После нашумевшего отступления российских войск из Харьковской области, дипломатично названного Минобороны РФ «перегруппировкой», в повестке вновь всплыла тема мобилизации. И не только среди «рассерженных патриотов», которые стали еще злее. Например, политолог Сергей Марков пишет: «Успешное наступление ВСУ и отступление армии России в Харьковской области, возможно, приведут к переходу России к мобилизации. Дело в том, что одной из важнейших причин успешного наступления ВСУ является огромное численное преобладание армии Украины над российской. Армия России лучше оснащена оружием, имеет значительно больше артиллерийских и ракетных систем, лучше подготовлена, но украинская армия по объему на фронте в два раза больше российской. Это численное преимущество оказывает критическое влияние на ход боевых действий, позволяя и успешно обороняться, и успешно атаковать».
Позже о необходимости реализации такого сценария заявил уже депутат Госдумы Михаил Шеремет, подчеркнув, что «без полной мобилизации, перевода на военные рельсы, в том числе и экономики, мы должных результатов [на Украине] не достигнем». Председатель КПРФ Геннадий Зюганов высказался ее резче: «Чем специальная военная операция отличится от войны? Военную операцию вы можете прекратить в любой момент. Войну вы прекратить не можете, она заканчивается либо победой, либо поражением. Я вас подвожу к мысли, что идет война, и проиграть ее мы не имеем права. Сейчас не нужно паниковать. Нужна полная мобилизация страны, нужны совсем другие законы», – заявил лидер коммунистов на заседании фракции партии в Госдуме (впрочем, после в КПРФ гневно отрапортовали, что Зюганов имел в виду лишь мобилизацию экономики, политической системы и ресурсов России, а не населения, но по его словам совершенно очевидно, что это не так). И, надо полагать, с военной точки зрения спикеры правы: численный перевес на стороне противника не даст России успешно завершить СВО. Так, стало быть, мобилизация и отправка на фронт?
Вывод, в принципе, логичный, но преждевременный. Никакой мобилизации покамест не предвидится: «Я признаков такой необходимости (мобилизации) не наблюдаю, как и введения военного положения», – отметил глава комиссии верхней палаты парламента по защите госсуверенитета Андрей Климов. И тут же последовала реакция из Кремля: «В настоящий момент нет, об этом речи не идет», – прокомментировал ситуацию пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, положив конец всем домыслам и предположениям о мобилизации.
И что тут нужно отметить, так это то, что такая реакция Кремля – она была, в общем-то, вполне ожидаемой. Кремль, даже несмотря на возрастающие внутриполитические риски (гнев «рассерженных патриотов), не мог ответить иначе. И на это есть несколько причин. Во-первых, чтобы объявить всеобщую или даже частичную мобилизацию, сначала нужно объявить Украине войну, а последнее будет автоматически считаться признанием того, что СВО провалилась. А как мы все хорошо знаем, Кремль ошибок не признает (это такой устоявшийся в РФ нарратив: власть всегда права, даже в том случае, если – нет). Поэтому даже речи (если Запад только резко не увеличит военно-экономическую помощь Незалежной, что вряд ли) о войне не идет (в частности, на это указывает снижение уровня патриотической пропаганды в аффилированных с государством СМИ, а также прошедшие недавно выборы, основная задача которых заключалась именно в демонстрации того, что в России продолжается обычная мирная жизнь, что СВО – это не война).
Во-вторых, сейчас мобилизацию проводить определенно затруднительно. И тому виной знаменитые «реформы Сердюкова», направленные на сокращение – оптимизацию! – численности российской армии. Что ставит перед Минобороны сразу несколько проблем: а) обеспечения обмундированием и вооружением (несколько дополнительных сотен тысяч новобранцев – это весьма существенная нагрузка на промышленность); и подготовки (кто эти несколько сотен тысяч солдат будет обучать премудростям военного дела?). И по взмаху волшебной палочки эти проблемы не решить. Тут нужна системная работа, на которую требуется время и ресурсы (прежде всего – организационные, с которыми, к сожалению, тоже, вероятно, не все так просто).
