Никита провалился в тягостный, липкий сон, где были все: ещё живая Машенька, его родная и любимая сестричка, её жених Филипп Фангер, и чёрная стая ворон... Они преследовали его всюду, врывались в окна и двери, распахивали клювом плотно закрытые створки тёмных ставен, стучали по наличникам и дверным косякам. И этот стук в голове у мальчика отдавался болью в ушах и темени. Ему казалось, что он лишь недавно закрыл глаза, но его уже упорно будил кто-то. Мальчик разлепил непослушные веки. Фил тряс его за плечо:
- Вставай скорее! Фашисты! - закричал он над ухом у парнишки. - Хозяин покормил лошадей и не пришёл домой. Он ходил куда-то, он привёл их сюда...
Никита вскочил на ноги и нашарил у себя под рубахой, привязанные пояском на грязное тело, гранаты.
- На коня и к лесу! - скомандовал он. - Держи прямо к бору! А я, правее... Буду уводить их от тебя.
Низко пригнувшись к лошадиной гриве, Никита смотрел только вперёд, на зубчатый край леса, чуть видный в предрассветной мгле. А вдогонку уже летели вражеские пули. "Да, быстро сработали! - мелькнуло в голове. - И дед оказался предателем, обидно, что так доверились старику и нарвались!" Вдруг совсем рядом застрекотал пулемёт, разбрасывая вокруг себя пули смертоносным веером. Конь сперва будто споткнулся, а потом рухнул под Никитой. Не чувствуя боли от падения, парнишка побежал по полю к кустам. Кусты, казалось, были совсем близко, высокие, густые. Только бы добежать!
Никита вытащил из-за пояса одну гранату и оглянулся. По полю длинной цепью двигались фашисты. Шли смело: ведь в кустах был всего-навсего один паренёк. Мальчуган размахнувшись изо всех сил, швырнул впереди себя гранату, от взрыва которой цепь немного поредела. Воспользовавшись всеобщим замешательством во вражеском стане, парень бросился бежать вдоль кромки леса на угад. Он остановился отдышаться, когда невдалеке на маленькой поляне увидел лежащего Фангера, которому так и не суждено было добраться до леса. Никита в два прыжка подскочил к нему, наклонился и перевернул лицом вверх. Фил дышал, на разорванной впереди гимнастёрке расплылось большое кровавое пятно. Фангер делая над собой усилие, протянул парню свой пистолет, а потом приник головой к земле, закрыв глаза.
- Не надо, не сдавай меня им, - прошептал он и запрокинув голову, замер.
Мальчик глянул впереди себя - за густыми зарослями ольхи была видна вражеская цепь, в центре её вышагивал офицер. Никита прицелился в него из оружия Фангера, выстрелил. Казалось, пули вылетали сами собой, злобно и метко. Фашисты снова ткнулись в землю. А когда они поднялись, офицера уже не было. Никита снова стал стрелять. И тут понял, что кончились патроны. Солдаты, почувствовав это, уже бежали, обходя кустарники с обеих сторон. Парень понимал, что их хотят схватить живыми. Он посмотрел вниз, опустился перед Фангером на колени, зачем-то потрогал его по плечу, почувствовал дрожь в его ещё живом теле, а потом поднялся во весь рост и выждал, когда гитлеровцы подбежали совсем близко. Он швырнул в них две гранаты подряд и припал к земле. Послышались крики. Затем Никита снова поднялся и встал над Фангером. Он зажимал в руке последнюю свою гранату, уже вот-вот готовую разорваться, а потом... разжал пальцы и бросил её себе под ноги, рядом с телом Фила.
Над поляной прогремел взрыв, разметая волной берёзовые листья. Подброшенные бешенным вихрем, они закружились вокруг опавших ветвей, оплакивая очередные человеческие жертвы. Над кустами ольхи и над чёрными макушками сосен, ещё долго висел сизый, прозрачный, курящийся тонкими колечками, дымок...
Все два дня после удачного возвращения в расположение партизанского отряда, а после и в свою спец дивизию, Тихонова была словно в забытьи. Она не могла отоспаться, на что дивизионные врачи уже среагировали и заставили её принимать витамины в таблетках. Ольга испытывала удушье после этих мешков с подгнившей картошкой и морковью. Ей теперь казалось, что этот запах испорченных овощей всюду её преследует. Лишь на третьи сутки она была в состоянии прибыть в штаб и предстать перед своими непосредственными начальниками. В кабинете за круглым столом её ждали комдив Антонов и командир полка особого назначения Стрельников. Она предстала перед ними посвежевшая и сильно похудевшая в новенькой пилотке и гимнастёрке.
- Разрешите доложить? - начала она с порога. - Ольга Тихонова явилась по вашему приказу.
Антонов вышел к ней из-за стола и обнял по отечески.
- Ну вот, а говорят, не доверяйте молодёжи! - сказал он с улыбкой под одобрительные аплодисменты Стрельникова. - Ты лучше, чем в ладоши то хлопать, поставил бы нам чайку с печеньем. Специально приберёг для такого случая.
