С утра пошёл дождь. Противный такой. Капли бестолково ползут по стеклу в разные стороны от порывов ветра, чтобы в конечном счёте собраться у края рамы в выпуклые ручейки. Семарг недовольно посмотрел на сиротливый воздушный причал, растворивший свои блестящие поручни в промозглой мгле. Вообще непонятно откуда он взялся, этот дождь. В стратосфере не бывает дождей, им попросту неоткуда идти. Облака висят ленивым белым одеялом у подножия высотки, не имея сил подняться выше. А здесь такое чудо. Главное на небе, если его можно таковым назвать, в космосе скорее, их нет, ни одного завалящего облачка, ни одного. Частые увесистые капли образуются прямо из ниоткуда, будто звёзды плачут. Фантасмагория какая-то!
Публика на картине “Другой мир” испуганно жалась к дереву вечной жизни. Всегда весёлый Бахус, увидев высшее существо в лице Семарга, жалобно улыбнулся, он не привык к серому нытью за окном. Это было не по правилам божественной механики. Ему было неловко перед полуголыми страстотерпцами, вынуждеными кутаться в белые хламиды от непогоды, за хранителя ключа.
«Мда-с, надо будет узнать у Плещеева, что за хмарь поселилась в стратосфере. Не успел отойти от безвременно почившего хоккеиста, как вот тебе нате, здравствуйте. Только скисших небес мне не хватало. Есть и плюсы. У Персефоны крылья образовались. Эпично так взмахивает в особенно патетичных местах. Слава Великому Космосу, можно опять играть Рахманинова и всяких там романтиков. Сен Санса например. А что? Очень даже. В это воскресенье и сыграем. Надо будет Персефоне виолончель подарить. Женщина с пронзительной трагедией в глазах вселяет надежду на лучшее будущее, когда играет на виолончеле. Оттого что звук инструмента помогает душе на несколько мгновений вырваться из несовершенного мира, чтобы авансом парить в райских кущах, пока не призовут архангелы. Тьфу ты, какой там парить, когда дождь идёт?»
Открыв дверь на балкон, он выставил руку. Холодные капли мгновенно вонзились в тёплую ладонь, чтобы отскочив украсть домашнее тепло. Семарг попробовал языком мокрую кожу, сморщился и вытер руку о халат.
«Странный вкус. Вроде с хлоркой? Бывает же! Впрочем с теперешней экологией, чего угодно можно ожидать от природы».
Редкие звёзды растерянно моргали сквозь телеграммы H2O, два атома водорода и один атом кислорода. Продолжая коситься на окно, Семарг подул в звуковод. В лаборатории академика раздался приятный тенор Френка Синатра с Песней о встречном на стихи Бориса Корнилова.
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?
– Вас трудно с кем либо спутать. Всегда не вовремя, – ехидно заметил Плещеев.
– Это что это? Очень даже вовремя. Дождь – ваша работа?
– Зачем мне эта мразь?
– Ну я не знаю, для эксперимента.
– Скажите тоже, мне Пересефоны под горло хватает. Опять посбрасывала все экспонаты на пол.
– Птеродактилей? Так им и надо, нечего загромождать пространство. Так, значит, не вы? Жаль, а была надежда на вас повесить явление. И что думаете? Облаков нет, а дождь есть?
– Аномалия, но, должен заметить, ненормальная! Персефона опять хандрит, явный предвестник очередной пакости из ЦК.
– Вам-то чего бояться. У вас вон какие покровители! Аж сам император.
– Не болтайте ерунды! Сегодня нужен, а завтра в застенки ВТС бросит. Гвардеец ещё не готов. Мне полёты нужно проводить, а как в такую погоду выпускать Персефону – никак! А вы меня винить придумали. Мне-то уж точно это не ко времени.
– Может враги из университета? Коллеги по работе, так сказать?
– Мелко, впрочем о чём это я. Сопливый дождь как раз по их части. Хи, хи, хи, – раздалось из звуковода.
– Странный у вас юмор. Вы не находите? Тут настроение испортили товарищу Семаргу, а вы смеётесь? Смотрите, отключу электричество, тогда сразу шутить перестанете.