В-третьих, тема СВО, как, впрочем, и любая тема, долго пребывающая в повестке, вошла в стадию рутинизации, вызванной неизменной психологической усталостью. И тут вопрос: сможет ли российская пропаганда так поднять патриотический градус, чтобы мобилизация не вылилась в массовое недовольство? Тут берут определенные сомнения. Одно дело СВО и совсем другое – война (тут Геннадий Андреевич попал в точку). На СВО работают контрактники, которые получают заработную плату (и весьма неплохую, если верить официальным источникам). СВО идет где-то «не у нас» (хотя уже и перекидывается к нам потихоньку, но вследствие того, что РФ – страна огромная, это не так заметно), у нас – продолжается обычная, мирная жизнь. Надо понимать, что далеко не все те, кто при таком раскладе поддерживает СВО, будут поддерживать официально объявленную войну, то есть тогда, когда она коснется их лично и многих – трагически (это сейчас, судя по молчанию Минобороны, у нас вот уже на протяжении скольких месяцев даже потерь нету). Это видно уже по набору контрактников (добровольческие батальоны очень далеки от полной укомплектованности). На Украину едут преимущественно пассионарии (кто мог – уже уехал) или те, кого вынуждают материальные обстоятельства (деньги, повторюсь, по официальным данным, платят весьма приличные). Всенародного бума – нету.
В-четвертых, это экономический фактор. Да, первый санкционный удар российская экономика выдержала (что будет в среднесрочной и долгосрочной перспективах – покажет время), а ощутимо подскочившие цены на углеводороды смягчили траты на СВО, которые, попутно отметим, даже при частичной мобилизации значительно возрастут и, следовательно, деньгами от продажи углеводородов их компенсировать уже не удастся. Но при этом нельзя сказать, что вся эта история с СВО прошла для экономики совершенно безболезненно. Особенно для рядовых граждан РФ. Цены в магазинах на продукты питания и прочие товары повседневного пользования растут перманентно, а вот зарплаты – нет. При мобилизации эта ситуация явно ухудшится, а на фоне падения реально располагаемых доходов, которое длится уже начиная с 14-го года, и той же авантюры под названием «пенсионная реформа» – этот расклад всеобщего ажиотажа не вызовет. Не исключено, что через некоторое время такой сценарий может привести к существенной дестабилизации политической обстановки в стране.
И, наконец, в-пятых: а способна ли российская экономика перейти на «военные рельсы»? Ну при самом негативном сценарии, если войска НАТО начнут атаковать наши границы, тогда не останется другого выхода – придется (тут о последствиях для экономики речи уже не стоит), но во всех остальных случаях – снова же берут сомнения (и, надо сказать, оправданные). Не стоит списывать со счетов три десятилетия деиндустриализации, начавшейся с распада СССР, и чуть ли не абсолютной переориентации на западную продукцию, что привело к определенному (пока еще не критичному, но все же) технологическому отставанию России не только от таких технологических лидеров, как США и Китай, но даже от таких не выделяющихся на этом фоне стран, как Турция и Иран, вот уже сколько лет находящийся под санкциями (это очень хорошо иллюстрирует история с беспилотниками, наладить производство которых собственными силами у России не выходит). Сейчас у России – что ж, интересно, в 2014-м Кремль не озаботился сим вопросом, когда Запад ввел санкции? – элементарно нет технологической базы, чтобы обеспечить ведение широкомасштабной войны неядерными средствами. То есть, конечно, что-то выпускаться будет, никто не спорит, но все ли в нужных объемах и соответствующего качества? И что-то подсказывает, что ответ на этот вопрос опытным путем лучше не получать.
И в Кремле все это прекрасно понимают, возможно, даже еще лучше (о чем, допустим, говорит тот факт, что мобилизация не была проведена даже тогда, когда уже стало понятно, что СВО переходит в затяжной конфликт, а настрой населения был повыше). Поэтому и заявление Рамзана Кадырова как амбассадора «партии войны», призвавшего Минобороны РФ изменить тактику проведения спецоперации на Украине (после «харьковского кейса»), так и осталось без ответа. Тем более не будем забывать, что Владимир Владимирович не принимает серьезных, не говоря уже– судьбоносных решений под давлением (а сейчас из «патриотического лагеря» давление идет недетское).
В общем, если уж Кремль не может четко артикулировать цели СВО (действуя от ситуации и руководствуясь сугубо тактическими и далеко не радикальными решениями, что говорит все-таки в пользу того, что тотальной конфронтации с Западом там все-таки не хотят), то что говорить об объявлении мобилизации, подразумевающей как раз такую тотальную конфронтацию и предполагающей наличие определенного стратегического плана, который на данный момент, по-видимому, у Кремля отсутствует? Ответ, думается, очевиден.
Алексей Мошков
