Заседание семинара Капицы, на котором я делал свой доклад было последним в сезоне перед закрытием семинара на летние каникулы. По традиции, на семинарах заслушивались по два доклада, которые были связаны между собой по тематике. Мне старались подобрать тоже соответствующего напарника по докладу. Однако, устроители семинара имели очень смутное понятие о содержании моего сообщения. Они знали только, что доклад имеет отношение к практике, к системам звуковоспроизведения, которые будут даже демонстрироваться по ходу доклада. Поэтому мне подобрали напарника, исходя из практической направленности моего сообщения. Первым был поставлен доклад из ФИАНа о гигантском телевизионном полупроводниковом экране.
Дело было уже в июне, начиналась жара, пора отпусков, ни о чем серьезном физикам думать, очевидно, уже не полагалось, и поэтому были поставлены доклады, интересные своей практической направленностью и не требующие умственного напряжения. Что касается первого доклада, то так оно и было. Докладчик очень кратко остановился на теории, так как она была большинству уже очень хорошо знакома, а затем перешел к показу своих достижений в области создания больших телевизионных плоских экранов.
С моим докладом поначалу все шло отлично. В это время моя супруга жила в Москве, будучи на очередной стажировке. Это был последний день ее пребывания в Москве, она уже блестяще сдала все полагающиеся зачеты, сверкнув своей эрудицией как в области педагогики, так и по физике, получила красивый диплом, и вместе со мной она возвращалась домой. Мы с ней пришли в институт Капицы задолго до начала семинара, часа за два. Мне хотелось тщательно подготовить и настроить ту аппаратуру, которая должна демонстрироваться во время доклада.
Эту аппаратуру специально везли на автомобиле из Горького, так как ни в Москве и нигде в мире нет такой звуковоспроизводящей аппаратуры. Создавал эту аппаратуру по моим идеям, тщательно вылизывал ее, доставал для нее всякими путями детали Владимир Александрович Кротов, работавший в моем отделе НИРФИ инженером. Он был не только инженером, бывшим в курсе всех последних достижений инженерной мысли, а и замечательным менеджером, умевшим налаживать деловые связи со многими людьми. Он установил дружественные контакты с Государственным домом звукозаписи, получая оттуда копии любых фонограмм.
Когда я делал свой музыкальный научный доклад в Акустическом институте, то Юрий Михайлович Сухаревский сделал мне замечание по поводу музыкального репертуара. Он - профессор, основатель этого института и в то же время блестящий музыкант пианист, один из лучших пианистов мира. Он поставил мне в упрек, что музыкальный репертуар был слишком однообразен, не включал музыкальной классики.
Стереофония, как говорил Сухаревский, создавалась при участии известного дирижера Леопольда Стоковского и на очень хорошей классической музыке.
Я тогда не занимался музыкальным репертуаром и отдал его целиком на усмотрение Кротова. Упрек Сухаревского по части музыкального репертуара я счел справедливым, и мне, к несчастью, захотелось в этот раз исправиться. С этой целью я договорился с главным инженером дома звукозаписи о том, чтобы взять оттуда хорошие записи классической музыки, не учитывая возможности наших шофера.
Машина, следующая из Горького, должна заехать в дом звукозаписи, взять оттуда пленки и потом привести всю аппаратуру на семинар. Все вроде бы хорошо, я стою на улице и поджидаю свою машину, а ее нет и нет. Уже прошли все те два часа, которые оставались до начала семинара, а машины с аппаратурой и с Кротовым все нет. Уже зал заполнился людьми, сам Капица начал вести заседание семинара, предоставил слово первому докладчику, а никакой машины с аппаратурой все еще нет.
Моя супруга успокаивала меня, как могла, а я нервничал так, как только был способен нервничать, на самом максимуме, так что во рту все пересохло, голова ничего уже не соображала, я не знал, как я буду делать доклад и что буду говорить, так как я очень рассчитывал на музыку, а ее нет, похоже, что уже не будет и это тоже мне причиняло беспокойство, так как, наверняка, с машиной что-нибудь стряслось, так как Кротов человек исключительно надежный и подвести не мог.
Сейчас народ удивляется почему я, стоя на улице и волнуясь, не достал из кармана телефон и не позвонил Кротову, чтобы узнать где он и что с ним. Так не было тогда таких телефонов, и никто даже, включая ученых, собравшихся в зале, не предполагал, что такие телефоны появятся. За них Нобеля никому не дали. Подумаешь, какая простая повседневная вещица!
И вот, наконец, к концу первого доклада, когда я уже сидел в зале и пытался собраться с мыслями для доклада, вваливаются мои сотрудники с ворохом всяких блоков, ящиков, магнитофонов, лент и начинают все это расставлять. Опробовать всю аппаратуру до доклада не удалось.
Оказалось, что Кротову по телефону сообщили время начала только моего доклада, так как он спрашивал именно о нем, не подозревая о существовании еще и первого доклада, а пленки из Госфильмофонда получать сложно, требуются многочисленные подписи, на что ушло много времени, а кроме того наш шофер плохо ориентировался в московских улицах и долго ехал от дома звукозаписи до Института физпроблем. Во всяком случае теперь музыка будет, и можно, и уже пора начинать доклад.
КОНЕЦ
Продолжение следует.
Предыдущие серии:
1. Доклад у Петра Леонидовича Капицы: начало