Вряд ли найдется тот, кто смог заподозрить Зою Палну в авантюризме, а ведь она любила бросать вызов скуке. Если видела цель, тотчас верила в себя, не замечала препятствий и доводов разума. Очередной её целью стало освоение человеком лошади. В роли человека – Зоя Пална, в роли лошади - лошадь. Почему Зоя Пална сделала такой выбор, никто до конца не понял, к этим животным ее никогда особо не тянуло. Нет, не то что бы откровенно их не любила, лишь считала - они не подходят друг другу. И это был тот случай, когда Зоя Пална оказалась права.
Погожим летним днём, она выбралась в место лошадиного обитания и, объяснив коневодам намерения, получила в распоряжение симпатичную, добрую, как ей обещали, кобылку Юнону. С трудом, одышкой, но исполненная неотвратимой решимости, Зоя Пална взгромоздилась на спину несчастному животному.
Аттракцион покорения Юноны вызвал волнение среди немногочисленных зрителей. Они прижимали руки к груди и, забывая дышать, наблюдали, как Зоя Пална, с помощью перевёрнутого ведра и уверенной руки конюха на своей попе, пыталась подтянуться к седлу, не опрокинув на себя лошадь.
Когда же это наконец получилось, Зоя Пална на две минуты ощутила себя амазонкой, валькирией, может даже кентавром, хотя в глубине души и бедер была неприятно поражена шириной юнониной спины. Высота же, с которой Зоя Пална, по-наполеоновски деловито озирала окрестности, была и вовсе головокружительной, даже пугающей. В основном, пугающей.
Пока Зоя Пална размышляла, признаться ли груму, что передумала и пусть он ее немедленно снимает, кавалькада отправилась в путь.
Знания о верховой езде Зоя Пална почерпнула из книг Фенимора Купера и Дика Фрэнсиса, это не совсем помогало. Она болталась и тряслась в седле, ежеминутно рискуя из него выскользнуть. Попа её теряла чувствительность, руки - подвижность, характер - оптимизм. Зоя Пална отчаянно цеплялась за луку, не обращая внимание на выскальзывающие из онемевших кистей поводья и отчаянно жалела, что затеяла это всё. Конюх ехал впереди, каждые 30 секунд оборачивался, спрашивая все ли в порядке.
Зоя Пална дипломатично и страдальчески улыбалась, но упрямо сквозь сжатые губы цедила: «угу». Прикинув маршрут, она мысленно разделила его на марши и принялась их отсчитывать, чтобы время пытки текло незаметно. После трех четвертей пути, стало ясно - контакт головного мозга с телом ниже пояса потерян. И близость финиша утешала бы... Как Юнона, вдруг покосившись на всадницу, со звериной ухмылкой и какой-то бесчеловечной издевкой во взгляде, неожиданно сменила направление. По известной лишь ей причине, лошадь решила пройти сквозь кусты. Кусты малины. С шипами. Ну, а Зоя Пална, ясное дело, вместе с ней, то есть, на ней.
У выхода из малинника их встречал растерянный грум. Зоя Пална гордо восседала на Юноне, стараясь делать вид, что так было задумано, и будто бы не замечала исцарапанные в кровь руки, ноги и лицо. Она не хотела признаться конюху, да и себе, что не справилась с одной лошадиной силой.
Получив очередную порцию унизительной неловкости, пока её снимали с довольной Юноны, Зоя Пална с достоинством приняла поражение и твердо решила впредь избегать отношений с этими хитрыми и коварными животными, прячущими истинное лицо за благородной внешностью. А со скукой, пожалуй, можно бороться другими способами.