9,5 ЛЕТ — Пап, что случилось? — забеспокоилась Лиза после того, как отец забегал по комнате. — Признавайся, что-то с мамой?
Лиза уловила на лице своего отца тень, напомнившую ей эмоции, когда мама лежала с Машей в роддоме и отец страшно переживал.
— Мама??? — быстро повторила она. — Пап, говори, ну как ты можешь молчать!!!
— У Валеры, кажется, случился инсульт.
— Какой ужас! — Лиза в растерянности поднесла руку к губам. — А как же Эля… Она еще не знает? Она тебе позвонила?
— Нет, твоя мать. Я должен ехать, срочно. Она сказала, что его довела и скорую не хочет вызывать, полицию тоже, я сам сейчас вызову!
— Папочка, пожалуйста, скажи - это же мама тебе позвонила?
— Да!
— Па-а-ап… — протянула Лиза и положила ему руку на плечо.
Отец остановился и проговорил:
— Она сказала, что были вместе, он странно ухмыльнулся, а потом упал, и эта ухмылка застыла. Её номер недоступен, у Валеры тоже. Не могла же она меня вот так развести? … Или могла? Да что за…безумие какое-то. Я тут переживать должен, не молодой ведь. ... Всё, поехал. Элеоноре пока не звони, сразу сообщу.
— Мама хочет, чтобы ты приехал к ним. Это точно. Насчет инсульта – там полный дом людей. Девушки и Тео… Та его экономка, про которую Элька рассказывала.
— Мать просила приехать, они в комнате закрылись вместе. Лиза, мама наша боится, что на неё подумают, обвинят, если он умрет… Очень реалистично. Эля дома с ребенком, не хочу пугать раньше времени, сначала проверю.
— Значит, номер недоступен?… Подожди, у меня есть еще один номер!
Лиза принялась звонить парню из службы безопасности, знакомому Матвея, который пять дней в неделю находился на территории, или поблизости.
Он ответил, что девицы на улице, гоняют на квадроциклах по лесу, Валерий Яковлевич с Теодорой пьют что-то на веранде, мать Лизы закрыта в своей комнате. Он передал трубку Валерию Яковлевичу.
— Птичка, радость моя, ты что это с чужими дяденьками перезваниваешься, пока муж не знает... Привет! Катерину Матвеевну мне пригласи к аппарату.
— Вы живы? Инсульта нет у вас?
Лиза услышала короткий вздох, смешок и возмущенный ответ Валерия Яковлевича:
— Ах она … хитрая кальмариха с планеты Глок!!! Вот она зачем за мобильником охотилась, чтобы отключить! Ну точно. Тебя звала, а ты разгадала козни?
— Папу звала, напугала, что вас до приступа довела…
— Не было ничё. Так отцу и скажи, успокой. Я с инопланетянами не скрещиваюсь. Я нормальный хомо сапиенс. Как вы там? Матвей Сергеич тихо балуется в клубе, а ты, значит, дома с дитями осталась и скорее чужим мужичкам звонить? Ах ты, бандитка!
— Ему это надо, он скучает по своим ребяткам. Ваши директора очень занудные. И Винса он там ... к кошке водит, чтобы котят было легче раздать, она у них все равно постоянно рожает.... Кота туда повёз, на свидание.
— Я же говорю – развлекается.
— Вы там всё равно осторожнее. Аккуратней с моей мамой.
— Ты за меня боишься или за неё? Мы все равно все умрем. Кстати, как известно, многих людей хоронят в строгих костюмах. Поэтому если зомби-апокалипсис всё-таки случится, у нас всех будет серьёзное мероприятие, поняла?
Лиза не выдержала, фыркнула и стала просить:
— Пожалуйста! Не смешите меня! Над таким смеяться нельзя…
— А что, ты гороха за щеки набила?
— Чего?
— Ладно, не смотрела, небось. Есть такой старый престарый мультфильм, там суслик и хомяк. Они шли по мостику, и за щеками хомяк нёс горох… Отца спроси, он помнит.
— Отец чай пошел наливать... Думал, правда она вас довела, и сначала говорить не хотел. Но что-то мне подсказало…
— Ох, он меня, небось, уже похоронил! — перебил Валерий Яковлевич со смехом, — Уже моими мильены в помыслах на благотворительность пустил... Уже нищих солдатской кашей во всех районах Москвы кормит. Уже все старушки в очередь с бидонами за кашей выстроились.... Щас-с-с!!! Довела! Не достанет она меня, не волнуйся. Я себе на спине и на булках глаза нарисовал, она видит и боится со спины подойти!!!
Хочешь, притчу расскажу? Вот послушай, если твой Матвей Сергеич тебя будет сильно доставать со своей мужской требовательностью, я же знаю, как он может сказать: «Ты – жена, так будь добра, иди сюда…» Можешь быть доброй, но хитрой. Ты попроси сына себе на спине, на майке домашней такие трогательные глаза нарисовать, такие просящие, с немым укором. Или сердитые! Да, можно попробовать и сердитые. Ты сумеешь такие вообще сделать?
Ну вот!
Он, Матвеич твой, будет подкрадываться, увидит твои глаза на спине и тихо сольётся.
