По просьбе подписчика с ником "Механикус"...
Западная Сибирь, ПГТ Многорудный-Белый, 11 июля 2022 года, 8 утра.
Столб был величественен и нечеловечески устрашающ. Он был весь покрыт явно рукотворными узорами и орнаментами. На самом верху было изображение человекоподобного лица: широко расставленные большие глаза, две впадины обозначали ноздри, а рот застыл в оскале крика.
Быстров провёл рукой по идолу и сказал Уланову через плечо, не оборачиваясь:
- Сосна обыкновенная. Свежесрубленная причём. Думаешь, они?
- А больше некому. Не гражданские же во время эвакуации этакую красоту сподобились установить. Фото мы отослали, а наверху пусть думают.
В этот момент ожила носимая Улановым портативная рация «Кварц»:
- Седьмой, Седьмой, я База, приём.
- База, это Седьмой.
- От пилота вертушки двадцать восьмой пришло донесение, что он наблюдает тепловые сигнатуры в полутора кварталах от вас. Это территория предприятия по адресу: улица братьев Кадомцевых, четыре. Проверить.
- Принял, База. Выдвигаемся.
Разведчики не сомневались, что это бойцы Росгвардии, ибо больше некому. Уланов доверял своей интуиции и по-прежнему был уверен, что неопознанный противник, атаковавший посёлок, при свете дня себя никак не проявляет, и уж тем более не атакует. К тому же, если бы вертолёты и беспилотники, барражирующие над посёлком, опознали бы противника, то немедленно открыли бы по нему огонь. Поэтому передвигаться можно было, не опасаясь, но всё же не теряя бдительности.
Полтора квартала… В каждом городе необъятной России это означало разное расстояние. К примеру, в городе-миллионнике на каком-нибудь из главных проспектов это равнялось бы примерно полутора километрам. А в Многорудном это расстояние равнялось ста пятидесяти метрам максимум.
Разведчики шли неторопливо, аккуратно проходя мимо маленьких проулков и тропок между домами, коих было немало. Повсюду стояла звенящая тишина, только ветер шелестел листвой деревьев, да скрипели некоторые незакрытые стальные калитки оставленных в спешке домов.
На тротуаре напротив одного из домов лежала оброненная впопыхах детская кепочка, по дороге перекатывались, подобно перекати-поле, целлофановые пакеты.
Пилоты вертолётов МИ-28Н, что кружили в небе над посёлком, видимо, откровенно скучали, поскольку время от времени выделывали в воздухе всякие замысловатые фортели. Это ещё раз подтверждало догадки Уланова о том, что противник при свете дня никак себя не проявляет.
Наконец показались большие ворота, а на ней табличка, которая сообщала, что данное коммунальное предприятие носит название «Жилкоммунсервис» и находится по улице Братьев Кадомцевых, в здании номер четыре.
С минуту разведчики прислушивались, а потом Быстров прикладом постучал несколько раз по воротам.
Послышался лёгкий топот, скрип гравия под армейской обувью, и зычный голос потребовал:
- Назваться!
- Свои, гвардейцы! Разведгруппа особого подразделения «Туман»!
Уланов назвал одно из «стандартных», рекомендованных командованием название группы, которые они использовали в тех редких случаях, когда нужно было контактировать с обычными армейскими или полицейскими подразделениями и хоть как-то обозначаться.
Бойцам особого подразделения уже приходилось называться «Вьюгой», «Сумраком», «Бураном» или, скажем, «Ветром», словом, пользоваться такими, с позволения сказать, «вывесками», под которыми не ходило ни одно из реально существующих подразделений специального назначения, будь то спецслужбы или армия.
Хотя, с другой стороны, бывали в их практике случаи, когда они ходили под «вывесками» реально существующих подразделений спецназа, таких как «Вымпел» или «Альфа». Разумеется, по приказу командования.
Одна из створок окованных железным листом ворот приоткрылась, и двое разведчиков юркнули внутрь.