Они сидели за столом и обсуждали результаты рейда во Псков. За стеной бревенчатого дома под тесовой крышей, в котором сейчас располагался штаб дивизии стояла привычная суета. В крытые машины грузили штабные документы и канцелярию, по двору суетились солдаты и ординарцы, подъезжали легковушки с офицерами связи.
- Ну вот и мы скоро тронемся с места, - задумчиво, глядя на эту кутерьму за окном, произнёс Стрельников.
- Пора и нам, приказ пришёл ещё на той неделе следовать за войсками 27 армии. Мы, пока были в резерве, приняли большое пополнение, - ответил на это Антонов и, обернувшись к Ольге, спросил: - Ну, и как же вы, всё-таки, поняли, что Саяновы - это хорошо организованная провокация?
- Странно было с самого начала, но мы всё решили сперва проверить. Дёнитц уже сразу почувствовал подвох.
- Правильно почувствовал!.. Настоящий Саянов по последним данным разведки, находится сейчас в Виннице, там у Гитлера есть Ставка. Там целый комплекс объектов в том числе два подземных бункера, вот для этого и потребовались им такие инженеры по подземным коммуникациям, как Саянов. Нам стало известно, что на строительстве этих сооружений работали наши военнопленные, которых тут же после окончания стройки ликвидировали. Речь идёт о десятках тысяч человек, - проговорил Антонов.
Ольга вздрогнула после этих слов.
- Теперь понимаешь, кто такой этот инженер на самом деле и в какую западню вы бы все попали, не прислушайтесь к голосу разума? - дополнил Стрельников.
- Да, Геллер был против с самого начала. Он и Людвига за это, чуть не пристрелил, - с улыбкой проговорила Ольга и переспросила: - А где теперь Людвиг? С ним всё в порядке?
- Нормально всё, Оленька! Я отправил их, в качестве примирения, вдвоём с Геллером за боеприпасами для ночных бомбардировщиков. Эти самолёты будут базироваться на нашем дивизионном аэродроме, пока их не перебросили под Белгород. Они должны привести в порядок свою матчасть, - пояснил Антонов. - Так что, наши друзья уже наверное к Синельникову подъезжают!..
Машины подходили к Синельникову объезжая болота по северной стороне реки Полы. Был дан приказ не соваться в топкие места, чтобы срезать путь, а идти в объезд к армейским складам, но только нашим тыловикам не было известно, что отступая отсюда, после затяжных боёв за Старую Руссу, немцы заминировали всё вокруг, в том числе и поля вдоль реки Полы.
Они поехали на двух крытых полуторках. В первой по ходу находился Людвиг с шофёром, во второй ехали Геллер с Кнайфелем, который напросился в ту поездку вместо водителя. Именно он заметил первым, что вдоль грунтовой дороги по правой стороне возвышаются какие-то непонятные холмики. Кнайфель затормозил.
- Что ты? - спросил у него Геллер.
В ответ на его вопрос водитель указал Юргену на эти непонятные возвышения.
- Будто муравейники, - проговорил он и, открыв дверь, спустился с подножки.
Геллер вышел следом. В то время машина с Людвигом, чуть притормозив, уже спускалась к реке в низину, переезжая небольшое поле.
Кнайфель, перебежав дорогу, подошёл к одному из холмиков на пустыре и опустился на корточки.
- Похоже на мины, Юрген!.. - произнёс он подошедшему Геллеру.
Не успели они осознать всю опасность такой находки, как на поле у реки раздался взрыв. Геллер и Кнайфель вскочили на ноги и бросились бежать вперёд к низине, где над голой выжженной травой взметнулось яркое пламя, потонувшее в чёрном дыму. Огромное облако этой едкой масляной гари, поднялось над землёй, а когда чуть осело и поползло по низине к реке, то бежавшие Юрген с шофёром увидели впереди перевёрнутую, покорёженную полуторку.
- Людвиг! - заорал Геллер и бросился бегом по минному полю, не понимая, что сам может стать в любую секунду жертвой взрыва.
- Нельзя туда, Юрген, стой!.. Остановись! - напрасно кричал ему Кнайфель.
Геллер подскочив к перевёрнутой машине, стал вытаскивать из сплющенной кабины сперва шофёра, крупного рязанского парня, а потом Людвига, зажатого между сиденьем и дверью автомобиля. Юрген сорвал с петель эту дверь и потянул стонущего Гросса на себя. Подбежавший Кнайфель помог вытащить Людвига и отнести его подальше от машины. Шофёр был мёртв, а Гросс ещё дышал, когда Геллер склонился над ним. Нужно было срочно доставить парня в госпиталь и Кнайфель побежал к своей брошенной на дороге полуторке, чтобы подогнать её сюда поближе.
Когда он подъехал, Геллер бледнея, поднялся во весь рост.
- Кажется, мы не успели, - тихо проговорил он и закрыл лицо руками.
Кнайфель подскочил к Людвигу из груди которого хлестала кровь, а кисть левой руки была оторвана взрывом.
- Он ещё жив, давай поднимем его, только осторожнее, - и шофёр оттолкнув растерявшегося Юргена, поднял Гросса на руки.
