Столько чёрт нас мотал по Петушкам, Владимиру, Коломне, Туле… что хоть раз хотели спокойно: просто вместе посидеть где-нибудь неподалёку и – по домам. Однако всё началось с того, что дома в столице я потерял Лёху, своего закадычного друга и собрата-филолога. Вот такой он человек, как буква "ё", – вроде всегда есть, но в то же время моргнул, отвлекся, и нет его уже, только след стынет.
Вот и в тот день договорились, мол, вечером передохнем от книжек, пойдём пить, но чтоб без нюней "Жек, я тут птичку спасаю", короче, без опозданий – ровно в шесть нол-нол у бара неподалёку.
Всё утро я прятался от жары в библиотеке и нависал за дальним столом над древней рукописью. Не потому, что "надо": древность – последнее, чем мне было целесообразно заниматься, в то время как дома лежал новенький и не читанный к экзамену Шекспир. Но и логика была мне неведома. Привык делать просто то, что нравится. Хотя сегодня и это не клеилось: пытался разобраться в закорючках предков, даже представлял, как это пишет такой же оболтус, как и я – вон лишнюю гласную букву черканул, вон палку криво поставил, – и ничего. Уловить связь в предложениях текста никак не получалось. К тому же очень хотелось есть. Я не смог удержаться от соблазна и, смакуя заранее приготовленные дома бутеры, продолжил нависать над древней рукописью.
Когда солнце стало клониться в иную от окон читального зала сторону одна за другой начали загораться настольные лампы. Я не стал зажигать свою, но испачканный в еде палец облизнул и включил экран телефона. До встречи оставалось полчаса, а от Лёхи – ни слуху, ни духу.
Радовало то, что я хотя бы знал, где он. Ну или догадывался. Ещё днём Лёха написал, мол: "ЖЕКА", и понеслись пляски капса по телеге. Рассказал, что есть слух о приезде одного очень классного писателя в столицу, что его никто никогда не видел, а романы у него такие крутые, да и сам он – огонь – настоящий мужчина-загадка в тёмных прямоугольных очках. В общем Лёха понёсся в центр лицезреть этого Симу Лякрова. И пропал.
Я подождал десять минут, двадцать… "Вызываемый абонент не может ответить по причине: неправильно набран номер бла-бла-бла". Не может такого быть. Запомнил глазами, на какой ясной строчке в рукописи остановился: где фиксировалось, что люди во время службы плохо понимали, о чём идёт речь. Иронично, но с молчащей трубкой Лёхи я тоже переставал понимать, что происходит. Из нас двоих паникёр был именно я. Быстро собрал свои вещи и двинул к центру.
Вся ведущая к Центральному детскому магазину улица была забита людьми настолько, словно второе пришествие всё-таки состоялось. Почему именно здесь, правда, непонятно. Но это уже факультативное знание. Я сел на лавочку, закурил и стал высматривать в толпе своего Лёху – он кидал мне геолокацию встречи с этим Симой Лякровым. Хотелось спокойствия, а не вот этого всего.
Сигарета потухла после трёх тяжек – крупными каплями начал барабанить дождь.
– Наконец-то жара спадёт. Передохнём, – даже вслух произнес я, в то время как небо чернело не на шутку.
– Если не передóхнем. – Вместо так нужного сейчас Лёхи или даже, простите, Симы Лякрова, со мной рядом оказался не кто иной, как обычный козлобородый старик в чёрном.
– Наро-о-оду… – сказал он, – словно Лев Николаевич в начале прошлого века в Москву приехал.
Я, как ещё зелёный филолог, клюющий на разные неочевидные для меня параллели, заинтересованно посмотрел на словно заставшего время Толстого бородатого деда в толстовке. Он смог себя ко мне расположить за минуту. Тем не менее доверять я ему всё равно не мог: уж больно плохие ассоциации у меня вызывали его чёрное одеяние и козлиная борода. Сразу вспоминал поездку в Петушки: последнюю – после неё я Петушков больше не видел.
– На воре, конечно, шапка горит… – тронул он жилистой рукой мою сумку-почтальонку, куда я спрятал библиотечную рукопись, о которой уж и вовсе забыл. Откуда он знает?
Дождь мало волновал нас, хотя и лил, будто с ума сошел.
– … Но тебе пригодится она, когда ты менее всего будешь думать об этом.
Я знал, что я, как и Лёха, лох, которому культурная память должна дать за что-нибудь по башке: не за прогулянные пары, нет, но как минимум за бутеры, съеденные над рукописью в библиотеке. И не понимал, куда мне деться.
Барабанная дробь дождевых капель не утихала и продолжала свою партию: гроза и гром, в разнице которых я мало что понимал, неутомимо сотрясали воздух.
– Ты же знаешь, где мы? В районе Лубяницы, – Сам и ответил мой собеседник, судорожно подрагивая всем телом. – Иными словами, здесь жили переселённые Иваном III в Москву новгородцы. Лубянка – это так, чисто московский диалект, языковая фамильярность. Но и ничего удивительного: произношение, как закон и конь, "куда хочешь, туда и вороти его".
Культурная память размахнулась, а я, как дурак, подставил ей щёку… Старик в толстовке, поглядывая то на меня, то на небо, беспрестанно крестился, сложив пальцы по-старообрядчески. Биение сердца природы учащалось.
