Александр Васильевич войдя в кабинет Соколовского, остановился, удивляясь тому, как выглядел хозяин фермы. Молодой мужчина сидел за столом с обнажённым торсом, перед ним стояла бутылка с остатками коньяка. Он был пьян.
— О, дружище, заходи! Заходи! Посиди, со мной! Может быть капельку? – встретил его он, но после того как оценил наличие спиртного в бутылке, завершил. – Нет, тут только мне…
— Григорьевич, что у тебя случилось? Я таким тебя никогда не видел! Давай, поговорим! Поделись, может быть полегчает.
— Эх, Александр Васильевич! Сам я таким себя… уже давно не видел. Я не могу свалить на Вас то, что тяжелейшим грузом лежит на мне! – обречённо произнёс тот, ударил себя в грудь крепко сжатым, тяжёлым кулаком. Ладонью прикрыл глаза, молча сидел некоторое время, затем с силой нажал пальцами на них, а когда убрал руку, то ветврач увидел влагу на лице товарища.
— Сегодня день памяти моих ребят, которые погибли в результате предательства. И моего … не профессионализма!
— Я тебе не верю! Ты не можешь быть тому виной!
— Ты этого не знаешь, как можешь судить? – с надрывом в голосе произнёс Тимур.
— Я тебя знаю!
— Откуда? Откуда ты, меня, знаешь? – взревел Соколовский, резко поднимаясь из-за стола. – Я сам себя не знаю, как оказывается!
Суворин понял, что у его друга и начальника на душе накопилась тяжесть, да такая, что трудно пережить. И, которую тот носит не один год. Она, эта болезненная тяжесть гложет его изнутри, не давая жить. О, как же тяжело даётся ему его невозмутимое спокойствие, в котором, казалось, он всегда пребывает!
— Григорьевич, поговори со мной, облегчи, сними тяжесть со своей души.
— Я боюсь, что ты, после того как узнаешь, что произошло в моей жизни, перестанешь уважать меня… — трагическим голосом произнёс фермер, снова сел на своё место, вылил из бутылки остатки жидкости в стакан, залпом выпил.
— Нет! Я никогда не поверю, что есть такое в твоей жизни, что смогло бы заставить отвернуться от тебя.
Соколовский надолго замолчал. Александр Васильевич не мешал ему собираться с силами, понимая, что он делает над собой неимоверное усилие.
— Прошло уже столько лет, а видится всё как будто было вчера… — голос его звучал отрешённо. Сейчас Тимур был в своём прошлом. — Я ещё совсем «зелёный старлей» принял командование ротой… До этого, правда, прошёл отличную подготовку в… Тебе не надо этого знать! Тогда были трудные времена. Армии, можно сказать, в то время не было. Собирали части по крупицам. Ох!.. Получили приказ на выдвижение на новые позиции. Ребята ещё более «зелёные», необстрелянные. Совсем… — каждое слово давалось Тимуру с трудом, Суворин это чувствовал. Он смотрел на рассказчика, затаив дыхание.
— Приказ поступил неожиданно и совсем не вовремя. Бойцы только прибыли, не успели, как следует адаптироваться. Многие нормально держать автомат ещё не могли! Кроме того, маршрут, которым мы должны были двигаться, не был досконально разведан, — его голос перехватило, он снова замолчал. – Связался с командованием, потребовал перенести… Сам хотел убедиться, что по этому маршруту можно двигаться, но получил тот же приказ… Снова попытался настоять на своём, но командир так наорал на меня, угрожая трибуналом… Кричал, что пока я трясусь над своей поганой жизнью, там люди истекают кровью… Если бы я знал… Если бы я тогда только знал, что произойдёт! Я бы… Мы попали в засаду!.. Нас ждали хорошо подготовившись! Много ребят полегло сразу же! Остальные заняли круговую оборону. Дрались так как – будто всю жизнь этим только и занимались. Но их было так много… Истекая кровью, ребята продолжали уничтожать супостатов. Их численное превосходство не смогло сломить нас… Ребята умирали один за другим. Каждый из них уничтожил по десятку этой нечисти. Мы бы выстояли, нашу технику они сразу же уничтожили… В живых осталось несколько человек… и те были все израненные… Еле живые… Если бы ни мастерство и мужество наших лётчиков… Я бы с вами сейчас не сидел…
Суворин не двигался, он внимательно разглядывал многочисленные шрамы, оставленные зажившими ранами, но главная рана так и не зажила в его душе даже после истечении стольких лет.
