, виновным себя ни в чём не признаю, за исключением только того, что я после выхода из окружения скрыл факт задержания и допроса меня немцами».
Военная коллегия не приняла окончательного решения, сочла, что доказательств вины Ласкина недостаточно, дело было направлено на доследствие в Главную военную прокуратуру. В ходе доследования в течение июля-августа наконец были допрошены бывшие сослуживцы Ласкина. К его удовлетворению, большинство из них дали ему положительную характеристику. В частности, полковник С. П. Семёнов заявил: «Каких-либо отрицательных явлений со стороны Ласкина не наблюдал… В период пребывания с ним в окружении он вёл себя как подобает командиру Красной армии, каких-либо неправильных действий он не проявлял и высказываний отрицательного характера не допускал… Лично Ласкин при подготовке атаки прорыва и во время самой атаки руководил войсками хорошо. Надо прямо сказать, что своим личным примером при атаке на немецкую батарею Ласкин спас тяжёлое положение… Ласкин в нашем корпусе считался хорошим офицером, грамотным, волевым. И даже предполагать о каких-либо его грязных намерениях в период пребывания в немецком окружении я не мог…»
Полковник С. С. Покровский также характеризовал его положительно: «Мне никогда за время совместной работы с Ласкиным не приходилось наблюдать за ним каких-либо порочащих его действий, как на работе, так и в личном поведении… При личном контакте с Ласкиным за ним ничего отрицательного я не замечал… Мне не известен ни один случай, чтобы командующим фронтом отменялись бы распоряжения или директивы, разработанные и отданные от имени командующего фронтом начальником штаба Ласкиным».
Положительно отзывались о Ласкине также подполковник С. И. Родионов, полковник Е. В. Ханчин, генерал-майор Н. М. Трусов.
Но были высказывания несколько иного характера. Так, генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский заявил, что Ласкин растерялся и струсил после открытия немцами сильного пулемётного и миномётного огня. Однако позже, уже на очной ставке с Иваном Андреевичем, поправился, сказав: «В отношении Ласкина должен сказать, что это был хороший начальник штаба дивизии, знающий своё дело».
Был допрошен и генерал-полковник М. С. Шумилин, который характеризовал Ласкина как человека строго официального, хотя и несколько замкнутого. «С его приездом организация связи, управления войсками не нарушалась. Он нормально поддерживал эти свои обязанности, но инициативы своей не проявлял… Частные приказания Ласкина по вопросам текущим были правильны и мною не отменялись».
Помимо показания свидетелей к делу приобщили две боевые характеристики на Ласкина. Первая была от 20 июля 1942 года, когда Ласкин занимал должность командира 172-й стрелковой дивизии, подписана командующим Приморской армией генерал-майором И. Д. Петровым, вторая – от 12 января 1943 года, когда Ласкин возглавлял штаб 64-й армии, и подписана М. С. Шумиловым. В характеристиках отмечалось, что Ласкин – грамотный, вдумчивый и решительный командир.
Исходя из вышеприведённого, можно было предположить, что всё складывается по справедливости: свидетели, коих Иван Андреевич добивался много лет, вызваны и прибыли, тем более дали положительные показания. Но момент истины всё оттягивался.
28 и 30 августа 1952 года Ласкин вновь обратился с заявлениями в Военную коллегию Верховного суда СССР, излагая доводы в своё оправдание и прося о снисхождении за его проступки.
2 сентября 1952 года состоялось второе закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Ласкин настойчиво добивался своего оправдания. Главное, он заявил: «Кроме того, что я скрыл от органов советской власти факт ареста меня немцами при выходе из окружения, виновным себя не считаю и ни в чём не признаю».
Дело близилось к завершению. Ласкину дали последнее слово, в котором он сказал:
«Сокрытие ареста – это ошибка. Прошу понять, что это моя ошибка, а не преступление. Я не преследовал никакой преступной цели, скрывая свой арест. Ошибка это большая, но не преступление. Допустив эту ошибку, я честно воевал. Никогда в бою я не терялся. После выхода из окружения я был назначен начальником штаба дивизии. А через десять дней я уже был назначен командиром дивизии… Восемь месяцев я командовал дивизией, а затем сектором под Севастополем. Эти восемь месяцев были периодом непрерывных боёв. Я действовал на Ялтинском направлении. Когда создалось трудное положение (противник выходил к северной бухте), генерал Петров приказал мне своей дивизией восстановить положение. И из дивизии мне было разрешено взять на операцию только два полка. Несмотря на это, успех немцев действиями моей дивизии был ликвидирован. И Севастополь сражался ещё 6 месяцев.
После Севастополя я 6 месяцев участвовал в боях под Сталинградом, начиная с дальних подступов, кончая пленением Паулюса. Затем участвовал в боях под Белгородом и оттуда был назначен на должность начальника штаба фронта. Я участвовал в организации десантной операции у Керчи, в освобождении Кубани. Мне дважды было присвоено генеральское звание. Меня дважды наградили орденом “Красное Знамя”, орденом Кутузова I степени, орденом США “Боевой крест”, которыми в то время награждали лучших командиров».
«Никогда я не терялся, не трусил», – этими словами он начисто отметал безосновательные показания вышеприведённых свидетелей. И продолжил:
«Я считаю, я заслужил того, чтобы пользоваться всеми плодами нашей Победы. Я могу ещё и хочу работать. Я буду честно работать на любом поприще.
Я думаю, что суд меня простит, о чём я очень прошу. Сокрытие факта ареста – это не преступление, это моя ошибка, и никто от этого не пострадал, кроме меня».