– Я Зыбину пожалуюсь на ваше самодурство.
– Кстати, про этого хорька хотел спросить. И что там у него с женой? Сделали операцию на молоточках в голове?
– Их не поймёшь: то делай, то не делай. А мне какая радость? Вот скажите, какая?
– А что говорит почитатель хоккея?
– Вы меня спрашиваете? Мы по разные стороны баррикад.
– И всё же, сами говорите “аномалия”? Непознанное это, точно, по части Пафнутия
– Вот сами и узнавайте!
– Так, профессор, есть дело.
– Я академик.
– Неважно, нужно провести конференцию между представителями религий и апологетами науки по поводу дождя. Вы должны понимать, что подобное явление может испортить мне настроение навсегда. Тогда я вам не позавидую. Взорву к звёздам Винтаж 2000, чтобы не расстраивал мою личность.
– Шантажист!
– Какой есть, я к нему привык.
– Может ещё утихнет?
– Кто? Я? И не подумаю! Тут дело принципа. Никто не имеет права портить мне настроение без моего на то желания. Подумайте о гражданах. Двадцать тысяч ни в чём не повинных млекопитающих могут превратиться в свободные позитроны. Я переживаю! Хранитель я или где?
– Предлагаю макаронника позвать. Всё-таки высшее образование, физик-теоретик, – оценив градус нервов обожаемого товарища Семарга, предложил с тяжёлым вздохом академик.
– Всех позовём, тут дело серьёзное, без мозгового штурма не обойдётся, – обнадёжил Семарг.
Неожиданно засвистел сигнал полиции. На этот раз отрывок из Концерта фа мажор для двух валторн Антонио Вивальди.
– И-и?
– Товарищ Семарг, несчастие. У Бормана, космос в дыру, Германа, самокат похитили.
– Говорите несчастие? Вы в окно смотрели?
– В том-то и дело, что некогда. А что там такое?
– Самокат летает, – съязвил хранитель.
– У вас опять настроение испортилось? Послушайте, так нельзя. Он ведь поганец в ЦК жалобу накатал. Опять комиссия. Вам это надо?
– В окно посмотри.
– И что? Дождь… Так у вас от него нервы трясутся?
– Сразу видно, что следователь. Поздравляю, Беллинсгаузен!
– Шутите, зло шутите. Я ведь дело о хоккеисте почти раскрыл. Если бы не возмутительное вмешательства ЦК, то убийца непременно сел в распылитель. А теперь что, теперь, пожалуйте, шутите.
– И дождь ни при чём? А ещё следователь. Соберика мне немедленно всю религиозную шушеру. Буду ассамблею делать.
– К вам в бункер? Не опасно? Там ведь ключ от неба хранится?
– Ничего, поставишь секретер у входа. Он у тебя шустрый, как доберман.
– И Льва Давидовича? Он вроде как в оппозиции?
– Сейчас как никогда важна альтернативная точка зрения. Академик заявил, что наука здесь бессильна. При макароннике все взбодряться от вредности. Может и придумают вместе как бороться с этой проклятой аномалией.
– Товарищ Семарг, зря вы так насчёт хоккеиста. Ведь преступник всё ещё на свободе. Совсем неизвестно, кого ему в следующий раз захочется убить!
– Феоктист Петрович, ваше рвение заслуживает всяческих похвал. Но поверьте мне, как бывшему наёмнику, лучше бы вам не ковырять этот улей. Совсем неизвестно каких пчёл там можно обнаружить. Смотрите, дождь из космоса пошёл, и это не самое главное. Мне только что академик сказал, что Персефона захандрила. А это, сами понимаете, зловещий признак.
Пришлось включить в зале дополнительную люстру с особой плазмой, чтобы испуганные жители картины перестали жаться к дереву вечности. Бахус благодарно кивнул головой и вновь занялся наполнением эмалированных бидончиков напитком вечной нежности для страстотерпцев.
1. Операция на звуковых молоточках – странный совет от гермафродита из соседней высотки для борьбы с храпом Зыбина.
–––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) – указывает на вторую часть главы.
Глава 1 Неприятный разговор (Ъ)
#антиутопия #фантастика #стимпанк #детектив