В Санкт-Петербурге, не получившем правительственной квоты на размещение беженцев, сегодня находится более 5 000 человек, покинувших театр военных действий на территориях Донецкой, Луганской и Харьковской областей. Каждый из тех, кто приехал в Петербург с билетом в один конец, вынуждены начинать жизнь сначала. Твёрдо встать на ноги получается пока не у всех.
«Либо умираем, либо уезжаем в Россию»
Ольга приехала в Санкт-Петербург из Харькова с мужем и тремя детьми. С 24 февраля в её родном городе ни на один день не прекращались обстрелы. В марте семья приняла решение бежать.
«Либо умираем, либо уезжаем в Россию — так у нас был поставлен вопрос. Ехать через Европу не было никакой возможности. Тогда случайно узнали от волонтёров, что можно выбраться через Волчанск. Выезд был как в фильме ужасов: люди стучали в окна, умоляли, чтобы их забрали. В городе стояли танки, блокпосты. Военные [украинские] всех останавливали, проверяли документы, оружие на нас наставляли, но отпускали. А дальше начался ад: по полям и лесам мы ехали на летней резине: всюду снег, разбитая техника, лежат трупы, головы, ноги, руки. Когда начинался обстрел, в колонне машин никто не знал, в кого прилетит снаряд. Все ехали и молились. Когда мы добрались до Шебекино под Белгородом, нас встретили волонтёры с кашей, кулешом, конфетами, а мы, перепуганные и просидевшие две недели в подвале, ни есть, ни пить — ничего не хотели. А я смотрела на триколор и понимала, что мы в безопасности», — рассказала Ольга.
Жить в Ростове-на-Дону, Курске или «шумной и нервной» Москве семья не захотела и поехала в Петербург, где Ольга была больше 10 лет назад. Месяц они прожили у родственников, одновременно пытаясь снять квартиру, но получая отказы.
«Украинцы — «нет», беженцы — «нет», трое детей — «нет». Говорю: «Мы нормальные». «Нет, нет, нет...», — объяснила Ольга.
В Харькове Ольга работала начальником паспортного отдела миграционной службы, а её муж был водителем скорой помощи. Сейчас она занимается кондитерским делом — печёт торты и пирожные на заказ, а супруг берётся за любую работу.
«В ПВРах (пунктах временного размещения — прим. автора) всё оформляют централизованно, а нам было очень тяжело: только на переводы и сканы паспортов я потратила 12 000 рублей. А когда узнала, что одна медкомиссия на ВУ стоит 5 000 рублей, у меня был шок. (Со 2 июня медицинское освидетельствование для получения статуса временного убежища можно пройти бесплатно — прим. автора). Нас 5 человек — это 25 тысяч».
Единоразовую помощь же семья до сих пор не получила, а звонить в Курский центр по выплатам беженцам уже устали. Там постоянно отвечают: «Ждите, когда будет финансирование».
«Муж устроился водителем — кинули, пошёл на стройку, три недели отработал и повредил палец — заплатили за две недели. Несмотря на то, что у него есть международные права двух категорий, с ними никуда не берут. Сделать просто нотариально заверенный перевод с украинского нельзя: требуют российские, саму корочку», — рассказала Ольга.
Неравнодушными к судьбе семьи остались местные волонтёры и работники благотворительных фондов. Ольга признаётся, что не ожидала, что их так тепло примут. Это «Невский фронт», «Теплый дом», «Российский Красный Крест», Центр гуманитарной помощи для беженцев при Санкт-Петербургской епархии и просто неравнодушные петербуржцы. Например, одна девушка, которую по-доброму называют «кастрюлькой», раздаёт нуждающимся разную посуду: тарелки, вилки, ложки.
Благодаря волонтёрам Ольга с детьми увидели Петергоф, посетили цирк на Фонтанке, посмотрели футбольный матч «Зенита», фестиваль «Белый ночи» и даже побывали в гримёрке Баскова и Билана. Её сыну подарили любимый конструктор Lego, а Ольге — курсы Школы мозаики.
«Арт-терапия сработала. Я снова начала улыбаться, смеяться, делать что-то новое благодаря этим людям. Волонтёры шутят: «Слушай, в нашем понимании, беженец — несчастный человек, с котомками, сумками клетчатыми, а ты полная противоположность», — смеется Ольга. — Конечно, я скучаю по Харькову, тешу себя надеждой, что он отстроится, что там будет Россия. Но и не жалею, что не мою в Европе посуду, не живу на пособия, не учу чужой язык».
«В Петербурге я снова захотела жить»
История 62-летней Татьяны из Северодонецка, по словам её дочери Марии, похожа на многие другие. Пенсионерка потеряла мужа, когда их дом попал под обстрел. Сколько просидела в сыром подвале девятиэтажки она точно не помнит: говорит, что много спала и потеряла счёт времени.
