На самом деле мы сталкиваемся со смертью едва ли не каждый день — когда делаем выбор и проходим через утраты. Выбирая один вариант, мы неизбежно прощаемся с другим, нередко — навсегда. Чем серьезнее выбор, тем труднее принять те утраты, которые он сопровождает.
Я давно уже убедился: мы крайне редко имеем шанс выбирать между возможностями. Как если бы у вас был выбор между шоколадным шариком мороженого или, допустим, фисташковым. Вам нравятся оба вкуса, но сейчас доступен только один. Впрочем, мороженое в целом хорошее, и вы ничего не теряете. Если б было так, кто из вас бы мучился выбором?
В большинстве же случаев происходит наоборот. Мы выбираем между переносимостью утрат в том или другом случае — прежде всего. И взвешиваем не «сладость» каждой из возможностей, а тяжесть сопровождающих их утрат.
Можно, конечно, пытаться не делать выбор и ждать, пока другие люди/обстоятельства/судьба/бог решат за вас. Но это — тоже утрата, утрата возможности принять решение самому, при этом не отменяющая утрат, которые все равно последуют за чужими решениями в отношении вас.
Однако есть ситуации, в которых не получится поступить в духе «либо шах сдохнет, либо ишак, либо сам Ходжа Насреддин». В таких ситуациях возникает однозначный выбор между «да» и «нет», который можно сделать только самому. А попытка затянуть ситуацию будет автоматически означать «нет». Потому что есть еще один серьезный фактор — время.
…У меня именно так и вышло. Темп принятия решения задавали сами процессы в организме, исходя из которых решение могло звучать как «или сейчас, или уже будет поздно». На подумать у меня, пожалуй, было несколько месяцев, судя по динамике.
Но я не думал, если вы помните. Я достаточно быстро взвесил свои утраты: утрата шанса на полноценную жизнь, возможно — единственного, была для меня более тяжелой, чем утрата жизни вообще или утрата прежнего положения дел, которое позволяло бы избежать радикальных вмешательств, боли и тяжелого восстановления.
Вопрос был в другом: как принять эти утраты, как сжиться с ними? Как помочь себе переварить и пережить то, что у меня нет варианта НЕ утратить, причем в обоих случаях, если что — очень по-крупному?..
Тогда я и начал понимать подлинный, как я его вижу, смысл понятия «непривязанность». Непривязанность для меня перестала означать «не испытывать привязанности» (хотя такое замороженное состояние позволило мне многое пережить, и в эту крайность меня, если честно, не раз заносило), я тогда уже благодаря этим событиям начал понимать: непривязанность — это не отказ от чувств вовлеченности, не отказ от потребности в ком-то/чем-то, не отказ от планов, целей и мечтаний. Это способность проживать утраты не разрушаясь, воспринимать утраты как естественную часть жизни, иметь внутренне смирение с неизбежностью утрат и внутреннюю готовность к ним.
Если уметь проживать утраты, не страшно привязываться — к людям, вещам, идеям, планам, привязываться в значении «испытывать чувства», «считать важным», видеть в целях и планах энергию, смыслы… Не страшно, если внутренне готов утратить. Утратить все, что ты имеешь, без исключения. Потому что в нашей жизни временно все, включая сам ее факт.
Поначалу мне пришлось пройти через определенную жесткость к себе.
День за днем я упорно напоминал себе о том, что мир не должен мне никакого постоянства, он не гарантировал мне вечности в рамках этой личности и этих привычных мне уже привязанностей, а также здоровья, счастья, удовлетворения хотелок, минимизацию боли, справедливости, равенства и братства.
Мир — это место для получения опыта, мир состоит из страданий прежде всего, и никто не обещал мне здесь иного. Справишься и выживешь — есть шанс неплохо устроиться в этом аду, а не выживешь — все равно страдать будет уже некому…
Вот есть книга «радикальное прощение», а вот это моя повесть, кажется, называлась «радикальное взросление»))
Беспощадное к самому себе, с предельной открытостью реальности этого мира. И нет, я не утешал себя, не вытирал себе сопли и не заворачивался в теплый плед. Я не искал слов сочувствия и поддержки. Я даже не просил никого делать исключения для моего состояния, скорее я даже старался никому толком о нем не сообщать. Потому что я всерьез собирался эту утрату пережить. А на том этапе мне позарез (и быстро!) нужно было приучить себя к мысли о том, что утраты неизбежны и одна из них ждет меня вот прямо сейчас…
Дальше, конечно, я бы во многом к себе мягче. В том числе и при помощи терапии. Но я ни разу не жалел о том, что тогда поступал с собой достаточно жестко. Помните, как в «Матрице»?
«…Я должен извиниться.
У нас есть закон. Мы никогда не освобождаем разум взрослых людей, это опасно.
Рассудок цепляется за привычное, я видел такое и раньше…
Но я сделал то, что я сделал, потому что должен был это сделать…»
Именно так все и было. В какой-то момент ты осознаешь, что должен сам себя ввергнуть в котел трансформации, суть которой в принятии неизбежности, принятии правды о мире.
Большинству сложно смириться с утратами, словно своим несогласием, протестом, отказом их видеть люди пытаются их «отменить». Тратят на это массу сил и терпят поражение, потому что утрачивают все равно, несмотря на свое несогласие и протесты.
Тогда я очень четко понял: нельзя себе врать. Больше нельзя. Потому что вранье себе не помогает уменьшить боль в случае утраты, наоборот, к боли утраты добавляется ощущение несправедливости, обмана, предательства, отягчающего и без того нелегкие страдания.
И еще очень большую роль во всей этой трансформации сыграл пересмотр идеи справедливости, но об этом — в другой раз.
Читайте полный цикл «Целительная смерть»:
Тема смерти в моей жизни: как все начиналось Что такое смерть как ресурс? О том, как я познакомился со своей основной движущей силой О проживании физической боли и о ее значении О выборе между утратами и об их проживании О пересмотре идеи справедливости и о том, есть ли она вообще Смерть как инициация или инициация как смерть?… Выход из тела: камертон интегрального состояния О примирении с одиночеством О восприятии смерти других людей О страхе собственной смерти
Автор: Антон Несвитский
Оригинал: https://glubina.space/smert-5-utraty/