Его положили на дно крытого кузова, Юрген сел рядом и машина тронулась. Недалеко от армейских складов, куда они сегодня направлялись за боеприпасами, находился и госпиталь. Там работал Курт Виннер, сразу после приезда из Москвы, куда он отбыл сопровождая жену полковника Стрельникова, его определили на работу в этот армейский лазарет. Сегодня было его дежурство.
Окровавленного Людвига несли на носилках по коридору, освещённого узкими окошками. Здание бывшей поселковой школы сейчас было приспособлено для этого лечебного учреждения. Из кабинета в конце коридора показалась высокая фигура Курта. Доктор наклонился над раненым, быстро осмотрел его и произнёс:
- Несите в операционную, - приказал он и, взглянув на Геллера, который шёл за носилками, добавил, - ничего хорошего тебе сказать не могу... Он очень тяжёлый, видимо, большая потеря крови. Осколок застрял под сердцем, но не достал до главной артерии. Это немного обнадёживает.
Геллер отшатнулся в сторону окна и бледнея, стал оседать на пол. Подошедшая санитарка сунула ему в нос нашатырь, голова закружилась, всё вокруг зашаталось и рухнуло. А когда он, наконец, выплыл из этого тёмного и липкого марева, двери операционной уже были наглухо закрыты.
Людвиг лежал на столе и тяжело дышал. Он минуту назад пришёл в себя и понимал, что с ним происходит.
- Здесь всё горит, - говорил он Курту, трогая себя за грудь здоровой рукой, вторую, разбитую, он не мог даже приподнять, такой тяжёлой она ему сейчас казалась.
Он поводил головой из стороны в сторону. Санитарки хлопотали вокруг, вытирая грязь и кровь под закопчённой гимнастёркой. Виннер готовился к операции, укладывая в ряд свои инструменты.
С той стороны у двери, стоял прислонившись лбом к дверному косяку Геллер и громко говорил, как заклинание:
- Курт, ты спасёшь его. Курт!.. Ты должен, ты не можешь иначе!.. Господи, защити, спаси и помилуй! - Юрген плакал как ребёнок в этот момент.
Стрельников быстрым шагом направлялся в штаб к генералу Антонову.
- Из армейского госпиталя только что позвонили, сообщают, что наша машина попала в аварию, заехала на минное поле... Гросс и водитель, ехавший с ним, погибли! - доложил полковник, и Антонов после этих слов стал медленно подниматься из-за стола.
Через час с небольшим к госпиталю подъехали на нескольких легковушках из штаба полка. Ольга выскочила из машины первой и вместе с Глушковым и Мельниковым побежала ко входу. Она бежала по коридору смахивая слёзы на ходу, которые горячими струйками катились по щекам и застилали глаза густой пеленою. У ординаторской стояли Стрельников и Курт. Она подскочила к ним обоим и схватила Курта за воротник белого халата, слова не шли, она снова, точно онемела и не могла ничего спросить. Он ответил сам на её непроизвольное безумие.
- Вам сообщили не правильно. Я сделал операцию и Людвиг, пока живой, а дальше... дальше посмотрим. Что Бог даст!
Она зарыдала во весь голос и настояла, чтобы её хоть на минуточку пропустили к Гроссу.
- Он ещё там, в операционной... Его нельзя пока трогать и переносить, - ровным голосом произнёс Виннер. - Ну, ладно, идём!..
Они вошли в тёмную мрачную палату. На столе лежал бледный Людвиг и что-то шептал припухшими губами. Тихонова подошла к нему и встала у изголовья.
- Людвиг, миленький!.. Пожалуйста, не умирай! - она погладила его по мокрым волосам и холодной ладонью нежно провела по щеке.
Парень открыл глаза и, посмотрев на девушку, медленно произнёс всего лишь одну фразу, после которой снова впал в забытьё:
- Если ты так просишь, значит я выживу!..
("Курт, дорогой мой и преданный друг! Как часто я вспоминал потом о твоём подвиге военного врача! Как много ты сделал на этом своём врачебном поприще. Как я тебе благодарен за спасение Людвига и остальных наших товарищей и бойцов! Я никогда не забуду твоих добрых глаз и тёплых рук, трогательной улыбки и уверенных слов поддержки, которыми ты нас всегда успокаивал и утешал. Я всегда буду помнить о тебе, мой верный товарищ! Покойся с миром и, да вознесёт тебя Господь Бог в свои райские пределы за твои добрые дела!" - из записок Юргена Геллера, опубликованных в книге "Воспоминания солдата" - Берлинское издание за 1976 год.)
(Историческая справка: - Курт Виннер, как военный врач прошёл всю войну в рядах Красной Армии. Работал после её окончания в Берлине в одной из городских клиник хирургом, закончив перед этим медицинский институт. Скоропостижно скончался от инфаркта в 1948 году в возрасте 30 лет на своём рабочем месте. Не выдержало больное сердце нагрузок военных лет и фронтовых дорог. Похоронен в Берлине на военном кладбище.)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.