«Мама ничего не рассказывает о том, как они выживали, видимо, было ещё хуже, чем я могу себе представить. Сначала родители надеялись, что всё быстро закончится, а потом в один день не стало папы, мама фактически осталась бездомной. Мы потеряли друг с другом связь, а уезжать было слишком поздно», — рассказала Мария.
В Петербург, где живёт её дочь, Татьяна смогла выехать только в начале июня из уже освобождённого города. Тогда они сразу решили, что будут подавать документы на российское гражданство, ведь вернуться в родной город Татьяна уже не сможет. Ещё весной в Северодонецке из-за холода и стресса у неё обострилось хроническое заболевание и резко упало зрение, а без полиса ОМС и российского паспорта получить бесплатную медицинскую помощь в Петербурге она смогла не сразу.
«Полтора месяца нам не хватало денег даже на хлеб. Всё уходило на аренду квартиры, врачей, обследования и лекарства. Помогали знакомые, волонтёры. В «Тёплом доме» мама смогла получить одну подарочную карточку в Ленту на 2 500 рублей, в центре «Спасибо» — немного летней одежды. Материальную же помощь она ждёт уже третий месяц», — рассказала собеседница.
В ЛНР Татьяна получала пенсию и продолжала преподавать в музыкальной школе. В Санкт-Петербурге, несмотря на 34-летний стаж в трудовой книжке, без диплома об образовании, спасти который ей не удалось, устроиться на работу по специальности она пока не может, как и сделать запрос в Киевскую консерваторию на восстановление документа.
«Первое время, конечно, накрывало от чувства отчаяния. Но даже спустя почти три месяца, каждый раз, когда у нас в Приморском районе пролетают вертолёты, мама вздрагивает. Только когда на днях она мне сказала, что снова захотела жить, я поняла, что самое страшное уже позади», — поделилась Мария.
Приехали переждать холода — остались навсегда
Анна (имя изменено по просьбе героини) с 6-летним сыном и котом приехала в Петербург из Донецка в начале июля. Как и любой беженец, она отказалась говорить о двух вещах: политике и прошлом. Но признаётся, что «больше никому не верит».
Анна, бывший технолог, около 5 лет работает мастером маникюра. Уезжать из Донецка девушка даже не планировала, пока от знакомых не получила предложение о работе в ногтевой студии Санкт-Петербурга.
«Перспектива провести зиму без отопления пугала. В нашем районе воды и так не было с мая, да и ждать пока в тебя прилетит… <...> Согласилась уехать не сразу, потому что не могла рисковать. Сбережений хватало только на дорогу и два месяца жизни, за которые я должна была успеть сделать всё, чтобы мы не остались на улице ни с чем», — рассказала Анна.
Автовокзал, граница, Ростов-на-Дону и поезд до Петербурга — позади уже было двое суток в пути, когда арендодатель квартиры перестал выходить на связь. Приют на первую ночь помогли найти «земляки», а следующие три дня семья провела в отеле в поисках квартиры.
«Пока на счету был каждый рубль, конечно, мы нуждались и в единовременной выплате. Когда прошёл месяц, а её всё не было, я решила написать обращение на Кремлин.ру. В течении недели всё выплатили, перезвонили, уточнили всё ли я получила», — поделилась Анна.
Несмотря на то, что статус временного убежища, позволяющего осуществлять трудовую деятельность без патента, Анна получила за три недели, выйти на работу она смогла только в середине августа, потому что ей не с кем было оставить ребенка.
«В этом году сын должен был пойти в первый класс, но в нашей ситуации ему лучше ещё один год посидеть в детском саду в подготовительной группе. В МФЦ, когда я подавала заявление, объяснили, что ждать место я могу только на общих основаниях, так как никаких льгот или приоритета к зачислению у беженцев здесь [в Санкт-Петербурге] нет. Но уже спустя две недели мне дали направление в детский сад в соседнем микрорайоне», — рассказала собеседница.
С июля Анна ни разу не пожалела, что приехала. В трудные минуты, по её словам, всегда находились люди, готовые прийти на помощь. Когда у её кота появились признаки почечной патологии, волонтёры сначала нашли ветеринара, а потом и лекарства. Адресно помогали и простые добровольцы: привозили посуду, бытовую химию, постельное бельё, детские игрушки и одежду, продуктовые наборы и сухие корма для кошек.
«Когда мы вернёмся домой [в Донецк], я пока не представляю, но каждый день ловлю себя на мысли, что нам лучше остаться здесь [в Санкт-Петербурге]», — заключила Анна.
