Налетела страсть откровенной быть – до конца, до самых последних глубин души. И вдруг брякнула, что мечтает о сыне. Сначала грудничок – совсем маленький, и вот растет и растет, говорит милые детские глупости. Всю любовь бы ему отдала, и жизнь тоже.
Еще одно признание: «В воображении вижу, что шестилетним стал, а дальше – темень. Не представляю, каким он будет. Странно, правда»?
Подруга молчит: что на это скажешь? Бред какой-то.
На этом откровения не закончились: «Понимаешь, скромная я, до болезни, не могу с людьми сойтись, особенно с мужчинами. Пугают они меня. Заговорят со мной, теряюсь, даже краснею, слова сказать не могу».
Пошла домой, идет и думает о своей никому не нужной скромности, о мешающей жить боязливости, и будущее пугало неопределенностью.
Увидела на скамейке группу мужчин. Рядом с одним – мальчишка лет шести. Черненький, подвижный, милый, как в ее мечтах.
Неудобно останавливаться и рассматривать: мало ли что мужики подумают? Села напротив, наблюдает. А мальчишка крутится рядом с отцом, зовет куда-то.
Мужчинам не до него, они пенное распивают, и разговор громкий, оживленный.
Папаша немного окосел, и в нем проснулось родительское чувство, взял ребенка за руку – повел.
Нужно бы тоже уйти, но тревога заставила идти следом. Не понимая, что делает, отправилась за ними, не отставая ни на шаг.
Мужчина что-то весело рассказывал, махал свободной рукой. Иногда останавливался, приближал лицо к детскому личику - объяснял.
И она останавливалась, открывала сумку, будто ищет нужную вещь.
Довела их до перекрестка, красный загорелся, мужчина смело шагнул на дорогу, лицо повернуто к мальчишке – нет больше ничего в мире.
Не помня себя - побежала, схватила за локоть, с силой вернула на тротуар, и кричала что-то, путаясь в словах.
Опомнилась, вернула самообладание:
- Что же это вы делаете? Как можете? Да вас арестовать после этого нужно.
Моргал глазками виновато. Сказал: «Жена на три месяца уехала, душа от грусти разрывается. Посидели немного с друзьями».
Не выдержала, заплакала. Стоит, слезы кулаком вытирает, забыв про носовой платок в большой хозяйственной сумке.
Прозвучали детские слова: «Не ругайте моего папу, он хороший». Потащил отца дальше.
Не стала преследовать, отошла в сторону, смотрела на удаляющиеся спины.
Воображение успокоилось, не было больше волнующих картинок с маленьким черноволосым сыном. Грезы улетели. Реальность и только реальность: жить же надо. Как жить? Время покажет.