Я откуда это взял… один ученый наблюдал за диким котом, то есть львом, который охотился на антилопу. Уже собрался напасть, а эта антилопа не побежала, повернулась и посмотрела прямо льву в глаза. Лев, покрутился, потом застеснялся, пожалел её, опустил голову и отошел. Этот ученый понял, как защитить домашних буйволиц от тех самых львиц. Этот контакт глазами просто чудо, на задницах животных стали рисовать глаза. В итоге львов не пришлось отстреливать, они просто не хватали кого-то из стада, и эксперимент завершился удачно. Коров с глазами на булках не убивали...
— Мне кажется у моей мамы глаза везде… У отца чутьё, это немного другое. Его можно голосом обмануть. И вообще, он трепетно верит всем нам, и вам тоже. А сколько негритят уже ушли?
— Лиз, мы только троих в дендрарии уложили. Она еще не нашла, но я уверен, найдет.
— Мама не испугается, посмотрит. Вы не правы, я не хочу, чтобы это дальше продолжалось, я с вами против своей матери не играю...
— Ага, тебе просто любопытно. Элька мой звукорежиссер, Тео - режиссер-постановщик, а ты, моя дорогая, актриса, которую в кино не пригласили сниматься, ты смотришь со стороны и делаешь вид, что не хочешь даже в массовке участвовать... Мать твоя, мне кажется, испугалась уже немного... Ты бы сразу начала Матвею звонить, если бы испугалась, а она позвонила твоему отцу, значит ждет рыцаря и хочет слинять от меня. Следующий на очереди Максимка. Третьей, думаю, будет Норка, не знаю, почему, но мне привиделось, а напоследок - ты. Матвею она не будет жаловаться на меня, твой мужик с чутьём на такие пироги, ей не верил никогда. Только вид делал.
— А вы?
— Я – судья. Она делов натворила, какие самый гуманный суд в мире не прощает. Дай мне Катэ, птичка. Я не буду ничему плохому учить, только стишок для бабушки, прочитает на Новый год. Зайка, дай поговорю, забудет ведь она меня.
— Не забудет, вы что. Если я скажу поедем к деде Валере, она сразу начинает целый рюкзачок игрушек набивать. Еще выпросит сок, тоже туда убирает, говорит: «на долозку».
— Птичка, ты не обижаешься на меня?
— Нет. Но мне обидно, что над мамой все, как над сумасшедшей... Она, конечно, странная, но бывают и хуже. И я её люблю, у нас много хорошего вместе было.
— Это ктой-то хуже бывает? Норкина, что ли? Не сравнивай. Нора в детстве была похожа на маленького чумазенького чертенка, а ты на чистенького ангелочка. Не надо сравнивать. Потом я увидел в ней свое лицо и глаза… У них там с отцом всё спокойно? Что-то не нравится она мне последние несколько дней.
— Папа же у нас, Машка болела сильно.
— Ладно, значит просто скучает моя крокодилиха… Катю не даш?
— Валерий Яковлевич, пообещайте, что только приличные стишки. Поклянитесь! И не про Матвея!
— Вот тебе мой зуб.
— Да зачем мне ваш зуб! — Лиза засмеялась. — говорят «зуб даю», а вы, как всегда…
— Мамой клянусь не буду учить… Твоей, если можно, моя уже почила….
Лиза пошла в комнату и дала телефончик дочери.
Сразу услышала радостное:
— Пливет, дед!
****
Валерий Яковлевич кивнул Теодоре, увидел подъехавшую машину и зашел в дом. Все стали переодеваться на ужин.
После того, как расселись, стало ясно, что три места уже свободны, а Теодора уселась напротив Елены и вперилась на неё внимательными огромными глазами в увеличивающих очках.
Одна из девушек трагическим голосом произнесла:
Восемь негритят в поход ушли потом,
один не возвратился, остались всемером.
С нами больше нет Даночки, её квадроцикл ушел под лед озера.
Валерий Яковлевич молчал, он сидел вполоборота, сложив руки на груди.
Неожиданно, с кресла-качалки возле камина поднялся еще один человек, когда он подошел – все увидели, что это был точно так же одетый Валерий Яковлевич. Тёмно-серые вельветовые брюки-джоггеры и светло-серый свитер.
— Скажите, мы с вами нигде не встречались? — спросил он самого себя и встал возле стола, внимательно посмотрев на Елену.
— Ну, что еще! Что ты здесь делаешь опять? — эмоционально произнесла она.
— Это мой дом! — почти хором сообщили мужчины. — А вот что ТЫ здесь делаешь?
— Театр абсурда! — даже тень улыбки не появилась а её лице, а остальные девушки, уже не сдерживаясь, хихикали, — Шоу двойников устроил? У твоей противной старушки тоже есть вторая? Я тогда точно с ума сойду! Пусть она уйдет.
— Я хочу быть добрым, Лена — сказал тот мужчина, что стоял. — Однажды я прочел старинный роман об умной служанке, которую не выпускали к гостям. Я плакал, пока читал. Теодора останется с нами почетным гостем.
— Дорогие девушки! Все готовы пойти на жертву ради игры? На кого пал жребий? — медленно сказал другой мужчина, что сидел, — Когда вы отправитесь к праотцам, ваши семьи получат компенсации в десять миллионов. Так кто же на этот раз?
