В небольшом российском городе, в пятиэтажной хрущевке, за стенами четвертого этажа, ругалась одна семья. Свидетелем разговора на повышенных тонах стал выпивший мужчина, который сидел в подъезде дома на лестничном марше и в одной руке теребил повестку из военкомата, а в другой держал недопитую бутылку пива.
Ему было тридцать два года, семейный, молодая жена два года назад подарила сына. Все было хорошо: и работа и отношения с супругой. Но буквально вчера руководство страны объявило о м0билиз@ции военных запаса, коим и являлся мужчина, и уже сегодня в почтовом ящике обнаружилась повестка.
От грустных мыслей молодого человека отвлек громкий мужской голос соседа за дверью квартиры номер тридцать восемь. Он его прекрасно знал. Это был бывший военный, прапорщик, Леонид Дорохин:
— Ну, Андрюшенька, сынок, расшифруй, что у тебя в приписном написано.
— Ты что, читать разучился? — ответил тот.
— Да лучше бы разучился. Условно годен — здесь написано. Что это значит?
— Отсрочку мне дали. Тебе ли это не знать. Ты же у нас военный.
— Вот как военный я хочу спросить, чем ты болен, что тебе отсрочку-то дали?
— Андрей, что случилось, ты чем-то болен? — спросил женский голос. По-видимому, это была мать парня Валентина. Ее мужчина, который сидел на лестничной клетке, тоже знал.
— Андрей, что случилось? — передразнил супругу Леонид. — А ты как будто бы не в курсе, да?! Во, семейка!
— А что ты на меня-то кидаешься? Я, что ли, ему приписное выдала?
— Вот только не держите меня за идиота. Мало того, что ты сессию завалил, так еще от армии откосить хочешь?! Знаю я эти штуки! Не позволю аферами заниматься! — Бесспорно, Леонида было слышно на весь подъезд.
Попирая закон, поддатый мужчина закурил и вновь прислушался:
— ...Лёня, ему приписное свидетельство в военкомате выдали, ему там все это написали, — напомнила супруга.
— Вы оба не держите меня за идиота, я двадцать лет службе отдал! И я знаю, что тут написано... И почему карандашиком, тоже знаю. Что, не все денежки еще принесла взяточникам нашим?!
— Какие денежки, Лёня?
— Фиг вам, а не мои деньги за отмазку от армии!
— Да не нужны нам твои деньги! — женщина тоже подняла голос. — Свои есть, — сказала после недолгой паузы, но уже тише.
— Ах, свои есть? — прицепился к словам Леонид. Было слышно, как он ходил взад-вперед по комнате. — Да ты на все готова пойти, чтобы сыночка своего ненаглядного от армии отмазать! Хватит...
— Так, успокойся. Покричал, и будет. Пойдемте ужинать. — Женщина явно хотела прекратить возникшую перепалку.
— Валя, я твоих издевательств терпеть больше не намерен, я на развод подам.
— Да скатертью дорога.
— Ах так? Ох, я вас выведу на чистую воду... Вы у меня оба служить пойдете! И военкома вашего, взяточника, под суд отдам!
— Ну и разорвало тебя, любимый. Надо будет, и послужим.
— Папа, мама, да хватит вам, — прозвучал голос Андрея. — Пойду я в армию. Позже только пойду. Делов-то!
— Да, не забудь свои размеры матери отдать, — ответил на это Леонид.
— Какие размеры? Зачем?
— Чтобы юбку тебе пошила — вот зачем!
Разговор на этом резко прекратился. Видимо, Леонид, выпустив пар, судя по шагам, покинул общество жены и сына. Молодой человек допил пиво, встал и пошарпал к себе на пятый этаж.
***
Проблема Дорохиных была в том, что Андрей получил отсрочку от армии, а Леонид, как бывший военный, считал, что настоящий мужчина обязательно должен отслужить.
Андрей после школы поступил в институт, но так случилось, что парень плохо понимал предмет и завалил сессию. Теперь ему корячилась одна дорога — на службу.
Он добросовестно пошел в военкомат, и там выяснилось, что парень нездоров. По крайней мере, так он сказал родителям. А отец не верил в это. Ведь сын никогда ни на что не жаловался, а тут вдруг на тебе — временно не годен.
Леонид заподозрил жену и сына в даче взятки военкому, но ни Валентина, ни Андрей этого не делали. Женщина испугалась, что муж со своими твердыми убеждениями и принципами может наломать немало дров, а то и семью развалить.
У Андрея же всегда было отменное здоровье. Он никогда ничем не болел, а тут вдруг на медкомиссии ему дают отсрочку на лечение. Вот Леонид и решил, что они с матерью дали взятку, лишь бы не служить парню.
***
Муж Валентины прослужил в армии двадцать лет, прапорщиком. Естественно, все это время семья моталась по гарнизонам. А потом Леонид получил очень неплохое место начальника склада в летном полку.
