Сначала я не предал этому особого значения, на радостях, что смог выбраться из оков бонапартистов, но монахи оказались еще хуже вояк! Меня подобрали монахи-флагелланты… если вы понимаете о чем я.
Мы шли весь день, так как покинули солдатский лагерь на рассвете. Всего монахов было пятеро, я оказался шестым в их компании. Брат Филипп, самый главный из них, и единственный кто был мне представлен, вел нас неспешна, но и без остановок. На ходу они грызли черствые коврижки и пили холодную воду. Шли молча, не было слышно ни вздоха, ни тихого шепота. Только мой сухой, не проходящий кашель нарушал это величавое молчание. Никто не обращал на это внимания, да и я сам не придавал значения своему состоянию. Мои мысли были всецело направлены на разработку плана побега в Амстердам… Хотя на тот момент я даже не мог и предположить где нахожусь, эта местность мне была не знакома.
Уже в потемках мы добрались до какого то полуразрушенного монастыря. Брат Филипп велел устраиваться на ночь. Помню, что в тот момент вздохнул с облегчением… День пути весьма меня вымотал, плюс ко всему скудный рацион и слегка подорванное здоровье.
***
Ночь была морозной… по моим подсчетам уже был январь - середина зимы. Но снега в тех местах не было, из чего можно было сделать некие выводы по моему местонахождению. Я присел у каменной стены и облокотился на нее спину, впервые за день расслабив мышцы поясницы, но меня тут же подняли - настало время вечернего молебна.
Осознание куда я попал обрушилось на мою голову как снежный ком. Сутаны всегда расстегиваются на спине. Монахи сели в полукруг вокруг брата Филиппа и, не смотря на ледяное дыхание северного ветра, распахнули сутаны и стали передавать по кругу треххвостые плети, с грубыми узлами на концах. Я смог ее рассмотреть получше, когда мне выдали мою личную плеть, как позже я узнал, ее только что смастерил для меня один из братьев, так как каждый из них имел свой личный инструмент исцеления души.
Только плеть брата Филиппа отличалась от остальных, ее концы были толще, длиннее и их было на два больше. Я понимал к чему все идет, мой изможденный походом мозг просто разрывался от сигналов об опасности, но я не мог себе позволить побег прямо в этот момент. Я абсолютно дезориентирован, я не имел представления куда мне бежать! Нужно было дойти с флагеллантами хотя бы до ближайшего города или деревни, от туда будет проще найти дорогу.
Брат Филипп затянул молитву на латыни. Она звучала достаточно зловеще в стенах заброшенного монастыря. После каждой строчки монахи поочередно перекидывали концы плетки через каждое плечо и концы ее беспощадно впивались в их кожу. Исподтишка я наблюдал за остальными братьями, некоторые с большим рвением осыпали свои спины ударами, я же старался делать это… как можно нежнее, но как оказалось флагеллантская плеть, это не то орудие которое может быть ласковым.
Главный монах бесконечно пел свои молитвы, из которых я мало что понимал… До латыни у меня руки так и не дошли, лишь отдельные фрагменты были мне понятны, остальные братья заунывно повторяли последние слова строчки, после чего узлы на концах плетей градом осыпались на тощие хребты. Я стискивал зубы до хруста и все равно боялся что вот-вот закричу и мой вопль пронзит звенящую вековую тишину этого монастыря. Не знаю, что бы со мной сделали, если б я нарушил течение молитвы - изгнали бы? Или избили?
От жуткой боли мне уже даже самому хотелось просить этих людей лишить меня жизни. Я чувствовал вселенскую усталость… именно её! Я так устал бороться за свою жизнь! За возвращение в свой дом и в свое время! Мне хотелось выть… И когда сдерживаться уж не было сил, Филипп вдруг закончил молитву и флагелланты стали застегивать сутаны.