— Хочешь сказать, что ты их у бил? Ты бредишь, Валерик, хватит, пойдем, поговорим наедине. И у тебя нет таких денег, прекрати.
— Это русская рулетка, они согласились, Лен. А твой жребий остается в шапке. Так что я не знаю, когда твой черед и ты тоже.
— Прости меня, — пробормотала Елена, краснея. — Звучит действительно глупо, но прости. Извини, что причинила столько боли. Просто я впервые столкнулась с таким дерьмом. Я раньше и людей таких, как ты, не знала.
— Ладно, не будем о грустном, — вздохнул Валерий Яковлевич и чокнулся морсом сам с собой.
Когда совсем стемнело за окном, все печально разбрелись, горел только камин и свечи в канделябрах. Теодора тихонько напевала над книгой, а Елена пошла в свою комнату, так и не получив личного внимания хозяина дома. Спустя несколько минут на улице раздался женский визг, она быстро подошла к окну и увидела место побоища. Столпились люди в черном, которые достали огромный черный пакет, запихнули туда девушку, забросали красное пятно снегом и утащили пакет в сторону будки огромной собаки.
«Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их»
— прочитала она, испустив звучный стон. В ту же секунду в дверь быстро и настойчиво начали стучать.
Елена сразу подошла и спросила: «Кто там?», хотя не могла открыть, замок уже был заперт снаружи.
— Елена, послушайте, я передумала, это он всё из-за вас затеял, скоро и вам придется уйти в мир иной. Мы можем сбежать, только надо вместе, чтобы в разные стороны броситься…
— Ты могла сказать, что передумала! Не надо тут играть, тоже мне великая актриса.
— Моей семье угрожают.
— Глупости.
— Вы не верите? Я тоже сначала не поверила, но это опасный человек. Я звонила журналистам, а у него везде свои люди. Все его боятся…
— Что-то незаметно.
— Да они просто дуры. Думают, что это игра…
— Что от меня нужно? — Елена зашептала в замочную скважину, потому, что подозревала о камерах. Она вчера раздевалась и до самой ночи расхаживала по комнате в прекрасном белье, чтобы подразнить его, но никто не пришел. Ни один, ни теперь уже и второй мужчина. Вспомнив, какой уверенной была всего лишь месяц назад, усмехнулась.
Тень сомнения начала закрадываться в её голос, когда они стали тихо обсуждать побег.
*********
Вечером в комнате сына было, как всегда, уютнее всего.
— Та-ак, мои дорогие, пора ложиться спать! Завтра у нас много игр еще интереснее! — заговорщически подмигнула Лиза. — Машуня, спать пора, дорогая.
— Мам, а мы еще пять минуточек. — Маша проходила игру на компьютере сына, пока он тихо с кем-то из друзей болтал по телефону. Катя прижалась к Матвейке и раздевала очередную куклу. Это было её любимое занятие, чтобы потом купать своих принцесс и пупсов.
— Через десять минут вернусь, чтобы обе девчонки были у ванной комнаты и ждали меня!
— Есть сэр, — проговорил с улыбкой сын.
— Ты придумал, что хочешь на Новый год?
— Да не нужно мне сейчас никаких подарков! Если только … Лиз, а ты поедешь?
— Куда это?
— В бассейн и качалку. С нами.
— Пока эти две красавицы не выздоровели им нельзя в бассейн. Еще две недели.
— А в боулинг?
— Поеду. Так что ты хочешь, сынуля?
— Домой гантели! В подарок.
— Матвей, а ты осторожно будешь? Они тяжелые, чтобы девчонок не задеть.
— Я буду их убирать за диван и закрываться в комнате…
— Скажу папе, бантиком перевяжем! Так, дети мои, ухожу на десять минут, готовьтесь.
Лиза усмехнулась. Так всегда делал Матвей. Разрешал то, что можно. Важно было слушаться его не сразу, а на второй раз и муж давал определенное время в минутах, чтобы дети могли закончить детские дела.
Отца Лиза проводила домой, Маша уже была намного лучше, но сейчас её на кухне за чашкой чая ждала Элеонора. Приехала внезапно без предупреждения и сказала, что нужно обсудить подарки и наряды к Новому году. Матвей должен был вернуться из ресторана еще не скоро, ведь была пятница, а Максимка остался с отцом.
Вид у Эли был странный и тревожный, хотя она улыбалась.
— Что, командуешь? Получается? — спросила Эльза задушенным голосом. Она оказалась не совсем одета, спряталась за стенку. — Сын твой не зайдет?
— Пока нет. Столько красивых платьев…
— Вот только никак не выберу, что надеть. Лиловое, белое или красное? — Эльза поочередно прикладывала к себе вешалки с нарядами. — Или костюм? Смотри!
— На тебе вишневое вообще идеально. Цвета бургундского вина. Эль, мне вот это нравится, — уверенно заявила Лиза. — Как будто семнадцатый век, плечи открыты и лиф такой… В общем, у тебя очень прекрасные объемы и там и там…. И золотое шитьё подходит… Я тоже такое хочу … и там и там…
— Тогда ешь больше, я толстая и мне худеть нельзя, обвиснет всё… Что я тогда делать буду? …
— Эй, ты что? Эль… Что случилось-то? — Лиза увидела, что Элеонора изменилась в лице и у неё заблестели несчастные глаза.
