Мне было пять лет, когда меня научили чистить картошку. Ни как - нибудь там шаляй - валяй , а по - настоящему, по - взрослому , обычным небольшим кухонным ножом, причем глазки надо было обязательно вырезать. Вырезать глазки я ненавидела. Ладно , просто срезать шкурку с картофелены, это еще" куда ни шло " , но глазки, это было просто фу! Очень сложно было удерживать нож рукой и двумя пальцами ближе к кончику так, чтобы рука не сорвалась и я не порезалась. А глазок , он не давался с первого раза , он прятался в глубине картошины и никак не выковыривался. Я не знаю, что это была за картошка у нас , но глазков на ней было море. Теперь такой я не встречаю. К супу требовалось почистить пять - шесть не крупных клубней. Вот в этом пять - шесть была загвоздка. Хотелось конечно почистить пять, но было сказано, что пять, если покрупнее и шесть если помельче. Было сложно каждый раз решать, чистить пять или шесть. Пять, конечно пять, но они крупнее и чистить их, эти покрупнее будет трудно, а особенно глазки из них выковыривать, так как в руке они не очень - то и помещались. Тогда я внутри себя соглашалась с тем, что пусть будет шесть, но помельче, но соглашалась далеко не сразу, поэтому у родителей создавалось впечатление, что я " кота за хвост тяну" . Они так и говорили, и мама и папа, в зависимости от того, кто из них был дома : " Ну что ты кота за хвост тянешь! " Никакого кота у нас тогда не было. Кота мне не разрешали привести с улицы , не то, чтобы кота, а даже котенка не разрешали принести. Поэтому эти их заявления вызывали у меня возмущение и внутренний протест : " А почему, собственно вообще , именно я должна чистить картошку , почему мы не чистим ее по- очереди ? " - вопрошала я. Папа легко отмазывался, заявляя, что пока я картошку чищю, он мне вслух читает " Волшебника изумрудного города " . Тут деваться некуда было и я смирялась. Папа читал великолепно, как настоящий артист , слушать его чтение я очень любила и тогда , и гораздо позже, когда он став дедушкой, читал те же книги, что и мне , своему внуку и моему сыну. А мама, просто объясняла мне, что я девочка и у меня должна быть обязанность на кухне. В эту минуту я очень жалела, что родилась девочкой, так как второй моей обязанностью было мытье посуды по вечерам, после ужина. О, ненавистнейшее из занятий! Мы с папой тогда мечтали, что наступят такие времена, когда посуду можно будет просто выбрасывать в мусорное ведро. И что, такие времена наступили, изобилие одноразовой посуды осчастливило наше поколение, но почему - то я предпочитаю теперь есть из фарфоровых тарелок и пить из фарфоровых же чашек. И прихожу в ужас от того, что какая -нибудь девочка в Америке, расстроившись из - за того, что девочкам надо учиться стирать крошки со стола, потребует, чтобы ее переделали в мальчика и родители вынуждены будут с этим ее требованием согласиться, а иначе на них наложат ужасные санкции. Вот так меняют нас годы.
А что, вот так я и чистила картошку к каждому супу, решая всякий раз - пять или шесть , много лет, пока ладошки у меня не подросли и я твердо решила, что только пять и точка!
Я училась в пятом классе и умела хорошо чистить картошку. Даааа, чистить то я ее умела, а варить нет. Казалось бы, что тут сложного, сварить картошку. Но это теперь так кажется. А дело было так : мы с мамой пришли к бабушке , а бабушки дома не было, потому, что они с дедушкой отдыхали на юге. А когда бабушка с дедушкой отдыхали , мы все равно приходили к бабушке то, цветы поливать, то книжку, какую- нибудь почитать, то на пианино поиграть, да мало ли зачем. Вот и в этот раз пришли за каким-то делом, точнее мама за делом , а я просто так. Пришли, а есть то и нечего, а есть мы очень хотели. Хлеб был, картошка была, масло в холодильнике было. А больше ничего не было, точнее был еще укроп свежий, мы его с собой принесли, мама его зачем - то купила. И вот мама говорит : " Ты есть хочешь? " " Хочу, еще как хочу! " - говорю. " Ну вот, иди тогда на кухню, свари картошку - мы ее с маслом и черным хлебом поедим. " О, что я, почувствовала тогда, после этих маминых слов! Я, сама, картошку! Да как же это здорово! Восторг - восторгов я почувствовала. Мама осталась в комнате, а я почистила картошку , на радостях шесть штук, и начала бегать туда сюда из кухни в комнату и обратно, чтобы узнать что дальше делать. В общем мама все об' яснила и про луковицу тоже , но на кухню не пошла. Я же , запомнив последовательность действий, приступила к делу. Лук я еще чистить не умела, повозиться и всплакнуть пришлось( раны я ему ножом нанесла) , хорошо что луковицу целиком надо было к картошке добавить. Поставила кастрюлю с водой на огонь , насыпала в воду соли столько, сколько мама сказала и стала ждать, когда закипит вода. От кастрюли я не отходила, потому, что мама сказала, что как только закипит вода, надо положить в кастрюлю картошку. А раз как только, то значит нельзя пропустить этот момент. Ждать пришлось долго, а когда вода закипела, я стала забрасывать в кастрюлю картофелены отскакивая назад, чтобы брызги кипятка на меня не попали: бросок, отскок, бросок, отскок, пока все картошки не забросила. И тут началось самое интересное, надо было добавить черный перец горошком, укроп и лавровый лист. Я подумала так, что чем больше я этих горошков и листьев добавлю, тем вкуснее будет. Мне представлялось, что это будет самая вкусная в мире картошка, что никто такую никогда в жизни и не ел. И вот насыпала я всего этого много - много. Картошка бурлила, варилась и пахла, а точнее уже не пахла, а воняла. Вонь эта поползла по квартире и добралась до комнаты с мамой. Мама заподозрила что -то неладное и стремительно вошла в кухню. А там я стояла такая гордая- гордая и варила картошку. Вода в кастрюле была темная от лаврового листа, перца и укропа. Дышать было нечем. Мама открыла форточку, но это не помогло. Картошку она выключила, потому, что она сварилась. Я сама разложила ее по тарелкам и добавила сливочного масла. Мама взяла вилку и положила картошку в рот. Положила и замерла. " Вкусно? " - спросила я. " Очень! " - сказала мама. И я попробовала тоже.... Сначала я заплакала. А потом мы расхохотались , мы давились от смеха, я так просто от смеха дышать не могла . Мы смеялись и повторяли одну и туже фразу с разными интонациями : " А так хотелось вкусненькой картошечки поесть! "