Итак, вернёмся ещё раз к Порфирию Владимировичу. Мы уже говорили о его социальной и психологической стороне: уверена, каждый хотя бы раз в жизни встречал такого лицемерного манипулятора. Но мы попробуем зайти дальше и обратить внимание на два сопутствующих ему повторяющихся образа - пустоту и паука. И придать персонажу лёгкий налёт инфернальности.
О пустоте как отсутствии реального смысла мы уже говорили в связи с жизнью Арины Петровны, но в случае с её сыном образ значительно углубляется. Он сам по себе - персонаж-пустота, человек без биографии. Мы ничего не знаем о его прошлом, автор прямо говорит, что и коллеги не осознавали его существования. Нет ни одной сцены (конец пока опустим), где в нём проступило бы хоть что-то человеческое. Каждый из головлёвцев хоть раз дрогнул, даже с властной Ариной Петровной это случалось неоднократно, но только не он.
У него нет никаких личных желаний, страстей. В беспутной жизни его братьев, ошибках детей и племянников, азарте благоприобретения матери проглядываются понятные человеческие слабости. И только к нему никак не подобраться.
Не зря на протяжении всего текста его сопровождают ремарки “пустословие и пустомыслие”. Порфирий Петрович - оболочка, состоящая из обрядов и чужих цитат. По-сути, он - герой постмодерна.
Но этого мало. Эта пустота действует на окружающих вампирически: он высасывает жизненную энергию из каждого. На живых людей он действует гипнотически: они видят и понимают абсурдность происходящего, но не могут ничего поделать. Молодое поколение семьи в той или иной степени гибнет по вине головлёвской атмосферы. Они готовы идти на всё, чтобы сбежать: чего стоит один выбор стать дешёвыми проститутками вместо того, чтобы просто вернуться в собственный дом.
Если Достоевский говорил об ужасе ситуации, когда “некуда больше идти”, то у Салтыкова-Щедрина родной дом становится наравне с этим “некуда”. Сюда едут как на казнь. Это и есть тот самый распад семьи, о котором шла речь в первой части.
Справедливости ради, сравнение Головлёва (поместья) с гробом и смертью даны уже в первой части романа, поэтому заслуга здесь скорее семейная, чем личная. Но Порфирий Владимирович явно усилил эту тенденцию.
В этот самый гроб, мир мёртвых спускаются персонажи один за одним, где их поджидает кто? Используя определение Салтыкова-Щедрина, их там поджидает паук.
Повторяющееся сравнение Порфирия Владимировича с пауком, плетущим вокруг собеседника паутину, с одной стороны, описывает его манеру манипулирования окружающими. Но на уровне личных ощущений здесь также чувствуется совпадение с Достоевским. Я не берусь утверждать о прямой преемственности (годы их творчества примерно совпадают), но схожесть в ощущении этого образа очевидна.
К примеру, одна из самых известных цитат из “Преступления и наказания” (Свидригайлов): Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
Буквально готовый образ Головлёва: гиблое место, обесценивающее идею дома, семейного рая. Грязное, тёмное и населённое пауками.
Снова Достоевский, но уже “Бесы” (Лиза - Ставрогину): Мне всегда казалось, что вы заведете меня в какое-нибудь место, где живет огромный злой паук в человеческий рост, и мы там всю жизнь будем на него глядеть и его бояться.
Добро пожаловать в Головлёво. Ну и так далее. К примеру, ранее в “Записках из мёртвого дома” Достоевский сравнивал самого пугающего его на каторге убийцу детей с огромным пауком.
Не берусь утверждать о каких-то прямых связях, но сходство ощущений авторов очевидно.
Итак, образ Порфирия Владимировича начинает выходить за рамки привычного реалистического толкования. Перед нами появляется демонический персонаж, питающийся жизненной энергией окружающих и охраняющих свою маленькую преисподнюю. Или нет. Я за полную свободу читательских взглядов, если эти взгляды опираются на реально прочитанный текст.
И немного о концовке. Многим она казалась неестественной, современники не верили, что такой переворот в подобном персонаже возможет: слишком мёртвым и пустым он им казался. После первого прочтения я тоже так подумала.
Но так как я люблю везде искать варианты, то попробуем подумать, почему бы такое могло произойти. По тексту мы видим, что своими присказками Порфирий Владимирович часто отгораживался не только от других, но и от себя. “И слышать ничего не хочу”, - повторял он в самые критические моменты бессилия.
Такое ощущение, что пустота внутри него защищалась. Тут уже как нравится: либо лицемерие настолько исказило его восприятие мира, что психика вынуждена была отгородиться от реальности, либо тёмная сущность, захватившая его душу, не давала ей проснуться. Варианты приветствуются.
Что бы ни было причиной, в конце он дрогнул. Мы не знаем, насколько искренне, хотя и можем догадываться по его последней беседе с племянницей об Иисусе. Здесь обязательно стоит помнить, что самого Порфирия в семье называли Иудушкой - перекличка с библейским текстом в этой сцене очевидна.
Ну и чтобы закончить на более оптимистичной ноте, хотелось бы отметить замечательную ироничность текста. Несмотря на то, что роман серьёзный, местами даже пугающий безысходностью, щедринское мастерство меткой фразы проявляется здесь сполна. Некоторые из иудушкиных словечек я даже сама временами использую в качестве шутки. В очередной раз очень советую к прочтению, роман берёт всем: и языком, и сюжетом, и подталкивает к размышлениям.
Ссылка на первую часть:
