Кто-нибудь ожидал, что в мире испугаются грозного старца?
Его уже давно никто не боится. Его страшные дубины никого не впечатляют (понимайте, как хотите). Меня даже шантаж с атомной станцией не пугал, хотя, признаю, шума было много.
Что он может?
Ну реально, что?
Над ним смеются, а он не понимает. Мне иногда кажется, что если он уснёт лет на двести, то проснувшись, сразу начнёт: и про Запад и про… ну, в общем о своём, наболевшем…
Тяжело осознавать, что ты стареешь, когда рядом у соседей – молодые, активные… А ты – один за огромным столом. И некому побыть с тобою рядом. Ну, разве на диванчик посадят – в окружении других, чтобы руками не махал.
Горько, должно быть… Плохо одному… Тоскливое бремя власти…
Может, поэтому и подумал про триста тысяч? Чтобы раза в два больше, чем то, что готовили к “трём дням”.
Означает ли это, что – при сохранении пропорций – всё другое тоже можно умножать на два?
Массой будем заваливать?
Второе – да. А вот про те же пропорции – вряд ли.
Дело в том, что теперь разговор будет другой. Причём, это с обеих сторон. Потенциал одной – за последние полгода сильно… поменялся. А возможности другой… Они будут меняться и меняться заметно. Но только в другую сторону.
Триста тысяч после шести месяцев... Это всё, что нужно знать о всех этих мега-махах и других аналоговнет.
Иногда думаешь: зря Запад “затягивал конфликт”. Решили бы всё быстро… Но всему нужно созреть. Так, может быть – сейчас как раз время? Пока “туда” не попали новые “защитники” суверенитета и целостности? Тем более, что это ничего не изменит: в высоких кабинетах всё равно считают, что они с НАТО воюют.
Ведь не может же народ встать за свою страну? Ведь про это никто не мог подумать?
Упс. А как же тогда обращения к патриотическим чувствам российских граждан?
Или это – их народ не может? Тот, с которым у нас были общие корни и который мы отправились “освобождать”, а они этого не поняли.
Я не буду разбирать его речь. Она – для специалистов другого профиля. До вчерашнего дня я думал, что перед нами – серийный военный преступник. Я ошибался. Это – старый, больной человек, которому требуется регулярный квалифицированный уход: не подпускать к газовой плите, к электрическим приборам, и убрать из дома все ножи и вилки.
В истории были случаи, когда монархи сходили с ума. Тогда придворные понимали – что происходило и принимали меры.
Но у нас не монархия. Я это опять-таки вчера понял.
Некоторые оппозиционеры в изгнании и не только призывают народ собираться.
Бросать беззащитных людей под гвардейцев кардинала, которые как раз и годны на то, чтобы избивать, скручивать, ломать руки, бить в живот?.. Хм-м-м. Не знаю, насколько это этично, не берусь судить.
Силы не равны. Ведь против гвардейцев не солдаты с оружием. Так… народишко какой-то…
И им можно, они сильные, у них в руках дубинки, на головах шлемы. На них-то денег не жалели. За их спинами – судьи, которые не имеют основания “им не доверять” и которые с готовностью оглашают чудовищные сроки, ведь депутаты тоже не зря работали…
И потом, я не знаю ни одного случая в истории, когда протесты любого масштаба изменили бы милитаристскую политику правящего класса.
По всей Европе демонстрации против “Першингов”. – Разместили.
Протесты против Вьетнамской войны на грани бунтов. – Она продолжалась.
Студенческие демонстрации во Франции в 60-х. – И что?
Да та же Болотная…
Нет, это всё не то.
Как там у Ленина? “Превратить войну империалистическую в…” не помню.
Но для этого нужна партия.
Партия нужна, а не… ну, в общем, партия.
А триста тысяч как раз будут. С оружием, с экипировкой. А зачем им участвовать в фейковой, не нужной никому, кроме небольшой кучки [самоцензура: так Вышинский квалифицировал врагов народа], <операции>, выросшей из мессианских идей альтернативной реальности? Ведь настоящий злодей – в другом месте; и это – не коллективный Запад.
Да и братья-украинцы помогли бы. У них же – тот же ненавистник.
А что нам, в самом деле, с ними делить?
Разве что решать – кому отдать одного человека? Но тут я предлагаю уступить. У них к нему вопросов больше. Или можно устроить совместный процесс двух братских народов. Тем более, что и пропагандисты говорили – чтобы вместе: песни петь, кокошники, ещё что-то. Это всё можно организовать, но сначала – процесс.
А нам их опыт понадобится – как потом всё устраивать. В том числе и с судьями и с гвардейцами.
В общем… партия нужна. И чтобы солдаты на фронте побратались: как в конце ПМВ.
Хотя… может, какой генерал… Всё-таки триста тысяч…
– Если он будет упорствовать, тогда я буду надеяться на одно из тех событий, которые изменяют лицо государства.
– Если бы вы, ваше высокопреосвященство, потрудились привести мне исторические примеры таких событий, – сказала миледи, – я, возможно, разделила бы вашу уверенность.
– Да вот вам пример, – ответил Ришелье. – В тысяча шестьсот десятом году, когда славной памяти король Генрих Четвертый собирался одновременно вторгнуться во Фландрию и в Италию, – разве не произошло событие, которое спасло Австрию?
(А. Дюма. Три мушкетёра. Цит. по dumania.narod.ru, сокращено для краткости)
Мало ли, что в жизни бывает?