Сюжет - Алексей Шейдеров
Не является реальной историей.
- Ох, доченька, не успеваю покупать, горит все на тебе! Ну что же ты такая отчаянная! - вздохнула Наталья, глядя на очередные порванные на коленях колготки младшей дочери Софии.
По меркам деревни, где жила Наталья, их семья была далеко не бедной. Да что там деревни - даже в райцентре они считались бы довольно зажиточной семьёй.
Данила, муж Натальи, был местным представителем закона, и мнил себя вершителем судеб в этом и ещё двух подведомственных ему населённых пунктах. Данила Киселёв обложил данью всех самогонщиков района, слесари в автомастерской чинили его автомобиль за бесплатно и в любое время дня и ночи. Огород пахали местные ханыги за бутылку и обещание лояльности к мелким кражам, они же рубили дрова. Пока жители деревни вкалывали на благо зарвавшегося участкового, сам он проводил время в развлечениях и праздности.
Наталья была женщиной мягкой и покладистой, воспитанной в духе "молчи и слушайся", что в полной мере реализовывалось в отношениях с мужем.
- Я деньги приношу, я вас кормлю, а от тебя многого не требуется: молчи и не перечь! - кричал Данила каждый раз, когда напьётся, стуча кулаком по столу. Всё по лучшим традициям Домостроя.
Дочери - старшая, Катя, и младшая, София - характером пошли в мать. Они были девочками мягкими, добрыми и незлобивыми. Только София была уж очень непоседливой: стоило ей выйти на улицу, как тут же с ней непременно что-то происходило. То в глубокой луже новые сапожки оставит, то озеленит в процессе ловли кузнечиков новенький белый сарафанчик.
Проблема была ещё в том, что капитан Киселёв, ввиду своей безумной, доходящей до грани ревности, вбил себе в голову, что Софию Наталья где-то нагуляла. Киселёв внешне походил на цыгана: иссиня-черные жёсткие волосы, жгучие карие глаза, смуглая кожа. Наталья тоже не отличалась блондинистостью: тёмно-русая, с ярко-зелёными глазами. А вот София уродилась в бабушку, маму Натальи: светлые кудрявые локоны её волос обрамляли белокожее личико с румяными щёчками, а глазки поражали своей голубизной. Данила и слушать ничего не хотел о такой вещи, как генетика, и постоянно упрекал Наталью в неверности. Оскорбления, тычки и даже пьяные побои стали в их семье обычным делом. Наталья, с детства видя, как отец бил мать, была отчего-то уверена, что так почти у всех...
***
Женщина переодела дочь в платье, обработала ей царапины на коленях и отправила безвозвратно испорченные, не подлежащие ремонту колготки в мусорное ведро. Это были последние колготки, остальные ещё до этого дня отправились по тому же адресу. Наталья задумалась.
"Надо бы съездить в город, купить одежду для девочек", - подумала она.
Во дворе залаяла собака. Их собака Дунай, пёс спокойный, умный, хронически не любил пьяных, в том числе и своего собственного хозяина.
- Опять на рогах... - прошептала Наталья, заранее готовясь к очередному скандалу.
Вдруг лай оборвался и перешёл в жалобный визг. Это Данила пнул пса в бок в целях воспитания:
- Чтоб место знал! - так обычно оправдывал своё поведение "мужчина".
Данила был не трезвый, но и не пьяный - как раз то состояние, когда злоба била через край, и заглушить её могла лишь очередная порция горячительного. Не здороваясь, он зашёл в дом, скинул форму и переоделся в домашнее. Наталья знала, что сейчас он уйдёт в дровяной сарай, где хранились его запасы спиртного, что называется, догоняться, и осторожно, чтобы ещё сильнее не разозлить мужа, сказала:
- Данечка, в город надо бы, Соне колготок купить, последние сегодня ей одела...
Данила молча свернул на неё глазами и хлопнул дверью. Наталья отправилась за ним. Когда муж устроился за импровизированным столом в сарае, женщина снова осторожно сказала про необходимость поездки в город.
- Ну едь, чего ты мне-то об этом докладываешь? Как по мужикам бегаешь, мне об этом не сообщаешь, - скривился Данила.
Булькая, наполнился очередной стакан. Киселёв залпом опрокинул его, занюхал хлебом и ехидно захихикал.
"Начинается..." - подумала Наталья, но промолчала.
- Данечка, мне деньги нужны, я чего за тобой пошла-то...
- А мужики твои чего, кошëлка старая, всё, только за бесплатно с тобой готовы? - прорычал Киселёв.
- Данила, я не для себя прошу, а для дочек, - едва сдерживаясь, произнесла Наталья.
- Вот пусть те, от кого ты их вывалила, их и содержат! - пьяно загоготал Киселёв.
На свою беду, на этот раз Наталья не выдержала...
- Придурок ты синеносый, совсем допился, да?! - вскричала Наталья, - Ничего святого для тебя, сволочь, не осталось!!!
