Еще одним безусловным подарком близости смерти стало для меня вполне очевидное осознание своего ключевого свойства, основного источника сил.
Вот есть у человека эдакая базовая энергия, которая, условно, сдохнет в нем последней.
Мы часто даже не догадываемся, что именно является в нас основным топливом, что сработает тогда, когда все остальные чувства будут отключены, подавлены, заморожены…
И я сейчас хорошо понимаю, что без этого ключевого ресурса ничего бы не получилось…
Что и как именно вообще можно было чувствовать в подобном периоде жизни? Визиты по врачам с бесконечными анализами, предварительными процедурами, поездки через всю белокаменную из одних гребеней в другие с результатами этих обследований, подъемы в 6 утра, ограничения в еде и не только (подготовка весьма жесткой получилась)…
Вся моя остальная жизнь тогда состояла из редакторско-переводческих подработок и скудных встреч с друзьями и личной жизнью. На частые и интенсивные меня самого уже не хватало. Отдыхать на тот момент я мог только в книгах. Я даже не помню, какое тогда было время года, видимо, «время года — метро». Мне лишь смутно казалось, что все время тянется бесконечная зима, а потом вдруг я обнаружил себя в послеоперационной палате… поздним летом.
Я не вздрогнул, когда мне еще до того показывали кадры операций и послеоперационных состояний других пациентов (впрочем, меня не запугивали, нет, врачи были хорошие и лишь честно предупреждали обо всех возможных последствиях), я перестал чувствовать острый дискомфорт от посещения медучреждений, я практически перестал чувствовать вообще какую-либо боль и волнение. Меня тогда, кажется, на живую можно было резать без особых последствий. По-другому было невозможно. Если вдаваться вообще во все то, что я проходил и что ждало меня дальше, вряд ли от таких чувств были бы какие-то силы. Оставалось только сжать зубы и идти, стараясь не вовлекаться ни в какую боль и ни в какие переживания.
Я принял решение и собирался прийти к финишу, уже не важно к какому — но прийти, а не застрять по дороге в панике и ужасе, пустых раздумьях и не менее бессмысленных переживаниях.
И если бы кто-нибудь из «подкованных» попытался бы мне тогда вбросить про «проживание жизни как есть», или про «побудь в этом», или про «подавлять чувства вредно», то тут я уж точно не постеснялся бы проявить чувства и задушил бы таких советчиков и экспертов своими руками. Но желающих, слава богу, не нашлось.
В принципе этот акт самозаморозки был вполне осознан мной. Как говорится, возможно все, но только если ты охренел до нужной степени. А чтоб до нужной — действительно необходима была изрядная доля отмороженности.
При этом я хорошо понимал, что если никаких чувств не будет совсем, то это будет уже депрессия (и хоть я к тому моменту не успел еще всерьез выучиться на психолога, эта идея для меня была вполне прозрачной). Нужно было то, на чем ехать, позарез нужно было топливо…
Сейчас я уже точно не помню, в какой именно момент я это осознал, но работать оно начало буквально сразу, и как только внутренняя заморозка достаточно «схватилась», проявилось то, что, видимо, умрет во мне последним, то, что способно работать в обход всего остального, то, что является моим аварийным режимом, запасным парашютом/вторым регулятором/страховочным тросом/подушкой безопасности, чувство, впаянное в фундамент психотипа и всей моей личности.
Это чувство оказалось исследовательским интересом, красиво говоря — жаждой познания. Оказалось, что моей движущей силой было именно это. И действительно, позже в жизни я не раз находил этому подтверждения. Меня вело не стремление к добру/любви/радости, и еще меньше в качестве топлива меня привлекали злость/желание мстить или страх. То, что не отвалилось от меня даже в самых жестких условиях, оказалось стремлением познавать все, что вообще можно было познать. И даже состояние за гранью, где может не оказаться привычных инструментов познания, привлекало меня как раз интересом к тому, а ЧЕМ же я там буду в итоге познавать и что…
Помню, как, мучимый привычной бессонницей в те периоды, писал в дневнике:
…Я хочу знать правду. Я не хочу просто какую-нибудь комфортную теорию, которая худо-бедно заткнет дыры во всяких неудобных местах картины мира — и я начну прикрываться случайностью или непостижимой волей божьей… Это — лишь способ расписаться в полном своем бессилии и готовности отдать свою жизнь в какие попало руки, позволить ею распоряжаться без моего волеизъявления. Нет уж. Пусть правда будет сколь угодно неприглядной и пусть она разрушит все мои — если таковые еще остались — иллюзии, но я хочу знать, как все устроено, а не успокаивать себя хоть чем-нибудь, лишь бы не ужасаться и не бояться будущего. И в том числе я хочу знать, почему именно я и почему именно так….
Забегая вперед, могу сказать, что на ключевые вопросы об этом я ответы получил.
Но одним из главных открытий того периода стала неубиваемость ключевого чувства, фундаментального источника моих сил и — как уже сейчас понимаю — того, что как раз является сквозным, пришедшим не из этой жизни и не из этой личности, а наоборот, сформировавшим личность такой, какая она есть, и заключавшим в себе все миссии и смыслы этой личности еще до ее рождения.
Помните, в самом первом тексте я писал о пришедшем в какой-то момент ощущении «весь я не умру»? Так вот, первым, через что я это почувствовал, и была фундаментальная жажда познания, которая не готова была умереть даже за гранью — она готова была познавать и то, что там, в этом неведомом мире. Она шла туда не в отчаянии и ужасе, а с интересом, и этот интерес фактически мог пережить мою телесную оболочку. Я чувствовал, что он — сильнее моего тела, сильнее моих чувств, сильнее даже рассудка. Что он как таракан — выживет даже в атомную войну.
Это осознание осталось со мной надолго. И позже помогло мне сформировать важную часть моей личности, давшую мне очень большой кусок равновесия, — Наблюдателя.
Как мне думается теперь, важно для начала знать о том, каков этот фундаментальный ресурс в человеке, каковы его силы, возможности и как именно сам человек может на него опереться, как им пользоваться.
А я сам — вполне достаточно воспользовался и продолжаю пользоваться этим ресурсом до сих пор весьма результативно.
Читайте полный цикл «Целительная смерть»:
Тема смерти в моей жизни: как все начиналось Что такое смерть как ресурс? О том, как я познакомился со своей основной движущей силой О проживании физической боли и о ее значении О выборе между утратами и об их проживании О пересмотре идеи справедливости и о том, есть ли она вообще Смерть как инициация или инициация как смерть?… Выход из тела: камертон интегрального состояния О примирении с одиночеством О восприятии смерти других людей О страхе собственной смерти
Автор: Антон Несвитский
Оригинал: https://glubina.space/smert-3-poznanie/