— Он может мне изменять?
— Только с нашим котом. Вы поженились, ты забыла?
— Понимаешь, я уже с ума схожу. Всё у вас понюхала, и даже гель для стирки. Всё. Я даже в их качалку съездила и там попросила все запахи. Он стал пахнуть чем-то другим. Не одеколоном и не нашими гелями для душа.
— Знакомый запах? Как у Матвея? Может быть …
— Знакомый, но понять не могу чей. От матери твоей как пахнет? Ты можешь его понюхать? Я одежду проверяла, там нет … следов.
— Ну ты вообще… Мама сама знаешь, где... Эль! Еще и сидит, рыдает....
— А ты своего не нюхаешь? — вытирала слезы Эльза, скривившись.
— Обязательно.
— Что обязательно?
— Если я буду нюхать и думать, можно с ума сойти. От Матвея помадой пахнет, у него есть лосьон после бритья, который пахнет женской помадой!
— Нет, не он.
Пойдем в ванную и еще раз поищем.
— Чем-то женским и не твоим!
— Знаю! Машкиным, детским!!! Фруктовый такой, да? Мы купили детям, а они пятнышками красными пошли, я оставила мальчикам, сказала, чтобы пользовались и не стеснялись. Вот… папа и не постеснялся.
Эльза быстро зашла в ванную за Лизой, открыла флакон вдохнула, закрыв глаза и обняла её.
— Фу, слава богу. Я уж думала…
— И что ты думала, параноик? — засмеялась Лиза, обнимая в ответ.
— Да всё, что угодно!!! Знаешь, сколько таких… ты свою соседку видела? Которая вся расфуфыренная и сразу видно, кто такая... А у нас – тридцать этажей соседей. ... И твои подруги. Вот где они, знаешь? А я их видела однажды у Матвея в ресторане, когда с Виталей подъезжали, Матвей с Машей подъехали, и мы. Они там были, твой отец расцвел и стал с ними здороваться. Вот ты вообще за мужа не боишься. А я боюсь.
— Да знаю я, они часто ходят к нашему ди-джею на его вечеринки, у Светки даже с ним роман был. Зачем мне волноваться-то? Мне пора детей укладывать, Эль… Ты не привыкла, что мужчины такие, верные, а я привыкла. Поэтому мне удивительно думать об этом. Я скоро вернусь, девчонок положу.
Ты еще не уезжаешь?
Эльза отрицательно помотала головой и начала натягивать платье.
Когда вечерние хохотушки в ванной были закончены и девочки лежали в кроватках, Матвей младший сел с книжкой, сказал, что он сам им почитает, а Лиза поцеловала всех троих и вернулась к Элеоноре.
— Лиз, — снова начала она, — Матвею нравится чувствовать себя твоим любимчиком, а самое приятное в браке, когда муж ... не подчиняется, а во всём уступает, потому, что очень сильно любит. Тебе не надо об этом думать… А я все время думаю о твоей матери. Не могу поверить, что она отстанет. Если не дай бог мой папаша сойдется с ней, она будет сидеть за его столом всегда, а я буду как истерзанное животное. Но и его лишать радости на старости лет не имею права. Что делать, а? Я умру, если они с Виталей будут часто пересекаться. У меня комплекция совсем другая, вот что я с собой сделаю?
Сегодня привозила к деду внука, даже в свою комнату не пошла…. Мы на улице были.
— Как я поняла, он держит маму ближе, чтобы она наоборот вам не мешала, пока ты так нервничаешь.
— Но у вас в семье ровные отношения были, а у нас… мы-то расстаемся, он с Машей…
— А вы из-за чего-то ссорились? — спросила Лиза.
Понять беспокойство Элеоноры ей было почти невозможно. Папа никогда Лизе ничего не рассказывал, но ей казалось, что Элю он любит.
— Мы не ссорились, но… он сомневался, что я ему нужна, как жена. И отец мой хочет, чтобы он не работал на чужого дядю, а занялся семейным делом. Я даже не знаю, как ему об этом сказать. Мне кажется, мы уже всё решили, что я живу на свои, а он и Машка на свои деньги. Но как это? Для меня ненормально. Ему некомфортно со мной, понимаешь? Я даже жалею, что вообще с отцом согласилась, не надо было… Дом этот…
— Эль, папа никогда не был к тебе равнодушен, ты его задевала за живое, он привыкнет. А если нет, ты как-нибудь уступишь. Потому, что любишь. Только не пей, пожалуйста и не буянь. Всё тогда будет прекрасно.
— Ладно, я могу тебе кое-что рассказать… На твой день рождения они с Матвеем немного … в общем, так получилось, что Виталя же у тебя остался, а я уехала, и мы болтали по телефону. Он немного перебрал, а что у трезвого на уме, то у пьяного в разговоре открывается… Я ему всё рассказала, что там видела в доме, в селе, где Елена с Александром, как будто это мой отец. И пока я рассказывала, признала, что будет ужасно, если мой папа и она сойдутся. И вообще подумала, если такой циничный, избалованный, как мой отец до сих пор её любит, всего из-за одного свидания, то и мой муж… её до сих пор может любить, только тайно. Делать вид, что ему всё равно. Так вот он был "тепленький" и сказал, что на его жене может жениться кто угодно, но она всё равно будет искать с ним встречи! И не общий ребенок Машка причина. Просто он сказал, что знает это. Она его не отпустит.
