По горной дороге, через пустырь,
Шли два монаха в свой монастырь.
Был уже полдень, солнце пекло,
Тропа над ущельем далась нелегко.
За ветви цепляясь, в молчании, шли,
И, наконец- то, почти что пришли,
Вдали, на горе, смотря в небо крестами,
Стоял монастырь, укрываясь ветвями,
Сотен деревьев и горного плюща,
В солнечном свете и птичек поющих.
Вокруг только небо, да трель соловья,
За поворотом бурлила река.
Вода ледяная неслась и кипела,
На камне большом мирно дева сидела,
Никак не могла перейти через брод,
Смиренно ждала она милости вод.
Рясы монахи свои подобрали
И по камням, не спеша прыгать стали,
Ступни кололо холодной струею,
Мокрые камни скользят под ногою,
Резво несет свои воды река,
Кружится сильно у всех голова.
Но, наконец, перебрались они,
Сушат промокшие ноги вдали,
Девушка быстро подходит к монахам,
Нежно рукой прикасается к рясам,
В очи глазами с мольбою глядит,
Словно с душою душа говорит.
Старый монах поднял на руки деву,
И перенес через брод, словно Еву,
Нежно поставил на берег другой,
Перехватив ее взгляд неземной.
Резко пошел от нее он назад,
Быстро шагая, потупив свой взгляд.
С мокрою рясой спешил по тропе,
Другой же монах от него вдалеке,
Долго шли, молча, монах помоложе,
Вдруг вопросил его:: «Как же ты можешь?
Грех на себя ты взвалил непомерный,
Это ж бесстыдство и грязная скверна!
Как прикоснуться, ты смел к ней руками?
Как мы отмолим грехи свои с вами?»
Старый монах повернулся к нему.
«Я ведь оставил ее на брегу.
Ты же несешь ее в мыслях своих,
Несешь и лелеешь, и этим грешишь!»