Вечером 6 августа 1943 года начальник контрразведки 48-й отдельной морской стрелковой бригады ПОГ майор В.А. Бойкиня сообщил, что на участке бригады перешёл линию фронта и явился с повинной агент абвера в форме капитана Красной Армии.
Утром 7 августа "капитана" доставили в отдел контрразведки ПОГ. Всем присутствующим там, на допросе, запомнился его измождённый вид, опущенные плечи, потухший взор. (Его очень хорошо описал в своих воспоминаниях полковник НКВД в отставке А.А. Богданов). "Капитан" робко сел на предложенный стул, устало опустил руки на колени.
- Ваша настоящая фамилия?
- Никулин... А по документам - Каращенко, Мокий Демьянович, пограничник, старший лейтенант, - сбивчиво начал он свой рассказ. - Но сейчас я выступаю в роли шпиона... Мне сказали, обратиться к майору Дееву или к Бойкиня... Там, во Пскове, сказали!
Весь день Каращенко рассказывал, а подошедший Богданов записывал его показания, выделяя то, что могло принести пользу чекистским органам в борьбе с вражеской разведкой.
Старший лейтенант Никулин встретил войну в Вентспилсе Литовской ССР, где служил в комендатуре 12-го пограничного отряда. Включённые в состав 144-го стрелкового полка, пограничники участвовали в упорных боях с гитлеровцами. В сражении под Ригой Никулин-Каращенко был тяжело ранен в руку и обе ноги. Отступая, двигался в повозке. 9 июля его задержали в лесу вооружённые бандиты латвийских националистов. На допросе в Жандармском управлении города Риги он схитрил и назвался начальником военно-хозяйственного довольствия 308-го строительного батальона старшим лейтенантом Каращенко.
После излечения его в лазарете Рижского лагеря военнопленных начались скитания по другим лагерям. В июле 1942 года Каращенко попал в лагерь строгого режима Саласпилс, один из самых страшных лагерей. Голод, издевательства, побои - через всё прошёл Мокий Демьянович, а когда узнал, что фашистская разведка вербует в лагере агентов и направляет их в шпионско-диверсионные школы, как он и рассказывал про это Ольге, ещё там, во Пскове, то сообразил: вот путь избавления от верной гибели, а может быть, и путь возвращения на Родину, к своим. Однако долгие и тяжкие раздумья заставили его охладеть с такими желаниями, ведь свои, очень быстро превратились в чужих. Там тебя не простят - говорили ему в лагере, для Сталина нет военнопленных, для него есть только враги и предатели Родины, тебя ждёт расстрел, если вернёшься к своим... Так было тяжко на душе, что часто приходили мысли о самоубийстве и, наконец, эта встреча в Пскове с миловидной и молоденькой девушкой, которая назвала ему имя его сестры Насти и, тут же всё вокруг изменилось. Пришла уверенность в себе и своих силах.
Да, он привлёк к себе внимание вербовщиков и потом два с половиной месяца обучался в разведывательных школах абвера в Валге и Стренчи (Латвия), и с мая по июль шли его проверки. "Если переберусь к своим, то не с пустыми руками", - продолжал он думать уже тогда и стал собирать обстоятельные данные о руководящем и преподавательском составе школ, а главное - об агентах, подготовленных к заброске в расположение советских войск со шпионскими заданиями.
По окончании учёбы абверовцы доставили Каращенко в Псков, на конспиративную квартиру по Крестовскому шоссе, (эта квартира находилась в ведении 104-й абверкоманды - основного органа немецкой военной разведки, приданного группе армий "Север"). Отсюда его отправили на станцию Сиверская, на переправочный пункт абвера (фактически здесь располагалась 112-я абвергруппа, находившаяся в подчинении абверкоманды-104), в распоряжение капитана Фиша.
На переправочном пункте Каращенко продолжал собирать сведения о деятельности немецко-фашистской разведки (это было уже после встречи с Ольгой, когда он понял целесообразность подобных своих действий).
- В Сиверской мне удалось узнать, - рассказывал он, - что вражескую разведку группы "Север" в настоящее время в первую очередь интересуют сведения о войсках Ленинградского и Волховского фронтов, расположенных в районах Ораниенбаума и Новгорода. В конце июля 1943 года абверовцы направили на ораниенбаумский плацдарм двух агентов. Одного из них Щетникова, при попытке перейти линию фронта задержали советские бойцы, а его напарник вернулся обратно. Его обвинили в трусости и откомандировали в Псков, в абверкоманду.