Но произошел скандал: гордый Леонид, поругавшись с одним из офицеров, дал ему пощечину. Хорошо, что подошел срок выхода на пенсию, поэтому уволился прапорщик по-тихому, без суда. Обостренное чувство справедливости и любовь к правде сделали свое дело. Леониду еще повезло, что так все закончилось.
Сегодня он руководил охраной строительного объекта, и ребята уважали его именно за качества характера, даже называли батей.
Тем не менее жить с Леонидом Валентине было нетрудно. Мужчина практически во всем оказывался прав, даже в том, что касалось его горячо любимой армии. Он всегда мечтал, чтобы Андрей стал военным.
Валентина вспомнила семейный разговор двухлетней давности:
— Ну, сынок, вот ты и окончил школу, — сказал отец, глядя на оценки в аттестате, — отмучился. Но, судя по отметкам, еще неизвестно, кто с кем мучился...
— Пап, а кто в приемной комиссии смотрит на эти отметки?
— Ну, по крайней мере, знания-то твои проверят при поступлении.
— Те предметы, которые я буду сдавать, я их знаю, — заверил отца Андрей. — А остальные мне не нужны.
— Я так понимаю, офицером ты стать не хочешь?
Валя, сидевшая рядом с сыном, знала этот настрой Леонида, поэтому вступилась за Андрея:
— Лёня, ну не хочет Андрей в военное училище. Зачем заставлять?
— Да я не заставляю, упаси боже... Родину из-под палки нельзя защищать.
— Папа, при чем здесь это? — спросил сын. — Не война же ведь сейчас. Надо будет — отслужу, никуда не денусь. Но, — Андрей сделал небольшую паузу, — профессиональным военным я быть не хочу.
— Кем же ты мечтаешь быть?
— Я всегда мечтал быть программистом, поэтому и поступаю в Технологический, — ответил сын.
— Я в этом мало понимаю, но раз не лежит твоя душа к военной службе, значит, не получится из тебя военного, — Леонид с сожалением вздохнул. — Офицер — это призвание. Поступай, куда хочешь.
Отец не давил на Андрея, посчитался с его выбором, отнесся с уважением, хоть и не остался довольным. Но вот когда через год сын завалил сессию, то встрепенулся. Появилась надежда пустить парня по военной стезе.
Валентина, конечно, расстроилась, но делать было нечего — стали готовиться к военной службе. А тут эта неожиданная отсрочка, из-за которой Леонид так разнервничался.
В спортшколе, которую несколько лет посещал Андрей, на здоровье юноши не жаловались, хотя проверяли там ребят регулярно. Валентина ума не прилагала, почему все это вскрылось именно в военкомате. Понятно почему у Леонида возникли подозрения.
— А что, Валюша, Андрей не может пересдать эту сессию? — спросила как-то пришедшая в гости свекровь еще до решения комиссии об отсрочке внука от службы.
— Не может, — ответила женщина. — Все документы уже вернули. Вылетел наш Андрюша из института, как пробка. Сейчас долго не церемонятся.
— Поменьше бы шлялся, тогда бы не вылетел, — пробубнил тогда Леонид.
— Вот если бы ты сыном занимался, может, тогда бы он тоже остался учиться, — справедливо заметила супруга.
— Лёнечка, ну, что же теперь делать-то, а? — запереживала Галина Анатольевна.
— А ты, мама, не знаешь? В армию пойдет твой ненаглядный Андрюша.
— А ты и рад как будто, — вставила Валентина.
— Скажем так: особо не огорчен.
— Ух, ты, Лёня, больно умный, — покачала головой матушка. — Уж тебе-то не составило бы особого труда ЕДИНСТВЕННОГО сына от армии освободить... Пошел бы, поговорил... Военный военному всегда поможет.
— Вот поэтому и не пойду, — ответил на это Леонид, — неужели не понятно? Совесть не позволяет.
— А что твоя совесть скажет про дедовщину, про точки эти горячие? Что ты запоешь, если сына лишишься? Сам ведь жаловался недавно на власть, какая она непоследовательная и глупая, — напомнила сыну Галина Анатольевна.
— Господь с вами, мама, — сказала Валентина, услышав такие слова.
— Не дай бог, конечно. Но я знаю, что говорю, Валюша. Помолчи немножко. — Мать перевела взгляд на Леонида и продолжила: — Когда ты, Лёня, из армии не вернулся, а в школу прапорщиков пошел, я тобой гордилась, — протянула с советской гордостью последнее слово, — радовалась. Но то же другое время было, Лёня. А сейчас — насмотришься этого телевизора, на все пойдешь, лишь бы мальчишку родного и единственного от армии освободить.
— Я с дедовщиной сталкивался — ничего, живой и здоровый остался. Вы бы поменьше со своим Андрюшей возились.
— А я не о дедовщине сейчас, сынок.
— А я о ней! — повысил голос Леонид, зло глядя на женщин. — Не смог учиться — пойдет служить! И чтобы я не слышал больше этих разговоров вообще никогда!