Уланов и Быстров сразу наткнулись на коммунальную технику, поставленную боком к воротам. Примерно в полуметре от ворот, буквально подпирая их, стоял мусоровоз «Камаз». Далее, также боком к воротам и параллельно «Камазу», стояла пара тракторов, снегоуборщик и автобус «ПАЗ».
Из-за кабины и задней части кузова мусоровоза выглядывали росгвардейцы, наведя на Уланова и Быстрова стволы автоматов.
Грамотно и толково, отметил про себя Быстров. В случае атаки поставленная параллельно линии ворот техника затруднит продвижение противника, плюс может служить своеобразным укрытием.
Двое росгвардейцев, опустив автоматы и отделившись от сослуживцев, подошли к разведчикам.
- За мной, разведка. Отведу к командиру, - коротко бросил один из них, гвардеец с сержантскими знаками отличия.
Они подошли к административному двухэтажному зданию предприятия из белого кирпича, и из дверного проёма им навстречу буквально вынырнул невысокий крепыш лет двадцати пяти, не больше.
Представился старшим лейтенантом Соломатиным, отдал честь. Разведчики ответили тем же, но называть никаких имён не стали. Снова использовали вывеску под названием «Туман». Соломатин будто бы не удивился и никаких признаков возмущения не выказывал.
Разведчики осведомились у старшего лейтенанта насчёт погибших, раненых и пропавших без вести. Оказалось, что кроме тех бойцов, что пали смертью храбрых на станции, двухсотых нет.
Есть двое трёхсотых, у одного сломана челюсть, у второго – рука. Обоим прилетело чем-то тяжёлым.
Уланов вызвал базу по рации и доложил о том, что ранее не выходившие на связь бойцы из конвоя Росгвардии благополучно найдены. Скрипучий голос в динамике рации приказал ждать координат места эвакуации для росгвардейцев.
Уланов решил не терять времени даром и получше расспросить Соломатина. Соломатин приказал одному из бойцов вынести из здания табурет и уселся на нём, а Уланов с Быстровым расположились напротив него на деревянной лавочке возле входа в административное здание.
- Почему связи не было? – спросил Уланов.
- Да потому что связист после отправки конвоя с гражданскими у меня остался всего один, - ответил Соломатин, снял берет, взъерошил ёжик своих коротко стриженых волос и заправил берет под погон. – Понимаешь, разведка, там решение принимать надо быстро было, много народу бы полегло. Двух остальных бойцов со связью я рассадил по «Уралам», чтобы, в случае чего, если вдруг они отбились бы от «бэтэров» в результате атаки, у них хотя бы была связь с центром. А когда мы стали держать оборону в здании автостанции, эти твари попёрли со всех сторон. Дрались как бешеные, нас буквально выдавили минут за пять-семь. Вот и не успел я Силина, это связист наш погибший, и ещё четверых вывести вовремя. Они там и остались, на первом этаже, подорвали себя гранатами.
- А дальше что было? – прервал самобичевание старлея Быстров.
- Да ничего. – Соломатин снова задумчиво поскрёб затылок. – Мы отступили к ближайшим частным домам, ощетинились, прикрывали отступление друг друга. А они за нами не пошли. Стали оттаскивать свои трупы в лес. А трупов было видимо-невидимо, «бэтэры» хорошо их намолотили-то. Я отправил передовую группу в город искать удобное здание для расположения, а эти всё оттаскивали и оттаскивали своих. Никого не оставляли. А потом появилось ещё несколько из них с большим бревном каким-то. Минут пятнадцать провозились, но вкопали его-таки в землю, чуть поодаль от автостанции. Я всё это время за ними в бинокль с ночным видением наблюдал. Установили, значит, бревно своё, потом помогли остальным трупы убирать и ушли. Довольно быстро управились с трупами, часа за два с половиной. Потом мне доложили, что подходящее здание найдено, и мы все отошли сюда и закрепились.
