Слова, слова - короче, он меня захватил.
Правда, еще какое-то время я обманывал себя. Думал, почитаю в шахматном порядке, сыщу Кириллом подсказанный отрывок, уясню канву, общий смысл, а там, глядишь, и вечер подоспеет. Как бы не так.
Роман, написанный редактором издательства о человеке, написавшем роман о походе Батыя на Рязань и подвиге Евпатия Коловрата.
Невозможно прочесть на одном дыхании. Сперва нужно приспособиться к языку, освоиться с разностильем - от высокого, эпического или былинного слога до того самого раздражающего стеба семидесятых, привыкнуть к совершенно незнакомой терминологии, которой пестрит монгольский обиход тринадцатого века.
Мастер и Маргарита, выпалил я на одной из встреч с Кириллом Алексеевичем
Э-э, задумчиво протянул учитель, я бы сказал, повести Белкина
Илпатеев типичный мастер, горячился я, а вместо Маргариты здесь Лилит
Ты вправе думать как хочешь, но для меня милее Белкин, настоял на своем К.А.
Как в воду глядел - повесть "Прекрасные лица спящих" вошла в шорт-лист премии имени Ивана Петровича Белкина.
Начинается роман-роман с того, что Редактор - Петр Сапега получает из рук Мастера - Николая Елпатеева рукопись, и несмотря на неприятное первое впечатление как от текста, так и от его автора - ровно такое, как было у меня после двух предложенных к прочтению отрывков, что-то мешает профессионально наплевать и по-человечески забыть, а внезапная смерть Мастера побуждает начать собственное расследование. Причем не столько обстоятельств загадочной кончины - самоубийство, убийство, несчастный случай, сколько его жизненной, житейской и бытийной, общей истории.
Сапега находит школьных друзей сочинителя - Пашу и Юру, реальные прототипы которых впоследствии будут торжественно представлены в общественном собрании, и одновременно вторгается в сложную ткань былинного повествования. Читает, исправляет и редактирует недописанный роман, одна из героинь которого - красавица Гульсун, дочь покоренного монголом кабшкирдского царя, становиться не только любимой наложницей Батыя, но и вожделенной мечтой ее убийцы - Лобсоголдоя. В конце концов, Лобсоголдой, выполнив смертельный наказ господина и освободив Батыя от чар, препятствующих успешному походу - так повелевала древняя традиция, погибает от руки соплеменника, посланного ему в отмщенье.
Из воспоминаний Паши - умного, волевого, смелого и практически одаренного человека, и политехнического доцента Юры - талантливого, но виной завезенного в Челябинск Сашей Кауновым Евгения Евтушенко, который никак не отреагировал на юношеские стихи, несостоявшегося поэта, разговоров с эстрадной актрисой Лилит и поэтессой Катей, постепенно возникает, обрастает подробностями сорокалетняя история трех ярких учеников английской школы шестьдесят пятого года выпуска, директором и преподавателем литературы в которой был знаменитый на весь союз Караковский.
По ходу повествования выясняется, что свое поколение Илпатеев называет "психологическими мастурбантами", поскольку подлинному соитию с жизнью предпочитают подмену, а грядущие за ними даже на это не тянут. И правда, сын Юры, носит кличку "Змей", спокойно посылает отца по-матери и свободно дышит исключительно в криминальной среде.
По убеждению Мастера душа квантуется, поскольку там возможно энергетическое состояние, в котором человек лишен способности творить зло, а есть такое, которое открывает дорогу подлости или предательству, или которое, несмотря на его рассудочную обреченность, непременно взыскует подвига. Причем переход из одного в другое может совершаться спонтанно. Так, написавшая донос, в результате которого у ее коллеги наступили страшные последствия, забирает осиротевших детей к себе.
И чтобы быть подлинным, чтобы выбраться из "экзистенциальной нашей Ямы", надо не бежать в Москву-Москву, а каждый божий день отвечать на вопросы. Себе отвечать. О боге, смысле, душе и спасении. Трусость, в том числе отказ от поисков и ответов, загоняет человека в униженность, в то время как смелость и мужество позволяют быть. И не столько во славу себе, сколь другим во благо.
Потрясает трудоемкость. Колоссальный труд, и только потом, из воспоминаний псковского писателя Валерия Мухина узнал, что Курносенко писал Евпатия двенадцать долгих лет, более того, специально для этого ездил в Монголию. Его свободное владение материалом, которому без малого восемь веков, наименованиями, титулами, именами, легендами, воинскими приспособлениями, скупой сдержанно-возвышенный тон монгольской саги и поэтически ладная русская былина, поражают воображение.
Действительно Мастер, и спустя два прочтения все ранее высказанные претензии показались мелочными, ничего не стоящими придирками заранее предвзятого человека, а название "Яминск", не стеб и не снобизм, лишь хитрый метафорический прием - дополнительное измерение, позволяющее легально разместить в Челябинске экзистенциальную яму, выбраться из которой можно лишь задавая сложные Илпатеевские вопросы.
Например, почему известный критик Алла Марченко сказала Литературной газете, что выдающийся писатель Владимир Курносенко стал для России ранним Хемингуэем и поздним Хармсом.