«Вы знаете, какую я работу проделал - уму непостижимо. И вот теперь, спрашивается - зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают», - горестно спрашивает профессор. И всё-таки даже у «мрази» находятся защитники…
«Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз - условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия - игра на балалайке по трактирам». Думаю, эту цитату помнят все. Меня в ней умиляет многое: и пресловутая «условно каторга на 15 лет» (не раз уже в источниках указывалось на откровенную гротесковость этой фразы – такого быть, разумеется, не могло), и, конечно же, «происхождение спасло». Но ещё больше умиляет то, что многие мои комментаторы, по существу, повторяют то же самое. Говорят о вполне достойном способе заработка, приводя даже сравнение с «людьми, в принципе занимающимися наукой, но вынужденными для заработка водить экскурсии и блогерствовать на трубе, неся свет знания в шир.нар.массы за долю малую с рекламы» (не комментирую, ибо могу сказать что-нибудь непотребное для кота). Или предлагают подумать: «А Чугункин что ещё мог делать в царское время? Кто озаботился о его образовании? О правильной социализации? Помог выбраться из низов? Приобщил к культуре? Нет, никто. И что вы от него хотите?» Можно было бы привести и другие цитаты, но любопытно, что один из ярых защитников Чугункина проговорился: «Где и как он жил ребёнком, неизвестно» А мы ведь прекрасно знаем, что и многие рабочие (по-настоящему квалифицированные) жили вовсе не плохо. Поэтому причины «люмпенства» Чугункина нам абсолютно неизвестны. Я всё же думаю, что дело не в бедности и убогости происхождения, а в личных качествах. Мало ли известно людей, выучившихся «на медные деньги» и занявших достойное место в жизни? Один из комментаторов напомнил цитату из горячо любимого мной А.К.Толстого:
И, увидя Потока, к нему свысока
Патриот обратился сурово:
«Говори, уважаешь ли ты мужика?»
Но Поток вопрошает: «Какого?»
«Мужика вообще, что смиреньем велик!»
Но Поток говорит: «Есть мужик и мужик:
Если он не пропьет урожаю,
Я тогда мужика уважаю!»
По-моему, тут, как говорится, ни прибавить ни убавить. А рассуждать о качествах человека, исходя из его происхождения, могут лишь подобные «патриоты» или, если угодно, швондеры (с маленькой буквы).
Поэтому не будем проливать слёзы по «горькой судьбине» Чугункина и вернёмся к Шарикову.
Операцию, повлёкшую за собой столь непредвиденные последствия, провели, напомню, вечером 23 декабря. На последней странице повести помянут «мартовский туман» - то есть все события происходят в течение трёх-четырёх месяцев, а время существования Полиграфа Полиграфовича Шарикова – ещё меньше.
Как же складывалась эта «личность»?
Наверное, первое, на что стоит обратить внимание, - это момент, когда «пёс отчётливо пролаял а-б-ыр», затем превратившееся в «абыр-валг» и расшифрованное профессором как «главрыба».
Борменталь считает, что шариковский «лексикон обогащается каждые пять минут (в среднем) новым словом, с сегодняшнего утра, и фразами. Похоже, что они, замёрзшие в сознании, оттаивают и выходят. Вышедшее слово остается в употреблении». Он будет перечислять сказанные ещё безымянным существом слова: «Он произносит очень много слов: "извозчик", "мест нету", "вечерняя газета", "лучший подарок детям" и все бранные слова, какие только существуют в русском лексиконе», - пока ещё указывая: «Ругался. Ругань эта методическая, беспрерывная и, по-видимому, совершенно бессмысленная. Она носит несколько фонографический характер: как будто это существо где-то раньше слышало бранные слова, автоматически подсознательно занесло их в свой мозг и теперь изрыгает их пачками».
Автоматически и подсознательно? Конечно, эти слова всё время «сопровождали» и Чугункина, и пса Шарика. Но давайте вспомним: повесть ведь начинается монологом погибающего пса. Конечно, бранных слов он употребляет немало («Дворники из всех пролетариев - самая гнусная мразь. Человечьи очистки - самая низшая категория»). Однако здесь же он с благодарностью будет вспоминать «покойного Власа с Пречистенки»: «Скольким он жизнь спас… Царство ему небесное за то, что был настоящая личность». Он даже пожалеет «машинисточку»… Способен ли «очеловечившийся» Шариков на подобные чувства? С удивлением прочитала в комментарии: «Мне в Шарикове только один поступок всегда нравился - это когда он пытался проститутке улучшить жизнь». Где и когда, позвольте? Если речь идёт о намерении жениться (поговорим об этом позже), то там всё же несколько иная ситуация.