- Понятно. Готовьте людей к эвакуации, Соломатин, – сухо распорядился Уланов.
- Товарищи разведчики, а разрешите спросить? А кто это вообще? Что это за противник? Ну, это же не люди, в смысле, не гомо сапиенс, это же ясно! – скороговоркой выпалил Соломатин.
- Успокойся, старлей. Эвакуируй своих людей, а твоё начальство тебе всё доходчиво объяснит. И больше никаких вопросов, Соломатин. Отвечать тебе я всё равно не уполномочен, да и сам знаю не больше тебя. Признаться честно, ты знаешь даже больше нас. Поэтому отставить любопытство и готовиться к эвакуации.
Металл в голосе Уланова не предполагал возражений и препирательств, поэтому Соломатин отвязался и пошёл раздавать приказы. Уланов на него не злился, наоборот, испытывал к нему искреннюю симпатию.
Молодой мальчишка-старлей не растерялся, вывел гражданских, часть своих людей и технику из окружения. Мало того, ещё и противника изрядно покрошил. Да, потерял пятерых и поэтому убивается и занимается самоедством. Но у некоторых «бывалых» российских офицеров возрастом постарше всё могло получиться гораздо хуже, чем у этого молодого мальчишки, уж за это Уланов мог поручиться. Поэтому он мысленно пожелал Соломатину поменьше душевно страдать и побольше думать о будущем, веря, что у этого молодого офицера всё получится.
У Уланова снова ожила рация:
- Седьмой, Седьмой, я База, приём.
- База, Седьмой на связи.
- Эвакуация будет проходить прямо перед зданием автостанции, на разворотной площадке для автобусов. Прибудет двадцать шестая птичка под прикрытием двух тридцать пятых, и тех двадцать восьмых, что сейчас в небе. Готовность пятнадцать минут. Выполнять.
Что ж, разумно. По крайней мере, самого Уланова это устраивало, и он видел в этом решении Базы логику. Хоть именно там и дрались росгвардейцы, и отступили оттуда, но, совершенно очевидно, что открытая местность вокруг здания автостанции и позволила им успешно эвакуировать гражданских, и самим относительно удачно отступить, попутно уничтожив множество противников. Врагу при наступлении просто негде было прятаться.
До лесопосадки метров сто пятьдесят, от самой автостанции до ближайших домов – метров восемьдесят. Даже если противник решится на дневную вылазку, что вряд ли, четыре боевых вертолёта прикрытия сделают из них рагу на раз на открытой местности.
Уланов поднялся с лавочки и зашёл в здание в поисках Соломатина. Бойцы росгвардии были уже наготове. Командира росгвардейцев он нашёл возле импровизированных носилок, на которых лежал боец с подвязанной челюстью. Перевязь была пропитана кровью, а лоб росгвардейца был покрыт мелкими капельками пота. Чуть поодаль стоял боец с рукой на перевязи пытался свободной левой рукой закинуть автомат через плечо.
Передав сообщение об эвакуации старлею, Уланов повертелся на втором этаже возле росгвардейцев ещё минуты три, дабы убедиться, что задержек со сборами не будет. Потом спустился вниз по лестнице, вышел из здания, кивнул Быстрову, и они вместе выдвинулись к автостанции.
Двадцать восьмые уже кружили над автостанцией, а минуты через три после подхода разведчиков к ним присоединились Ми-35 и стали патрулировать местность по более большому радиусу.
Ещё минут через семь подошли росгвардейцы. Впереди шёл сам Соломатин, рядом с ним двое бойцов тащили раненого с покалеченной челюстью. Наконец, в небе стал слышен рокот приближающегося Ми-26.
Соломатин что-то коротко скомандовал, и десять росгвардейцев рысцой побежали к автостанции. Через минуту они стали выходить парами, неся за руки и за ноги павших товарищей. Времени сооружать носилки, очевидно, не было.
