На этот раз его били вдвоем. Первый бьющий был на два года старше. В школе его все звали Шорохом, и прославился он из-за одного поста ВКонтакте: выставил измятое фото своего измятого лица с предсказуемой подписью «с бодуна». Шорох забыл, что мама следила за ним, восьмиклассником, а потому получил не менее предсказуемый комментарий. «Я тебе дам с бодуна!»
Второй бьющий был из любителей пояснять за шмот. Звали его Артём. Отличался он зализанной набок челкой и старшим братом с судимостью.
Пять минут назад мы на школьной площадке играли в «одно
касание». На воротах стоял двоюродный брат Артёма и все шло к тому, чтобы он отправился «на ромашку». Тут Богданчик спросил у играющих, можно ли пробить по воротам просто так, не с лёта. Игроки, в числе которых были и я с Васьком, согласились. Мяч от ноги Богданчика полетел прямо в живот вратарю, и его быстро скорчился. Богданчик улыбнулся. Шорох с Артёмом почувствовали запах крови и быстро перешли от грубой дискуссии с Богданчиком к парному вставлению тому неиллюзорных.
Богданчика били. Били вдвоем и поодиночке, в лицо и в солнышко. Я и Васёк стояли рядом и бездействовали (молча втыкали в пол?), вратарь корчился лёжа на резиновом покрытии и подглядывал за нами.
Спустя десяток пропущенных ударов на площадку пришёл Лёва. Он был из тех, кто постоянно просит раздать интернет, поделиться жвачкой, скинуть домашку. Нам с Васьком терпеть это не нравилось, но такая "крыша" иногда приходилась кстати. Как сейчас. Стоило ему только окрикнуть представителей бойцовского клуба, как избиение прекратилось.
***
Мы с Васько́м шли за Богданчиком от классной руководительницы. Нас двоих ругали за то, за что раньше и не думали: за то, что мы не влезли в драку. Хоть я был отличником, да и Васёк не отставал, раньше мы часто хулиганили: сами толкались, дразнились, ругались с другими и между собой. В общем, социализироваться пытались, как могли. Но теперь! Теперь-то каждый день просили не влезать ни в какие ситуации, и мы слушались. И всё равно у взрослых нашёлся повод на нас оторваться.
Но чувствовали себя виноватыми мы не перед взрослыми.
Богданчик шёл впереди нас слишком бодро для человека, которому час назад разбили бровь и губу. Вдруг он обернулся, остановившись.
«Ну чё молчите? А ещё друзья!» — в ответ он ничего не услышал. Он сделал пару шагов спиной вперёд.
— Погнали за дошиком, а? — нарушил Богданчик душную тишину.
— Ну, пойдём, — ответили мы, отлепив взгляд от пола и наконец подняв его на уровень глаз товарища.
***
— Дайте три бичпакета, — тряхнув мелочью, как игральными костями в кулаке, сказал Богданчик.
— Чего надо-то? — с тысячей сомнений спросила продавщица из-под очков в широкой пластиковой оправе.
— Лапшу, — разъяснил я слова нашего друга женщине.
— Лапшу быстрого приготовления, — разъяснил мои слова продавщице Васёк.
— Доширак, короче, — заключил Богданчик.
Через минуту мы сидели на скамейке и громко трясли пакетами с сухой лапшой и говяжьей приправой. Ах, как хороша говяжья приправа! Особенно зимой, когда высыпав себе в рот самые острые её остатки, приходится сгребать снег в ладони, на которых он почти не тает, чтобы потом заесть им тот нестерпимый жар, которым уже успело приправиться всё тело.
Но сейчас был июнь. Не было рядом рождественской и новогодней радости, не было и снега под рукой. Зато был Богданчик.
— Вот вы когда последний раз дрались?
— Ну… недавно, — начал было я.
— С младшим братом не считается, — парировал Богданчик.
— Ну и что с того? — спросил Васёк.
— Я вот недавно фильм смотрел. Там был чувак один, вот он умный типа. Знаете, чё сказал? Что только когда мы всё потеряем, вот тогда мы свободные. А вот вы же не дерётесь, вы не чувствуете боль, короче, вы вообще не живёте.
— И что нам теперь делать? — спросил я, невольно разрывая пустой пакет из-под лапши.
— Вы не поймёте… А прикиньте, я сейчас вот пропаду вообще?
— В смысле? — отозвались два наших голоса.
— Вы не поймёте.
***
Прошло четыре года. Богданчик никуда не пропал. Он успел подраться с Лёвой, с несколькими скинами, почти со всеми пацанами из нашего класса, с двумя пухлыми близнецами из параллели. В последней драке соотношение массы было один к пяти не в пользу Богданчика, но он вышел из поединка с гордо поднятой головой — несмотря на то, что его успели ударить головой об батарею. За это время Богданчик не только дрался: даже поступить успел. Остальные из нашего круга общения тоже слабо изменились. Кроме Артёма: через неделю после той драки он влез на железнодорожную цистерну, где его ударило током. От верной смерти тогда его спасли резиновые сланцы. С тех пор Артём не дрался.
Все мы разъехались и виделись всего пару раз за последний год.
Последним летом я лежал в больнице на обследовании. Звонили мне в основном мама и бабушка, поэтому телефон всегда был рядом. Я шёл по парку около больницы и не удивился, когда почувствовал вибрацию в кармане шортов. Достал телефон. Номер — неопознанный.
— Алё!
— Дарова, Лёх! Узнал? — и Лёха, разумеется, узнал.
— Здоро́во, здоро́во, Богдан! Как ты?
— Да нормально, хотел спросить кое-что.
— Готов ответить на любые вопросы.
— Слушай, а материться можно?
— Конечно, можно, тебя только я слышу.
— Оке. Помнишь, как в девятом классе меня Полина на английском ногой в живот ударила?
— Не помню такого, а что?
— Да мы с Лёвчиком тут на "лося" забились.
Автор: Лёша Абаев
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #жизненнаяистория