Даже пресловутая вражда с котами показана у пса несколько по-иному: «Какой-то сволочной, под сибирского деланный кот-бродяга вынырнул из-за водосточной трубы и, несмотря на вьюгу, учуял краковскую. Шарик света не взвидел при мысли, что богатый чудак, подбирающий раненых псов в подворотне, чего доброго, и этого вора прихватит с собой, и придётся делиться моссельпромовским изделием. Поэтому на кота он так лязгнул зубами, что тот с шипением, похожим на шипение дырявого шланга, взодрался по трубе до второго этажа. - Ф-р-р-р... гау… вон! Не напасешься Моссельпрома на всякую рвань, шляющуюся по Пречистенке!» (отметим – не «душит», просто прогоняет, в отличие от зав. подотделом очистки).
Пёс Шарик способен и на благодарность, и на красивые слова («божество помещалось в кресле»), и обладает «каким-то секретом покорять сердца людей»… У Шарикова же всё это исчезло.
И раньше всех понимает, что именно произошло, конечно, сам Филипп Филиппович. Вспомним запись от 2 января: «В 1 час 13 мин. - Глубокий обморок с проф. Преображенским. При падении ударился головой о ножку стула… В моем и Зины присутствии пёс (если псом, конечно, можно назвать) обругал профессора Преображенского по матери». Это ещё бессознательно…
Но 11 января доктор отмечает: «В 5 часов дня событие: впервые слова, произнесённые существом, не были оторваны от окружающих явлений, а явились реакцией на них. Именно: когда профессор приказал ему: "Не бросай объедки на пол…" - неожиданно ответил: "Отлезь, гнида"» (да, «реакция на окружающие явления», но какая!)
И показательно завершение записи: получив отповедь от профессора («Если ты ещё раз позволишь себе обругать меня или доктора, тебе влетит»), Шариков вполне понимает произошедшее: «Я фотографировал в это мгновение Шарика. Ручаюсь, что он понял слова профессора. Угрюмая тень легла на его лицо. Поглядел исподлобья довольно раздражённо, но стих. Ура, он понимает!» Борменталь ликует. Ликует, не предполагая ещё всего, что за этим последует…
Обращу ещё ваше внимание на такую запись: «Смеялся в кабинете. Улыбка его неприятна и как бы искусственна». Позволю себе напомнить рассуждение Л.Н.Толстого об улыбках (думаю, что Булгакову оно было хорошо известно): «Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно»…
Ещё один аргумент защитников Шарикова-Чугункина: «Ему кто-то разве предлагал учиться? А Преображенский хвастается (!) перед Шариковым (!) своим высшим образованием! На основании своего социального происхождения. Ну и чем он лучше?». Давайте разберёмся с эпизодом «хвастовства».
Во-первых, начинается он с отказа Шарикова поехать в театр - «Да дурака валяние... Разговаривают, разговаривают... Контрреволюция одна». После это следует совет профессора: «Вы бы почитали что-нибудь, а то, знаете ли...» И ответ: «Уж и так читаю, читаю...» (как мы помним, переписку Энгельса с Каутским) и «личное мнение»: «Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут... конгресс, немцы какие-то... голова пухнет. Взять всё да и поделить...» с пояснением: «Да какой тут способ, дело не хитрое. А то что же: один в семи комнатах расселся, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет». Прошу отметить: сам Шариков ничего «в сорных ящиках» давно уже не ищет, а рассуждает, сидя за столом, где вволю ест и особенно пьёт, при этом сам пока принося профессору только убытки.
В ответ на это и следует предложение разделить «на трёх мужчин» вчерашний ущерб от аварии (случившейся, к слову, исключительно по вине Шарикова!), а уже потом та самая «хвастливая» реплика: «Вы стоите на самой низшей ступени развития, вы ещё только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить...» Позволю себе спросить: где тут хвастовство и что вообще тут неверного?
Встретила ещё упрёк профессору, что он не хочет быть «в ответе за тех, кого приручил», - «Павлов вот заботился о своих собаках после опытов». Могу лишь напомнить, что даже в моменты гнева Преображенский не перестаёт быть врачом. Сразу после приведённой выше реплики следует: «Зарубите себе на носу, кстати, почему вы стёрли с него цинковую мазь? - Что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят. Учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социалистического общества» (вот и во-вторых – слова о необходимости учиться).
И когда Шарикову, только что попытавшемуся свалить на Зину вину в краже, с перепоя становится плохо, «все забегали, ухаживая за заболевшим Шариковым. Когда его отводили спать, он, пошатываясь в руках Борменталя, очень нежно и мелодически ругался скверными словами, выговаривая их с трудом».
Комментарии, думаю излишни, остаётся лишь в очередной раз восхититься авторским языком (это я о последней фразе).
Ну, а когда Шариков начинает действовать… Впрочем, до завтра!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
Путеводитель по статьям о Булгакове здесь