(Ко времени переходя Каращенко Щетников уже находился в наших руках и был разоблачён как агент абвера.)
Далее Каращенко сообщил, что ему стало известно о намерении абверовцев направить в ближайшие дни в район Новгорода двух агентов с заданием по сбору шпионских сведений о войсках Волховского фронта. Агенты, имея на вооружении пистолеты и гранаты, будут переправлены в советский тыл на резиновой лодке через озеро Ильмень.
Готовя Каращенко к заброске в расположение войск Приморской оперативной группы, капитан Фиш вручил ему фиктивные документы на имя командира сапёрной роты 71-й отдельной морской стрелковой бригады ПОГ капитана Давыдова, разъяснил задание, тщательно проинструктировал. Затем переправил через линию фронта на ораниенбаумский плацдарм.
- К чему сводится задание? - спросил Бойкиня.
- В течении восьми-девяти дней разведать, не прибывают ли в состав Приморской оперативной группы новые войсковые соединения. Если прибывают, то выяснить их номера, где и когда они комплектовались, фамилии командиров. Эти сведения собирать путём личного наблюдения и в разговорах с советскими военнослужащими.
( Историческая справка: О явке с повинной агента абвера Каращенко и данных им показаний, А.А. Богдановым было доложено по аппарату "ВЧ" руководству Управления контрразведки "Смерш" Ленинградского фронта. Оттуда последовало указание - срочно доставить его в управление.)
Вечером 7 августа, с наступлением темноты, агента вражеской разведки Каращенко на катере отправили в Ленинград. Через неделю он вернулся на ораниенбаумский плацдарм в сопровождении капитана В.Н. Маковеенко, но уже в качестве разведчика чекистских органов, подготовленного к выполнению ответственного задания - возвратиться в 104-ю абверкоманду и дезориентировать противника относительно замыслов командования Ленинградского фронта. Гончаров в те дни говорил, что лучшей кандидатуры для операции "Возвращение" и придумать нельзя, наконец-то, исполнитель для этого дела подобран.
Увидев Каращенко Деев и Богданов не узнали его. Былая удручённость и глаза побитой собаки - пропали, взгляд стал спокойным, уверенным. На его лице отсутствовали признаки только что пережитых волнений, вызванных обстрелом катера, на котором он следовал в Ораниенбаум. Мокий Демьянович был счастлив и горд тем, что ему поверили и позволили стать в ряды активных бойцов против ненавистного врага.
Но чекисты оказали ему своё доверие не сразу. Люди точного расчёта, они должны были в короткий срок убедиться, что посланец абвера действительно остался в душе патриотом Родины, что при встрече лицом к лицу с искушёнными мастерами шпионажа он выдержит перекрёстные допросы и не поставит под удар весь план командования Ленинградского фронта по дезинформации противника. Прежде чем доложить Военному совету о целесообразности возвращения Каращенко в логово врага, у чекистов не должно было остаться ни малейших сомнений в успешном исходе задуманной операции.
Контрразведчики фронта - капитан Маковеенко и начальник подразделения Соснихин, при участии майоров Деева и Богданова умело решили эту трудную задачу. Несмотря на сложность осуществления оперативных мероприятий в блокированном Ленинграде, они в сжатые сроки тщательно проверили все показания Никулина-Каращенко по ранее собранным материалам о деятельности оперативных и учебных подразделений абвера, приданных группе армий "Север". С помощью московских чекистов разыскали документы, характеризовавшие Никулина по службе в довоенные годы. Установили местожительство его семьи и сообщили ему об этом. Кроме Насти Ляпуновой и её отца, которого эвакуировали с заводом за Волгу, были ещё и родственники по матери.
В процессе работы с Каращенко убедились, что он, испытавший на себе все ужасы пребывания в лагере Саласпилс, горит ненавистью к фашистам.
Чекисты учли, что Каращенко - выходец из бедной крестьянской семьи, получил идейно-политическую закалку за годы пребывания и службы в рядах Красной Армии и пограничных войсках, обладает положительными качествами.
Опытный контрразведчик, в прошлом пограничник, подполковник Соснихин из обстоятельных бесед с Каращенко вынес убеждение, что бывшему офицеру пограничных войск можно доверить выполнение ответственного задания.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.