Гигант сел на лужайку, отделяющую здание автовокзала от частных домов местных жителей. Росгвардейцы начали организованно грузиться на борт. Соломатин подбежал к разведчикам, ещё раз пожал им руки, и устремился к вертолёту. Менее чем через три минуты после посадки не глушивший двигатели винтокрылый гигант стал набирать высоту.
Четыре вертолёта, два Ми-28 и два Ми-35, сопровождали его. Поиск и эвакуация бойцов из пропавшего конвоя была закончена.
На смену двум Ми-28 к патрулированию посёлка приступили два Ка-52, которые прибыли уже минуты через три после отбытия команды эвакуации и воздушной группы сопровождения.
Уланов доложился базе о том, что двадцать шестой взлетел и отправляется за границу карантина. Рация скрипучим голосом ответила, чтобы он приступал ко второй части задания.
Второй частью задания было оборудовать наблюдательный пункт в здании старой пожарной каланчи, и вести наблюдение всю ночь.
Каланча находилась возле главной площади посёлка и была местной достопримечательностью. С лужайки, с которой недавно взмыл в небо эвакуационный борт, каланча была прекрасно видна.
Минут через семь медленного и осторожного хода разведчики достигли главной площади. Общая картина удручала: распахнутые двери ангаров и развороченное здание пожарной части, зияющий провал вместо дверей на здании администрации и полностью разгромленный полицейский участок.
Полицейский участок пострадал более всего, поскольку дольше сопротивлялся. Возле окон, рядом с вырванными решётками валялись разодранные шторы-жалюзи. Повсюду были лужи и потёки уже бурой, запёкшейся крови, над которыми летало полчище разнообразной мошкары и насекомых покрупнее.
Намётанному взгляду разведчиков были видны многочисленные следы, что оставляли за собой нападавшие, оттаскивая тела своих соплеменников. Сочетаясь с потёками крови, они как бы образовывали собой след от громадной расчёски, который был направлен на юго-восток.
Разведчики подошли к зданию полицейского участка и заглянули в одно из окон. Освещённая солнцем комната дежурного была попросту разгромлена. Тела более десятка стражей порядка устилали пол возле перевернутых на манер баррикад столов. Возле тел двух полицейских, лежащих рядом за одной из импровизированных баррикад, валялись автоматные и пистолетные обоймы. Шелест листков бумаги изредка перекрывал жужжание многочисленных насекомых. Смрад был просто невыносимым.
- Когда их убирать будут? – спросил Быстров у Уланова.
- Вероятно, завтра. У нас задание провести наблюдение в течение одной ночи. А завтра к утру должны прибыть наши штурмовики со следователями и команда уборщиков. Храбрые люди, светлая им память. – Уланов перекрестился и кивком головы пригласил Быстрова следовать за ним.
Каланча находилась в метрах шестидесяти от участка. Бойцы содрали замок со входной двери. Зайдя внутрь, с удовлетворением обнаружили добротный дверной шпингалет и щеколду из бруса внушительной толщины. Заперев двери изнутри, они поднялись наверх по винтовой лестнице.
Смотровая площадка встретила их запахом нагретой солнцем пыли. Кабина пожарной каланчи была полностью выполнена из стекла и стали, и была довольно просторной. Надо думать, что это был «передел» времён Советского Союза, поскольку в царские времена кабины пожарный каланчей были поскромней в площади и выполнялись из дерева.
Из мебели здесь имелась старая металлическая кровать, один стул и деревянный стол, что не могло не радовать.
Круговая смотровая дорожка, что ровным кругом опоясывала кабину, тоже была выполнена из металла, имела металлические перила и была примерно полметра шириной.
Быстров снял свой рюкзак и вытащил оттуда две тепловизионные камеры, мини-треногу и планшет. Уланов же вытащил ещё одну мини-треногу и два блока батарей. Одну камеру разведчики направили на юг, другую – на юго-восток. Треноги дополнительно прикрутили пластиковыми жгутами к поручням перил круговой смотровой дорожки. Затем открыли в кабине форточку и протянули провода внутрь кабины, на стол, где уже лежали блоки питания и планшет.