Лиза чуть не подавилась, проглотила тарталетку с салатом, оставшуюся с праздника, с большим трудом.
— Возможно, папа выпил больше и поэтому тебя так… предупредил, — осторожно заметила она.
— Когда мужчина выпьет, он может злиться только на того, кто его трезвого злит, но по-трезвому он сдерживается, понимаешь? Пьяный мужчина орет на жену и толкает её – значит, так он на самом деле относится.
— Папа злился на тебя?? Не поверю! Он добрый всегда, даже пьяный!
— Нет, в его голосе не чувствовалась злость ко мне, как у Матвея, его прямо бесила, когда он выпьет. Лучше вообще в это время не подходить и ничего не спрашивать. Проболтается, как и все. Скажет то, что думает на самом деле, истинные мысли и чувства. Как и у меня…Я только пьяная тогда раньше лезла к Матвею, пока не отшвыривал…Любила до невозможности. Когда выпью всё – меня несло. А Макса была готова прибить. Я его искренне ненавидеть начинала…
Виталя и на твою мать не злится… Я опять так ужасно боюсь его потерять…
Лиза хотела бы её попытаться переубедить, потому, что когда она была на праздниках в детстве, считала, что у пьяных людей не правды больше, а стыда меньше за своё поведение. Море по колено, что хотят, то и делают, думая, что ничего за это не будет. Она считала, что поведение становится провоцирующим. И люди хотят драться, потому, что воспринимают всё искаженно. Или целоваться, потому, что им всё равно с кем, просто хочется. Протрезвев, начинают приходить в себя и даже пугаются, что с ними было.
Но, она вспомнила, как Матвей напился очень сильно и начал страдать, сообщил Лизе всю правду о своих чувствах, что влюблен в нее без памяти и рассчитывал влюбить в себя, пока Эля с Максом будут в свадебном путешествии. Она над ним смеялась, а он плакал от горя и старался молчать, чтобы не выдать лишнего. Наутро не отказался от своих слов.
Она вздохнула и сообщила свое искреннее мнение:
— Эль, всё зависит от того, какая цель была у этого признания. Отец мог так сказать, потому, что волнуется за тебя и вашего мальчишку, за Машку… ему не хочется, чтобы ты обижалась и снова смотрела, как собака… Ой, проговорилась, надеюсь, ты не кинешься на меня. Папа говорит, что, когда ты обижаешься или тебе одиноко, смотришь, как собака, которая хочет домой. Ты извини, ему не хочется видеть такой взгляд.
— Ты так думаешь?
— Я думаю, он никогда бы не женился на тебе, если бы не полюбил. Остальное неважно, не обращай внимания. А вот ты с ним еще ни разу пьяная не общалась. И вообще, кто знает, вдруг истинные чувства у тебя не такие уж. Я вот тоже боюсь. Конечно, понимаю, но не хотелось бы убедиться.
— Мне напиться что ли?
— Ни в коем случае! Не рискуй!
— Но я же не алкоголик, вообще… А вдруг, правда, я злая и агрессивная буду ко всем на самом деле? ... Мне тоже не хочется рисковать. Но очень хочется, чтобы мой отец как-то по-другому устроил свою жизнь. Или пусть лучше он останется один навсегда, но только не с ней. Пожалуйста, только не с этой женщиной…
— Мама с ним, с твоим отцом разговаривает странно… Ты знаешь, я слышала телефонный разговор, она с ним неласкова… Она злится на него.
— Конечно, он же не слушается, — Эльза стала собирать вещи в пакет. — Хочешь, я тебе платье привезу красивое? Увидела в шоу-руме и подумала – твоё…
— У меня их много, не надо.
— А я привезу, и ты поймёшь, что оно супер. Новый год же у вас в доме?Вы успеете закончить? Мы же только спальни успеем, спать, короче к себе пойдем.... Я поехала, Лизка. Ты меня немножко успокоила. А мой отец из себя там сейчас графа Дракулу разыгрывает… Вечером зайду в камеры и посмотрю, расскажу. Еще я хотела сказать, что ни разу не слышала, что ты "тепленькая" обо мне думаешь. Теперь это загадка века... Может, напьешься и скажешь, что накипело?
— Нет уж! Я могу так и Матвея удивить и Сашеньку с Полинкой.... Лучше не надо... Сама не знаю, что кому скажу и вообще, я никогда не пила, кроме как на твоей свадьбе и у тебя в гостях. Сама знаешь, какая была.
— Помню, Матвей еще шутил, что преисподняя открылась и выбралось существо... Ты сказала, что мы все подлые и злые... Я тебя лю! Пока, детка.
Они обнялись и Эльза уехала.
Матвей вернулся только в два часа ночи с сюрпризом - вместе с Ксюшей. Сестра уже закончила учиться, устроилась на работу, но у неё там начались проблемы, платили мало, и она уволилась.
