Когда я была юная и очень очень глупая, однажды меня положили в больницу лечить отит. Нас было 4 девчонки в палате, повезло, все ровесницы и более менее юморные. И к нам в гости ходили мальчишки из соседней палаты, у одного помню был гнойный чирей на лице, и он завязывал щеку беленьким платочком. Второй долечивал воспаление легких, третий не помню что, а четвертый страдал какой то болезнью в животе. Короче у нас по вечерам происходили посиделки, палата была узенькая, места мало, сидели на краешке кровати и двух табуретках, стянутых в процедурной. ( кстати, хорошее было время, молодость, черт ее побери) Парни были говорливые, веселили нас, мы играли в карты, слушали транзистор и просто болтали и хихикали. Как то сразу было понятно, кто на чьей кровати сидел и кто кому приносил ромашки из больничного парка. Ко мне присаживался Вова, и он всегда молчал. Вообще всегда. Я даже голос его не слышала, а что его зовут Вова, сказал его сосед по палате. И вот молчал он, молчал, молчал молчал, и я уж сама не знала что с ним делать, хотя ромашку пару раз приносил. Однажды я не выдержала и спросила его напрямую - Да что ты там вертишь в руках все время? И Вова изрек высоким фальцетом - Шапочку! Это было единственное слово, которое я от него услышала. Как вспомню, так и смеюсь. Шапочку, блин! Кстати, меня успешно долечили и выписали куролесить дальше. А Вова остался долечивать свой живот. Больше мы не виделись никогда.