- Когда будем подключать и вести запись? – спросил Быстров.
- Сейчас четырнадцать тридцать по местному времени. Нет смысла, я обсуждал с Базой, пустая трата энергозапаса батарей. Они в светлое время суток не появятся. Подключимся, когда начнёт смеркаться, примерно в восемь вечера по местному времени. – Уланов подошёл к кровати с рулоном ткани защитного цвета, который только что вытащил из рюкзака, развернул его и застелил им старую кровать. – Поспим по очереди, четыре часа каждый, ты первый. А пока бодрствуем, проверим оружие и примем пищу.
Быстров растянулся на жёсткой, скрипучей койке, и почти мгновенно уснул. Уланов вытащил из рюкзака сухпаёк, неспешно пообедал, время от времени поглядывая на юго-восток, и разложил перед собой на полу своё оружие.
Он не опасался разбудить Быстрова. Они привыкли засыпать в любых условиях и при любом уровне шума.
Уланов вытащил пистолет из нагрудной кобуры. Да, вот и его давний друг, пистолет ОЦ-33 «Пернач». Массивный пистолет, призванный заменить легендарный «Стечкин», и разработанный тем же самым конструктором, был снабжён глушителем внушительных габаритов и специализированным увеличенным магазином на двадцать семь патронов. Никаких лазерных прицелов и других «гаджетов» Уланов не признавал. Он снял глушитель, разобрал пистолет, осмотрел его для проформы, вновь собрал и вернул обратно в нагрудную кобуру.
Пистолет, с точки зрения Уланова, был чудо как хорош, но его применение означало бы, что задание провалено. То есть, противник тебя давно обнаружил и дела твои плохи, если ты уже истратил боезапас основного оружия и вынужден применять вспомогательное, то есть пистолет.
Уланову два раза приходилось применять «Пернач», и воспроизводить в памяти оба этих эпизода он не любил. Он получал удовольствие от применения этого пистолета в тире, но никак не на задании.
Основным же оружием Уланова был АСМ «Вал», новая, модернизированная версия знаменитого бесшумного автомата с обоймой на тридцать патронов вместо двадцати. У Быстрова вспомогательным оружием был тот же «Пернач», а вот основным был ВССМ «Винторез», также модернизированная версия легендарного «Винтореза». Разбирать автомат Уланов не стал, а провёл лишь поверхностную проверку, и отложил в сторону.
Четыре часа пролетели быстро. Быстров сменил Уланова на посту, и тот, так же, как и Быстров, почти мгновенно уснул, улёгшись на жёсткой кровати.
Проснулся он от лёгкого толчка в плечо и, открыв глаза, увидел над собой лицо Быстрова. Быстро соскользнул с кровати на пол и подошёл к столу. Взглянул на часы. Циферблат наручных командирских часов показывал половину одиннадцатого вечера. Он проспал почти четыре часа.
- Пятьдесят вторые вертушки улетели, как договаривались, чтобы своим рокотом не пугали противника. Остались только беспилотники с тепловизионными камерами, - доложил Быстров.
- Движение есть?
- Так точно. База предупредила, что с юго-востока по направлению к посёлку двигается более тридцати тепловых сигнатур. Сигнатуры не человеческие, температура тел объектов несколько ниже, что подтверждено видеоданными трёх беспилотников.
- Смотрю, уже ведёшь наблюдение.
- Пятнадцать минут как. Подключил планшет сразу же после сообщения. Вторую камеру тоже развернул в сторону площади. Ведется запись с параллельной передачей изображения на серверы Базы.
Потекли долгие минуты ожидания. База сообщила, что группа неизвестных достигла разворотной площадки автостанции. Прошло ещё буквально минут пять, и знакомый скрипучий голос сообщил, что группа противника приближается к главной площади.