Сразу начались проблемы и с парнем - он не захотел содержать даже временно не работающую девушку, они сильно поругались, мать её тоже не поняла и Ксюша купила билет, решила уехать к сестре, по которой ужасно скучала. Не дожидаясь дня рождения Матвея, она поехала в Москву. Лиза об этом не знала, даже Матвей узнал за два часа до прибытия поезда, сестра попросила приютить, потому, что Полина с Сашенькой у его родителей, и Сашка набрался.
Матвей приехал на вокзал, встретил сестру, девушка обняла его и сразу начала просить устроить её в ресторан хоть официанткой, хоть посудомойкой.
Ксюша выглядела жалко. Уставшая, растрепанная и даже голодная. Они вернулись вместе, Матвей покормил девушку на кухне и расспросил. Затем предупредил, чтобы она не удивлялась – младшая сестра Лизы живет с ними и называет Лизу, как и Катя, мамой. Просил не расспрашивать жену на больную тему.
Ксюшу он устроил на диване, девушка упала и почти сразу засопела.
Матвей рассматривая близняшку, усмехнулся, и подумал, что теперь Полина будет еще больше трястись за Сашеньку. Ксюша отрастила волосы, не стала выпрямлять кудри, поэтому её волосы сейчас были ужасно похожи на прическу Полины. Со стороны посмотришь, и не поймешь, кто есть кто.
Наконец, он зашел в спаль ню, осторожно лег, прислушался и понял, что Лиза до сих пор не спит. Притворяется спящей, закуталась в одеяло и не поворачивается к нему.
Он невольно вздохнул, понимая, что жена не хочет сейчас обниматься. Она слегка шевельнулась. Поправил одеяло – Лиза снова шевельнулась.
— Притворщица. — еле слышно прошептал он.
Затем осторожно прибавил свет от ночника и снова вздохнул. Лиза дернулась, как от рыданий.
Наконец он решил, что попробует погладить свою нежнятинку, осторожно приподнял, стянул с её плеч огромное одеяло и увидел на спине её обтягивающей футболки два Лизиных глаза, которые смотрели на него и были крупнее, ярче. От неожиданности он отпрянул.
— Ух ты… кто здесь… что это? … — пробормотал он довольно громко, и Лиза зашлась от тихого хохота.
Муж схватил её в охапку вместе с одеялом и притянул к себе кусая за шею и рыча.
— Не трогай меня!!!
— Лиз, ты меня так ждала, да? Напугать решила?
— Отпугнуть! Ты должен отойти! А-а-а, Матвей, щекотно, не колись!
— Кто это придумал? Сынуля???
— Нет, Валера твой… Класс, но на тебя не действует…. Матвей, что ты делаешь?
— Жену трогаю, а что нельзя? Моя жена, что хочу…
— Слушай, а с кем ты там? Я слышала, что девушка...
— Ксю со своим поссорилась и сразу в поезд. Хочет на меня работать.
— Я так рада!!! Пойду поздороваюсь, ты же видел уже глаза. Замучилась ждать, что так долго?! Пусти!
— Она уже спит, кошка, не пущу… Лиз…
— Что?
— Я скучал по тебе… Представлял, как ты утром… одевалась, наклонилась и в вырезе твоего сарафана… увидел кружево и такую красоту… Я чуть не сорвался.
— Как это увидел? А что, видно? ... Я так иногда наклоняюсь, чтобы игрушки убрать. Всё, надо мне что-то для дома купить другое. Срочно. Я же в майке была…
— Ты чего?
— Твой сын! Наш сын! О, Матвей, я не могу… Я какую-то глупость несу. Прости, а? Ты мне говори, когда что-то видно, я же не знаю, мне кажется всё закрыто.
— Не волнуйся, Лиза, не думай больше, всё нормально… Я хочу матери твоей голову снести. Прости, но это так.
— Валерий Яковлевич там, пугать маму пытается, что сегодня …
Матвей накрыл жену поцелуем и полез под майку, показывая, что разговор закончен. Через несколько минут, она уже, забывшись, постанывала от удовольствия, не зная, что может быть восхитительнее, чем его руки и губы.
В голове кружились огненные мысли.
«Мы снова сошли с ума вдвоем. Кусать шею, покусывать грудь, наши прикосновения похожи на какие-то игры двух животных. На теле иногда бывают отметины, царапины, иногда и вовсе бывает что-то запредельное. Желание иногда приходит нежное, иногда такое… дерзкое. Моя мать не будет лезть в мою личную жизнь. Я люблю именно такого мужа и с ним первый раз был по зверски быстрым, восхитительным. Я даже понять не успела, как оказалась на вершине блаженства и получила невыносимое удовольствие, а потом мы приходили в себя, и он извинялся… Мама не понимает, она не чувствует моих эмоций и лезет куда вообще родители не должны даже издалека заглядывать. Я так удивлялась Валерию Яковлевичу, а у меня мать еще больше лезет в мою жизнь…»
Вторая волна удовольствия снова накрыла её и она почти жалобно тихо прошептала:
— Меня не уважает моя мать. Она меня не уважает, как женщину...
— Зато я… тебя… обожаю.… — пытался отдышаться Матвей , — Как ты думаешь, а можно самому себе завидовать? Принести тебе прохладной водички? Я принесу.
— Лучше молочка.
— Точно! Лучше молочка. Я люблю тебя, Лиза.
— И жвачку, после молочка… клубничную.