— Когда выписался из госпиталя, я запил, — продолжил Соколовский. – Меня убивало горе… Не мог смотреть в глаза людям. Мне казалось, что все смотрят на меня с молчаливым укором. Не знал, что сказать матерям погибших ребят, как утешить их… Я не уберёг их сыновей! Не уберёг! – крикнул он срывающимся голосом. — Как встретиться с ними? Как посмотреть в их глаза? Очнулся когда узнал, что человек, намеренно пославший нас на убой, получил генеральское звание и тёпленькое местечко… — Ты знаешь, что я сделал? – снова крикнул Тимур. – Знаешь? – переспросил он, наконец, усмехнулся, зловещая усмешка исказила небритое лицо.
Молодой мужчина встал, направился к сейфу. Под ногами зазвенели пустые бутылки. Сколько же он выпил? Боль не даёт ему опьянеть! Достал из сейфа очередную бутылку, открыл её.
— Будешь? – равнодушно спросил у Суворина, тот с отвращением поморщился. – Молодец! Не надо тебе! А я не могу! Так болит, не заживает! Разъедает душу…
Налил в стакан, снова залпом выпил. Помолчал, затем продолжил.
— Видел бы ты его глаза… Сам вызвал милицию. Сдался на милость правосудию. Которое упаковала меня по самую завязку. Я ни о чём не жалел… Думал, что хотя бы эта тварь не будет радоваться жизни, пользоваться всеми благами, которые он нажил на солдатской крови. Однополчане, матери погибших ребят не оставили меня. Наняли лучшего адвоката. Было начато новое расследование… В том числе и по линии... других структур. В результате выяснилось, что эта сволочь сотрудничала с нашими врагами, получая за предательство огромные деньги. Страшно представить, сколько мальчишек полегло по его вине!
Тимур замолчал. Суворину было страшно смотреть на этого могучего человека, снова переживающего те трагические события.
— Они провели огромную работу. Были собраны десятки миллионов рублей для меня! Когда приговор отменили, я успел отбыть наказание более двух лет. Я отказывался от денег, но ребята настояли, сказали, что эти средства должны пойти на благое дело. Хотел передать их в благотворительный фонд. Но он оказался фальшивым. Хорошо, что хватило ума проверить! Затем ко мне пришла шальная мысль! – он грустно усмехнулся. – И вот я здесь! Решил сделать что-то неожиданное даже для себя. Только я не предполагал тогда, что такие мрази есть и на гражданке… Так с ними тяжело бороться! Хочется в память о ребятах сделать что-то для Родины. Она так страдает от нашего безрассудства и невежества и… жадности… Они не пожалели своих молодых жизней ради неё, сложив головы в горном ущелье. Я всё же попытаюсь сделать, что задумал!
Соколовский снова наполнил доверху большой стакан.
— Григорьевич, может быть достаточно! – попытался остановить его Суворин.
— Нет! – воскликнул тот. – Александр Васильевич, если я сейчас не напьюсь, моё сердце разорвётся от боли… Прошу тебя, только не говори никому, что видел меня в таком состоянии.
Он ладонью растёр лицо. Снова поднёс к губам, но содержимое стакана почти не уменьшилось.
— Тимур Григорьевич, я даже предположить не мог, что тебе такое пришлось пережить.
— Что я? Мне всей жизни не хватит, чтобы вымолить свой грех!
— Почему ты всю вину берёшь на себя! Ты солдат и выполнял приказ!
— Приказ! Я должен был сберечь ребят, а я уложил столько человек! – закричал он, подперев голову руками, бессильно опущенную на них. Выпитое спиртное всё же брало своё.
— Ты говоришь, что вами были уничтожены множество врагов. А, если бы, они остались живы? Сколько было бы ещё пролито крови? Сколько бы пролито было материнских и детских слёз? Не казни себя, Тимур! Не казни! Тяжело всё это пережить! Но вины твоей в гибели ребят нет! Ты не наживался на их жизнях! А теперь, посмотри, сколько тобой сделано. Сколько ещё сделаешь? Село наше умирало! А теперь! Молодёжь не уезжает! Мы тут с тобой ещё повоюем!
— Спасибо, дружище! Я не собираюсь сдаваться! Мы с тобой ещё таких дел на ворочаем! Думаю заводик построить!
Суворин удивлённо посмотрел на фермера.
— Ну, не свечной же! Этим пусть отец Андрей занимается, а мы ему поможем, если что! Мечтаю, построить завод по переработке молока и мяса. Сами производим! Сами перерабатывать будем! Ты как? Поддержишь мою идею? Вот только гниль эта мешает, но ничего мы их…
— С большим удовольствием! А сейчас убирай бутылки. Достаточно! Помянул, вспомнил ребят. Пусть покоятся с миром! А мы с тобой снова за дела! Ты видел, что в верховье Стрелки что-то затевается? Нет? Там такое движение! Навезли разной техники! Вагончики стоят для рабочих. Я пока не знаю, что там будет, но что-то серьёзное!