***
Хлопок. Я стоял в центре лужайки, и вокруг меня кипела жизнь. Бородатого деда в толстовке рядом не было. Все шли и, главное, знали, куда идут. А я еле-еле понял, что очутился в гуще торговых рядов – настолько всё казалось непривычным даже для площадного торга позапрошлого века, который я видел только в учебнике истории.
И не было уже ни грозы, ни дождя. Только спокойствие. Внешнее, конечно. Внутри меня было всё так же не спокойно. Во-первых, нужно всё-таки найти Лёху. Во-вторых – выбраться отсюда. Откуда – отсюда?
Оглянулся вокруг: белокаменные маленькие колонны для торговых рядов, домики, церкви… Церкви. Знакомые.
Я ступил внутрь прохладного от толстых стен здания и врезался. Ударился о низкий потолок, и последнее, что помню, – как лежу на полу звёздочкой и голова раскалывается.
***
Не знаю, через сколько, но я пришёл в себя. Старый человек в длинной рубахе прикладывал к моей голове полотенце. Пахло травами. "Я в Новгороде", – догадался я, посмотрев в окно, выходившее на церковь, что как с картинки. Стоп! Да неужели… Это я-то в Великом? Стал вспоминать Торговую улицу, на которую изначально попал… Лёха! Лёху надо найти.
Резко поднялся со скрипучей кровати.
– Ты куда? – спокойно вопросил старец.
– Мне друга надо найти. Он тоже где-то у вас, я точно знаю.
– Опиши.
– Да чего опиши… – я стал вспоминать Лёхин привычный прикид. – Ростом, как я, в толстовке с капюшоном, в штанах будто пижамных, с почтальонкой, вон, как у меня, точь-в-точь, только не красной, а зелёной.
– Знаешь, что, – сказал мне старец, кладя в мою почтальонку пакетик с травами и поглаживая после сумку, словно тоже чувствуя в ней спизженную мной рукопись. – иди в "Колобок", кафе неподалёку. Там есть все… и всё.
***
В "Колобке" действительно были все: дети, старики, подростки, купцы, дипломаты, врачи, люди науки, бездомные. Только Лёхи не было. Я намеренно просидел в кафе весь день, высматривая его. Под вечер в очередной раз стал ныть желудок, и кошелёк на этот раз ему вторил. Отложенные деньги заканчивались. Набитым кошелёк становился только от сдачи, которую мне давали бумажными непривычными пятирублёвками с памятником на тысячелетие России. Какой сейчас год? Да и какой год – мой?
***
Я топтал башмаки, идя по ночной улице в неизвестную сторону. Ярче фонарей светили вывески магазинов цветов и продуктов. А между ними выплывало через раз горящее "О_КРЫВАЕМ Р_ _ _ _ _ ЗАНОВО", словно рабочие устали от переизбытка букв в названии и схалтурили. Открываем работу, наверное. Это хорошо, это как раз кстати – деньги ведь у меня заканчиваются, а Лёха пока так и не нашёлся. Я легонько приоткрыл дверь, и колокольчик громко и радостно зазвенел. Охранник беспрерывно моргал, пытаясь проснуться.
– Тебе чего?
– Да вот… давайте я вам что-нибудь сделаю… деньги нужны.
Охранник долго-долго на меня смотрел, и я не понимал, то ли я совсем как дурак выгляжу, то ли он опять заснул, только с открытыми глазами.
– Ну, – последний раз и оценивающе посмотрел на меня и мои руки охранник, – вроде руль большой машины у тебя хватит сил удержать. А ежели нет, есть у нас один оболтус, тоже новенький, пришёл вчера, прям с такой же сумкой, как у тебя, только другого цвета, говорит, деньги нужны. А мы как раз реставрацией занимаемся, нам руки лишними не будут.
"Лёха! – обрадовался я наконец, – нашёлся".
Это и правда был он. Когда встретились утром, на радостях чуть было не забыли, что мы собирались работать и обещали кому-то помочь. Захотели рвануть домой. Но вспомнили, что нам нужны деньги на билеты. В этом непонятном времени даже позвонить некому, мол, Ванька, займём у тебя до конца недели, кинь на карту. В Новгороде ничего такого не работало.
– Вот и передохнули, чёрт возьми.
– Чёрта сейчас и правда не хватает. Он бы нас довёз, – сказал прагматичный Лёха.
– Но, кажется, нам в этот раз нужно и без него постараться выбраться… Только вот как…
Мы сидели на траве напротив угловатой церкви на Ильине улице и жмурились от солнечных лучей, когда большой блин резко затмил собой солнце. Никто из прохожих и ухом не повёл, а Лёха задумчиво улыбнулся.
Блин приземлился, и на траву ступил мальчик, уверенно направившись к угловатой церкви. Пока я пытался прикинуть, что это за время такое, где древние церкви и летающие тарелки в одном туристическом комплекте, мы упустили загадочного ровесника из виду.
– Нужно его дождаться, – уверенно сказал Лёха, – он нас отсюда вытащит.
– Или не он, – перевёл я взгляд на оставленную мальчиком тарелку, – а эта штука. Смекаешь? Пока хозяина нет, у нас есть шанс её спиздить.
Автор: Катя Можаровская
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #фантастическийрассказ #юмор