— Сейчас вернусь!
— И не курить!
— Как ты могла подумать такое!
********
Зубы Елены были сжаты очень сильно, к тому же она прикусила язык. Адреналин в крови разогнал сердцебиение до предела. Выскочив из его кабинета и взлетев на второй этаж, она прислонилась к стене, дрожащими руками вытащила спрятанную в кармане сигарету...
Увидела картину, которая должна была быть с ней. Это был он, точно он, не фальшивка. И какая-то из гадин, как Елена называла девушек-блондинок.
Она знала этот особенный блеск в его глазах, помнила. Сбежала, потому что не знала, сколько это продлится, но скорее всего попала в кабинет точно к апогею, окончанию акта.
Она была зла и раздражена еще больше. А еще за то, что было хорошо на это смотреть настолько, что жаждала еще.
И тут женщина остолбенела: в глубине зала с растениями, огромного зимнего сада, под кучей обрезанных листьев, похожих на пальмовые и под ветвями лиан, увидела голую, белую с какой-то синевой, ногу.
Она, как завороженная подошла ближе, чиркнула зажигалкой, но посмотрела сначала на черное ночное небо за стеной, прозрачной от пола до потолка. Решительно вернулась к куче и присела на корточки. Ноги оказалось две. Они лежали как-то криво, пальцы почему-то были поджаты.
«Совсем не расслабленные ноги» — пришла в голову пустая мысль.
Превозмогая тошноту, она протянула руку и коснулась ледяной и упругой человеческой ноги. Отпрянула, села на ягодицы и уронила сигарету.
Казалось, получив такой взрыв омерзения, даже смотреть не пожелаешь больше, но Елена снова потрогала ноги по очереди и начала подниматься с пола. Она с усилием отогнула брезент и стала сдвигать все листья – сомнений не было, когда дошла до ягодиц – это была та самая девчонка. Та самая, что подавилась.
Первое, что пришло в голову – разбить стекло и бежать.
***
Валерий Яковлевич, сидя в своем кабинете уже с чашкой чая, качал головой перед монитором.
На экране Елена подняла с пола тяжеленную глиняную вазу с землей и мини-деревом в ней, разбежалась и бросила в противоударное стекло, но в итоге упала вместе с этим горшком на спину.
— Кашмарное кино. Она забыла, что зимний сад на втором этаже? Пока я там развлекался могла бы уже давно прошерстить дом.
— Она там сейчас всё разнесет! — сказала Теодора и отхлебнула чай. Развернула конфету, предложила её второму мужчине.
Валерий Яковлевич тоже повернулся к нему.
— Валер, пусть постарается выбраться! Не ходи пока. Неожиданно получается. Нормальная бы заорала и принялась в полицию звонить, сообщения писать, или хотя бы фото сделала. А потом слиняла и притворилась что ничего не видела. Так нет – она громит на камеры зимний сад.
— Точно неадекватна. О! Она поняла, начала прибираться и сейчас пойдет делать вид, что не было её тут.
— Саша. Ты вы её недооцениваете. Камеры в зимнем саду отсутствовали. Она об этом помнит.
— А где там следующий негритенок?
— В пакете черном, она сейчас на него смотрит.
— Закурила. Вот выдержка, ей бы патологоанатомом работать – цены бы не было. — сказала Теодора и сунула в рот очередную конфету.
— Теодора? Ты как?
— Нормально, завтра же отпевать планировали и на дно озера… Вот готовлюсь, подруги же приедут твои?
— Да сегодня я заказал ребятками поискать по анкетам актрис. Еще парочку похожих по типажу на тебя нашли. Очки им купили. У одной на самом деле дальнозоркость.
— Отпевать покойников придут три бабки. Назови нас виагра. И что, Валер, в озеро кукол? Жалко. Интересно же сделали, да так правдоподобно, сверху, как кожа, резиной не воняют. Оставь реквизит на память...
— Надо топить. Я хочу настоящее кино снять, приключенческий фильм. Назовем его «От заката до изгнания».
— Анекдот вспомнила. В Венеции умер новый русский. Родственники приехали за ним и спрашивают, как мол хоронят, на родину не повезем. А им и отвечают в агентстве: Ну, есть три категории, первая - покойник в золотой гондоле, гости в золотых гондолах. Вторая - покойник в серебряной гондоле и провожающие в серебряных гондолах. А третья, - простая: покойник в деревянной гондоле и провожающие в ластах...
Они дружно засмеялись и снова уставились на экран. Елена уже добралась до черного конверта, и увидела еще один. Аккуратно расстегнула молнию и тут же бросилась к комнате отдыха, улеглась на диван.
— Валер, она вся в земле и на чистый диван!!!
— Я пошел, пожалею.
— Испугаешь.
— Да не должен, вишь прыть какая…
****
В кабинете остались два человека, а на экране монитора в комнате отдыха возникла фигура хозяина особняка.
— Елена! — с удовольствием улыбнулся он.
— Как ты посмел пригласить меня для этого!
— Извини, я не думал, что ты так быстро придешь ко мне в кабинет. Я пригласил, но у меня же были мои десять минут... Использовал с чувством, девчонка молодая, красивая, я не безгрешен. ... Обычно женщины сначала прихорашиваются, прежде, чем навестить мужчину.