Казалось бы, справедливость восторжествовала. Как же иначе. Исстрадавшийся Иван Андреевич Ласкин уже примеривал себя к свободе, к встрече прежде всего с семьёй. Но – увы. Военная коллегия приговорила его к 10 годам лишения свободы, хотя и без поражения в правах. Заодно он был лишён воинского звания «генерал-лейтенант». Не зря же исстари говорилось: «Где суд, там неправда». Пусть он говорил правду, и только правду, но решение суда было неправым.
Срок наказания ему исчислялся с 18 декабря 1943 года. Но был в силе Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии в связи с Победой над фашистской Германией» от 7 июля 1945 года. В силу статьи 2 этого Указа Ласкин получил половинный срок наказания и 3 сентября 1952 года был освобождён из-под стражи.
Да, на долгожданной свободе. Не теряя ни дня, Иван Андреевич уехал в Грузию, к семье.
Как реализовать свободу, если за спиной 9 лет тюрем, тысячи дней унижений, страха, неотступно преследующих болезней? Если тебя не принимают на работу? И в семье не всё ладно: многие вещи, изъятые давным-давно, пропали бесследно.
Без работы. Без средств к существованию.
Нет, он не отчаялся. По истечении пяти месяцев он обратился с заявлением к Л. П. Берии. Описал всё подробно заполнившую ученическую тетрадь. Письмо попало к адресату лишь через месяц – 18 февраля 1953 года, от него – к заместителю министра государственной безопасности С. А. Гоглидзе, который положил резолюцию «на рассмотрение». Однако Иван Андреевич ответа не получил. Набравшись смелости, он снова обратился к Берии. Теперь оба заявления легли на стол первого заместителя министра государственной безопасности С. И. Огольцова. Спасибо, он твёрдой рукой смог вывести резолюцию: «Помочь с устройством на работу».
Помогли. Иван Андреевич начал работать… на обувной фабрике. Не будем гадать кем. Дважды генерал, как он мог выполнять распоряжения и задания какого-то начальничка.
Но нельзя сказать, что о нём забыли. Понятно, не та персона. Имя известно всему миру. Оставлять Ласкина в тени, в подвешенном состоянии – это же сенсационный материал для буржуазной прессы. В порядке надзора на рассмотрение пленума Верховного суда был направлен протест по делу генерала И. А. Ласкина. Документ, заслуживающий внимания:
«В своих показаниях и заявлениях Ласкин утверждает, что он выходил из окружения с группой командиров, среди которых находились его непосредственные и прямые начальники, в частности командир корпуса Новосельский, комиссар корпуса Семёнов, комиссар дивизии Конобевцев, которыми было принято решение переодеться в гражданскую одежду, спрятать оружие и документы.
Ласкин не отрицает, что скрыл факт задержания и допроса его немцами, но объясняет это желанием избежать каких-либо излишних подозрений со стороны соответствующих органов советской власти.
Допрошенные по делу основные свидетели хотя и дали показания, несколько отличающиеся от показаний Ласкина, но подтвердили наличие сложности обстановки, при которой не только Ласкин, но и другие командиры выходили из окружения в гражданской одежде и без оружия. Таким образом, в действиях Ласкина нет состава преступления».
Протест был принят. 29 мая 1953 года Пленум Верховного суда СССР постановил отменить приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 2 сентября 1952 года и на основании статьи 4 и п. 5 УПК РСФСР прекратить дело по обвинению Ивана Андреевича Ласкина. 19 июня 1953 года ему была выдана справка о полной реабилитации.
Несложное дело, возникшее на пустом месте и оторвавшее боевого генерала от основной деятельности лишь по подозрению. Можно было разобраться, не затягивая на годы. Впрочем, могло быть и гораздо хуже, мало ли погибло людей лишь по недоказанному подозрению или по чьему-либо злому умыслу.
4 июля 1953 года И. А. Ласкин, получив вызов, выехал в Москву, в Министерство обороны СССР. Восстановлен в звании 13 августа 1953 года. Вновь приступил к военной службе в качестве слушателя академических курсов при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова. В 1955 году получил назначение на должность начальника штаба Южно-Уральского военного округа, с июня 1958 по ноябрь 1965 года являлся старшим преподавателем Военной академии Генерального штаба на кафедре оперативного искусства.
Болезни преследовали неотступно. В связи с этим Иван Андреевич в 1965 году вышел в отставку по состоянию здоровья. Умер в июле 1988 года. Похоронен в Минске.
Иван Андреевич был убеждён, что боевой путь, пройденный им в составе воинских формирований, будет интересовать многих, поэтому оставил свои сочинения: «На пути к перелому» (М., 1977) и «У Волги и на Кубани» (М., 1986). По оценке знатоков, они представляют интерес. Одно неизвестно: составил ли он воспоминания о пребывании в тюрьмах. Не может же быть, чтоб простил…
Повторяю: в Башкортостане имя генерала Ивана Андреевича Ласкина было всегда в почёте. О его пребывании под следствием в течение столь долгого времени если и было известно, то довольно узкому кругу лиц, поэтому на уроках истории в школах, на экскурсиях по залам музеев, когда речь идёт о Сталинградской битве и её финале с пленением Паулюса, никто не может не упомянуть имя этого легендарного генерала. Этого Иван Андреевич заслуживает, если бы не был нашим земляком. А тут гордость особого порядка: он – наш. А то, что допустил ошибку, в которой можно было сознаться в своё время, – это не особо меняет дело. С кем не бывает. Ещё древние говорили: «Никто не свободен от ошибок».
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Из архива: апрель 2012г.
Автор: Фарит Вахитов
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт,
где Вы найдете много интересного и нового,
а также хорошо забытого старого!