Разведчики менее чем через минуту уже смогли наблюдать неприятеля в своём планшете. Большая группа движущихся объектов показалась на площади рядом со зданием администрации.
На экране планшета, что транслировал изображение сразу с обеих тепловизионных камер, расположенных на смотровой дорожке, было видно, что несколько неприятелей тащат с собой длинный продолговатый предмет длиной несколько метров. Температура его была значительно ниже температуры тех существ, что его транспортировали, и на экране он отображался тёмно-синим, а несущие его создания переливались желтым и голубым цветами.
Быстров взял бинокль, оснащённый режимом ночного видения, и присел у окна.
Группа неприятеля тем временем подошла к декоративному палисаднику у здания администрации. Трое отделились от основной массы, резко взмахнули конечностями, и несколько маленьких секций заборчика полетели в разные стороны.
- Одна группа в количестве девяти начала рыть землю в палисаднике. Роют верхними конечностями, инструмента нет, - полушёпотом сообщил Уланову Быстров. – Вторая группа, которая что-то тащила, это самое «что-то» охраняет, судя по всему, ещё одного идола, который они прямо сейчас собираются установить. Остальные сформировали своеобразный периметр и стоят полукольцом.
- Интересно, - точно так же полушёпотом ответил Уланов. – Дождёмся приказа Базы, ничего не предпринимаем, ведём запись.
Минут через десять идол был установлен, земля вокруг него утрамбована, а группа противника в довольно высоком темпе двигалась в обратном направлении, на юго-восток.
- Седьмой, на связи База, приём, - ожила рация.
- Седьмой слушает, База, - ответил Уланов.
- Распоряжение дожидаться шести утра, ничего не предпринимать. Подойдёт конвой из восьми единиц брони и тридцати грузовых. Место встречи – площадь перед зданием администрации, рядом с вашей текущей позицией. Вашей группе добавляют четверых. После встречи конвоя и приданных вам бойцов получите новые инструкции.
- Принял, База. Отбой.
Быстров, прежде чем задать вопрос, некоторое время вопросительно смотрел на Уланова.
- Запись прервать?
- Нет. Пусть идёт. У нас всё же приказ вести наблюдение всю ночь, - отозвался Уланов. – Отдыхаем так же, по очереди, но по три часа. Сейчас отбой у тебя, я тебя подниму в два ночи. Затем ты меня в пять утра, останется целый час в запасе на приведение себя в порядок, приём пищи и укладку аппаратуры.
- Ясно, принято, укладываюсь.
Быстров улёгся на кровать и повернулся на бок, а Уланов сел на пол возле окна.
Его охватил лёгкий мандраж, словно студента перед экзаменом. Он чувствовал, что завтра бой обязательно будет, ведь недаром База выделила ему ещё четырёх бойцов. В таких случаях он пытался спланировать, как и что он будет делать, проворачивая в мозгу очерёдность планируемых действий, которые его воображение преобразовывало в отрывочные цветные картинки.
Он был уверен, что бойцов, которых ему выделили в подкрепление, он давным-давно знает, по-другому и быть не может.
Затем он мысленно попытался представить местоположение противника. Их высадили на востоке от Многорудного, а противник ретировался на юго-восток. Мысль о том, что они с Быстровым утром могли проходить сравнительно недалеко от вражеского лежбища, не давала ему покоя.
Он знал, что его волнение может успокоить только действие. Он хотел, чтобы поскорее наступило утро. Утром они сфотографируют ещё одного идола, отошлют его фото командованию и примут подкрепление.
А затем, наверняка, пойдут по следу противника, в то время как команда уборщиков, под прикрытием техники, будет эвакуировать трупы жителей посёлка, а следователи – собирать улики, которые никогда и ни при каких условиях не должны попасть в руки гражданских.
Да, приказ преследовать противника ещё не поступил, но Уланов твёрдо знал, что он поступит. Иначе и быть не может.