— Я не прощу того, кто ниже пыли под ногами опустился. Растоптать мою гордость хотел? Не выйдет. Не прощу.
— А что такого? Ты мне в деревне почти месяц не давалась. Нельзя что ли?
— Валер, это был не ты, а твой слуга. Драл эту несчастную, а теперь ко мне пришел? Иди отсюда!
— Я могу тебя нежно поцеловать. Или не могу... Мы же всё решили. Что ты скалишься? Зачем мужу опять наврала?
Злость её росла на глазах, как снежный ком.
Из рук Елены выпала зажигалка и она зарыдала.
— Я хочу уйти, Валер, отпусти!
— Куда же ты собралась?
— Я сама буду жить, не думай, что мне он нужен. И дочь твоя пусть живет с моим, подобрала, так пусть живёт.
— Мы же еще не всех негритят погубили… Нет, дорогая, продолжаем игру. Или есть проблемы? Я их не люблю, ты же знаешь. Только мой алабай любит проблемных девиц, и лес здесь такой густой, скрывает все следы…
— Никаких проблем нет.
— Что же ты кошек моих дразнишь! Зятя своего любимого доводишь! И нет конца твоим бесчинствам! — ледяным тоном проговорил он.
Елена посмотрела на него холодным немигающим взглядом, а потом шепнула:
— Не верю, ты лжешь! Скажи мне, что ты хочешь?
— Отомстить гадине. Ты меня вывела, получала съемки отношений наших детей, чтобы по вечерам любоваться, я не хочу оставлять тебе жизнь, вот эта игра мне жутко нравится.
— Ты не посмеешь
— Ну да, конечно…
— Что я должна сделать, чтобы остаться в живых?
— Целый список. Но я думаю, что ты солжешь мне, поэтому … ничего не выйдет.
— Дай мне список, я прочитаю и поставлю подпись.
— Обязательно. Когда закончится считалка.
— Валер, знаешь, как отличить плохой фильм ужасов от хорошего? В плохом фильме ужасов изо всех сил пугают зрителя трупами, резкими звуками и внезапно появляющимися зомби, как твои слуги…. А в хорошем ужастике - в кадр тихо и мирно вползает кто-то чуть страшнее ёжика, и от этого можно со страха помереть!
— Будет тебе ёжик, Ленка. И не пачкай мне тут всё – выкопалась, иди помойся, себя в порядок приведи!!!
— Валер, я тебя умоляю, скажи, что ты шутишь... Скажи... Иначе, я всё расскажу своей дочери и она не даст тебе детей.
— Эх ты. Я сразу по больному месту. Тебе же точно надо замолчать навеки. Ленка, подумай, какая должна быть твоя жизнь, чтобы я её оставил. Завтра будешь присутствовать на прощании с моими погибшими негритяточками. Завтра в полночь на озере. И помни, ты ко мне пришла сама, никто не приглашал.
****
— Тук-тук, — сказал сын и постучался в спальню. — Лиза!
— Матвейка, я проснулась, заходи.
— А у нас гости. — тихо сказал мальчик, после того, как открыл дверь и показался в проеме. — Папа спит? А ты не спишь?
Лиза уже сидела на кровати одетой и натягивала пушистые носки.
— Чего там у вас? Девочки проснулись, а что Катя ко мне не пошла? — вполголоса спросила она и подошла к сыну.
— Да я сам их одел, а там гостья! — выдохнул он, пока шли по коридору — Полина что, теперь у нас будет? Расстались?
— Это не Полина! Это Ксю!
— Это Полина.— уверенно сказал мальчик, — Я их отличаю.
— Да нет, это Ксюша приехала. Она проснулась?
— Спит, там девчонки, а она не слышит. Мне можно друзей сегодня? Или пока Машка болеет?
— Можно, пойдем, посмотрим, кто это! Только внимательней.
На диване, на животе, как раньше любил спать Матвей, разлеглась Ксюша. Лицо её выглядело осунувшимся, волосы были действительно снова длинные и кудрявые. В носу – маленький гвоздик, такой же точно, как сделала Полинка себе не так давно. Единственное неуловимое отличие было в профиле – у Полины всё же был немного другой нос.
Лизу сразу засыпали вопросами:
— Лиз, а ты бы хотела, чтобы у тебя была двойняшка?
— Мама, а что тёть Полина тут спит?
— Мам, стисок! Говолят, говолят, много лет тому назад
С неба падали сталуски! Это был сталускопад!
Плиземлялись налегке, только звездотька в луке.
Только звездотька и пьяник, только … лозы на платке.
— Катенька, а что такое сталуски?
— Это… бабуски.
Ксюша проснулась окруженная хихикающими девочками.
— Доброе утро! Привет!
Девушка улыбнулась, схватила Машку первой и защекотала. Катя визжа побежала к матери и обняла Лизу. Матвейка начал ставить на стол чашки, а Лиза счастливая до слёз подумала, что мама много потеряла, когда решила жить по-другому.
Каждый миг — это новая возможность для создания того, что может сделать нас счастливее.
Шакти Гавэйн
НАЧАЛО и все части этой истории
Спасибо дорогим читателям за комментарии, оценки, за то, что вы есть! С любовью и светом, Автор!💖