— Странно, что этого я не заметил! Но, как это может быть! Земля принадлежит Никольской администрации
— Может быть, продали или в аренду сдали лет эдак на сто.
— Там земля не пригодна для земледелия. Даже травы там не растут кормовые. Ты считаешь, что там кто-то решил что-то строить? Надо узнать у главы, что да как… Но это завтра в таком виде я не должен появляться на людях.
Александр Васильевич был рад, что удалось ему отвлечь Тимура от тяжёлой темы.
— Васильевич, ты подвезёшь меня до дома? – спросил молодой мужчина, несколько заплетающимся языком.
— Без проблем!
— А завтра утром заберёшь… Я машину оставлю здесь!
— Какие могут быть разговоры по этому поводу?
— Спасибо, дружище! Помни! Ты обещал не выдавать меня! – сказал он, поднявшись из-за стола. Почти не качаясь, направился к шкафу, надеть рубашку.
Суворин взял пакет и положил в него две пустые бутылки, стоявшие на столе. Под ним нашёл ещё три!!! Он с удивлением и скорбью посмотрел на своего Босса. Как человек может носить в себе такой груз! Ещё умудряться, помогать окружающим!
Услышав звон пустой посуды, Соколовский оглянулся.
— Василич, я столько не выпил. В них было по чуть-чуть. Но литр я думаю «уговорил».
Суворин, улыбнулся.
— Одевайся пока. Я машину свою подгоню к самой двери! Сейчас кроме сторожей тут никого нет. Никто тебя не увидит. Жениться тебе надо! Вот, что! Тогда и боль твоя притупится!
— Жениться? Жениться, я теперь никогда не смогу! – произнёс фермер, его выражение лица изумило и насторожило ветврача.
— Почему? Ты меня пугаешь, Тимур!
Тот расхохотался.
— Не за си…й свою голову чепухой! Со мной всё в полном порядке! В другой раз не сказал бы, но сейчас скажу… Скажу! Даже, если ты, потом, будешь мне всё время подкалывать… Помнишь или нет? Год тому назад или чуть больше, весной ты нашёл меня у рощи… Рассказывал, что кто-то пытался раскопать нашу платину… Помнишь?
— Ну? Помню. Я ещё спросил тогда, что ты с русалкой, что ли встретился?
— Вот, вот! Именно тогда!
— И что?
— Ты тогда ещё очень удивился. Вот я тебе сейчас признаюсь, что не могу жениться, потому что не знаю в кого влюбился! Может быть, это и правда была русалка! – сказал Тимур, его голос был совершенно трезвым.
— Ты, почему мне сразу не сказал? Тогда бы я всю деревню пере шерстил, а разузнал бы что-то о твоей «русалке»! А так столько времени прошло… Вряд ли кто вспомнит, что было больше года тому назад… И, что, действительно, так хороша она?
— О, Васильевич! Я такой красоты отродясь не видел! Наверное, русалки не так прекрасны, как она! Что хочешь со мной делай, а забыть её не могу! И чем больше проходит времени, тем труднее мне жить!
— Не может быть, чтобы она больше сюда не приезжала! Может быть, ещё встретитесь!
— Там в бутылке ничего не осталось? – спросил, глубоко вздохнув, фермер. – Трудно мне, Александр Васильевич! И ребят забыть не могу… А тут ещё одна напасть! Эту прелесть я никогда не забуду! – тихо проговорил Тимур, теперь хмель начал входить в его голову.
— Хватит тебе на сегодня, Тимур! И вообще завязывай ты с этим делом! У нас с тобой ещё столько дел!
— Ты, как всегда прав, дружище! Домой меня отвезёшь?
— Отвезу же, сказал!
— И пока я ещё в состоянии разговаривать, наказываю тебе… Когда будешь, уходить, запри меня… Понимаешь, у одной особы… появилась наглость, без разрешения входить в мой дом… А мне сейчас никто… – мужчина затих, закрыв глаза, похоже, он уснул на своём сидении.
Суворин улыбнулся, глядя на своего друга. Он от души был рад, что в сердце у того живёт такое сильное чувство. Пусть пока безответное, но он был уверен, что она ему снова встретится! Затем он вздохнул, вспоминая его удивительный рассказ. Совсем недавно он даже не мог предположить, что такое происходило в его жизни! Такая оказывается, душевная боль его гложет!
Часть 40 ------------------------------------------------------------------- Часть 42