Казалось, он того и ждал. Лицо его на миг озарила злорадная ухмылка.
- Ты что, шалава, себе позволяешь?! - заорал он и коротко, без замаха, ударил ее по лицу. Наталья удержалась на ногах, поэтому он ударил еще раз, сильнее. Тут женщина не выдержала и бессильно рухнула на старый диван. Бил ее супруг со знанием дела, стараясь не оставлять синяки.
Вдруг он услышал жалобный детский плач. В дверях сарая стояла Соня. Старшая, Катя, на своё счастье гостила у бабушки. Соня забрела сюда, чтобы посмотреть, не родились ли котята у их кошки Милки, которая обитала тут же на охапке сена в углу.
- Что воешь, гадёныш?! Такая же потаскуха вырастешь, как и мамаша твоя! - ослепленный злобой, выродок схватил девочку за светлые кудри и буквально швырнул в сторону дивана. Но, по всей видимости, не расчитал силы и девочка врезалась головой в угол верстака, после чего молча сползла на пол. Белые кудряшки окрасились кровью.
Данила замер. Он подошел на негнущихся ногах к дочери, пощупал пульс. Пульса не было, как, впрочем, и особой жалости. Вернее, жалость-то была, но не к несчастному родному ребёнку, а к самому себе. Перед глазами четко нарисовалась совсем нерадостная картина - суд, приговор, этап, ментовская зона под Нижним Тагилом, петушиный угол... В своем бесславном лагерном будущем он не сомневался. Как всякий патологический трус, он мог показывать силу только с теми, кто не в силах был ему ответить.
Мысли лихорадочно забегали. Наталья так и лежала без сознания на продавленном диване. Неожиданно пришло, как ему казалось, озарение: "Я же мент, мне по штату положены враги, на них и свалим"
Сняв с гвоздя висевшие там старые вожжи, оставшиеся от проданной лошади, он сделал на одном конце петлю и перекинул через стропило. Затем подтащил под него жену, просунул ее голову в петлю и натянул противоположный конец веревки. Наташа судорожно задергалась, захрипела, пытаясь высвободиться, но тщетно. Через несколько минут все было кончено.
"Теперь алиби" - подумал он. Завел мотоцикл, кинул в коляску пару бутылок водки и поехал в соседнюю деревню, там у него была любовница, почтальонка Оксана, дама безбожно пьющая, беспардонная, по пьяни терявшая не то что счёт дням, но и забывавшая собственное имя.
Пробыл он у почтальонки до темноты и убедил таки её, что пьют они второй день.
Вернувшись домой, он "обнаружил" трупы жены и дочери. Дальше - бюрократия. В тюрьму в итоге отправились всё тело же местные ханыги, что рубили дрова и убирали огород у нелюдя Киселёва. Мол, неудавшееся ограбление...
***
Прошла неделя.
В одну из ночей Данила проснулся вдруг словно по будильнику. Просто открыл глаза и почувствовал, что на него кто-то смотрит. В свете полной луны Киселёв увидел, что снаружи у окна маячит невысокий силуэт. Встав с кровати, он подошел к окну и к своему ужасу, узнал в этом силуэте покойную дочь Соню.
Она смотрела на него не отрываясь, потом ее лицо исказила гримаса боли, казалось, она рыдает, но плача не было слышно. Вдруг в голове отчетливо прозвучал голос дочери:
- Папа, за что? Я же просто хотела котят погладить, я же ничего плохого не сделала, за что?
Капитан попятился назад от окна. В голове тем временем нарастал плач дочери. Он схватился за голову, замотал ею, пытаясь прогнать наваждение, но в следующий миг боковым зрением заметил какое-то движение сбоку от себя. Когда он повернулся туда, то волосы встали у него дыбом, а мочевой пузырь неожиданно расслабился. В углу комнаты стояло облако голубоватого рассеянного света, который постепенно сгущался сильнее и сильнее, пока не приобрел очертания покойной жены. Призрак Натальи неотрывно смотрел ему прямо в глаза, она приблизилась, плывя прямо по воздуху, взяла его за горло и надавила. Последнее, что услышал Киселёв в этой жизни, был глухой, замогильный, голос покойницы:
- Дочь не прощу!
Труп участкового обнаружила соседка, которая зашла поинтересоваться, почему собака так воет второй день. Официальная причина смерти - удушение. Только вот теперь свалить "жестокое убийство на боевом посту" было не на кого, и дело закономерно попало в висяки.
И только соседка напротив, старая бабушка Полина, допросить которую не хватило ума по причине её почтенного возраста, видела, что в ту ночь младшая дочь капитана Софья стояла под окном и оглушительно рыдала. Баба Поля, страдающая старческой бессонницей и уже забывшая, что девочка мертва, тогда еще подумала: "Ночь ведь, чего это они ребёнка на улицу выгнали и не пускают?"
Желающим выразить автору материальное спасибо:
Карта Сбербанк: 5469 6100 1290 1160
Номер кошелька Юмани:
4100112007733929
Почитать ещё: