Одна из вечных тем: почему почти все энциклопедии мира, даже по кулинарному искусству, написаны мужчинами?
На самом деле ответ на этот вопрос достаточно прост: давно известно, что мужчины обеспечивают изменчивость и разнообразие биологического вида. Когда мы говорим, что среди мужчин в два раза больше гениев, чем среди женщин, то надо понимать, что одновременно среди них и в два раза больше «идиотов».
Итак, все мужчины больше различаются друг от друга, а все женщины больше похожи друг на друга. Причем даже внешне: чистые конституциональные типы, как правило, определяются у мужчин, а не у женщин, у последних они более смешанные. То, что женщины обеспечивают сохранение вида, обуславливает их большую в среднем продолжительность жизни. В то время как мужчины, обеспечивая разнообразие и изменчивость человеческого вида, живут поразному: среди них могут быть как долгожители, так и те, кто «портит статистику».
Наше сознание консервативно. Каждый из нас пытается доказать самому себе, что он такой, как о себе думает. А также доказать себе, что и мир таков, как мы о нем думаем. Это две разные задачи. Какую из этих двух задач мы решаем в первую очередь? Женщины всегда более стабильны, поэтому, и это известный факт, женщины более устойчивы к монотонному труду. Они и так хорошо знают, что они как раз такие, как о себе думают, а вот что там с ситуацией? Мужчины — наоборот: их не очень волнует проблема ситуации, больше беспокоит — таков ли я сам? Мужчины стараются сохранить себя во всех ситуациях, быть последовательными и адекватными себе; женщины — сохранять ситуацию вокруг себя, приноравливаться к разным ситуациям, быть адекватнее миру вокруг себя. Отсюда вечное непонимание между ними.
Если говорить о том, что в большей степени сбивает мужчину с толку, то это утрата понимания — «кто я». Если он в какой-то момент перестает понимать, «кто я такой», это для него страшнее, чем если он перестает понимать, «в каком мире я живу».
Михаил Решетников,
доктор психологических наук, кандидат медицинских наук, профессор, ректор Восточно-Европейского института психоанализа, президент Европейской конфедерации психоаналитической психотерапии, член научно-экспертного совета Совета Федерации РФ, член экспертного совета МЧС
Женщины, начиная с самой первой и самой дорогой. В психиатрии хорошо известно понятие «шизофреногенная мать». Ни разу не встречал попыток обосновать аналогичный термин для отцов. Детскую психику ломает как чрезмерная забота и опека (которых потом ожидают от всех окружающих), так и отсутствие материнской любви. А тот, кто не получил любви, неспособен отдать — нечего. В итоге начинаются бесконечные поиски «недополученного», которые могут растянуться на всю жизнь и испортить жизнь десяткам женщин.
Второе — предательство. На какой-то период оно может сделать слабым и беспомощным даже сильного мужчину. Супружеские измены в наше время обычно рассматриваются как некие «шалости», и сильные мужчины в этих ситуациях нередко прибегают к особой мужской привилегии — прощать; хотя здесь присутствует и нарциссический компонент: «Я не хочу ее лишиться!» Предательство друзей переносится куда тяжелее. Это почти трагедия, которая может вызвать «временное помешательство» со всеми типичными проявлениями второго (после любви) никогда не насыщаемого чувства — мести...
Главное, что приводит сильного мужчину к психотерапевту, — это культура и интеллект. Существует такое предельно оглупленное мнение, что сильный человек — это тот, кто справляется со всеми своими проблемами самостоятельно. Ничего подобного. Сильный человек не тот, кто всегда и во всем винит внешние обстоятельства, а тот, кто способен сам себе признаться, что, возможно, в этой «тупиковой» (карьерной, любовной, финансовой или семейной) ситуации виноват он сам. Он попытается разобраться в конкретной ситуации, не исключая в качестве ее причины своих неверных установок, стереотипов, поступков или решений.
Равиль Назыров,
врач-психотерапевт, канд. мед. наук, руководитель отделения внебольничной психотерапии и реабилитации института им. В.М. Бехтерева
Мне кажется, что в основе всех мужских страхов лежат собственные личные заблуждения. Чем более жесткие, однозначные у тебя представления, тем выше вероятность того, что, с одной стороны, они не оправдаются, а с другой — возникнут твои страдания. Я вообще не использую такие оценки, как «сила» и «слабость». А состояние беспомощности возникает время от времени вследствие собственной несостоятельности.
Термин «стресс» мне вообще не близок, видимо, школа сказывается, а вот трагедию понимаю как экзистенциальный кризис, крах целой части жизненного проекта, «социальную смерть». Помню, когда оканчивал мединститут в Хабаровске, должен был остаться на кафедре психиатрии в аспирантуре. Тогда казалось, что нет ничего хуже, чем «загреметь в район». Вот это и случилось… Помню, время как будто остановилось. Жизнь поставила трудный для меня вопрос: либо предать свои профессиональные замыслы и пойти в аспирантуру на кафедру социальной гигиены и организации здравоохранения, либо поехать в глухой район Тюменской области рядовым психиатром. Мучение вызывала эта внутренняя борьба ценностей: теплое место на кафедре или далекий район. Помогло, почти как по учебникам, обретение смысла страдания и своего предназначения. Я выбрал район и, как только принял решение, началась новая жизнь. Оказалось, что это было совершенно правильно: опыт приобрел огромный самостоятельной психиатрической деятельности. И центр психотерапии в Тюмени получился, и отделение психотерапии в институте им. В.М. Бехтерева, и частная психотерапевтическая клиника. А не будь района, так бы сейчас и сидел тихо в деканате провинциального мединститута.
Помню одного клиента, который обратился со своей трагедией: он не смог удержать созданный бизнес. Ему казалось, что он чудовищный неудачник. Потом выяснилось, что он в четвертый раз открывает компанию и теряет ее. Спустя несколько встреч мы пришли к тому, что он профессионально запускает компании, но не управляет ими! Осознав это свое предназначение, он стал и дальше очень успешно создавать бизнес «под ключ». Вся его биография при таком видении стала пониматься не как история неудач, а как отличное портфолио.
Александр Кондинский,
кандидат медицинских наук, главный врач Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева
В последние годы наиболее часто обращаются больные алкоголизмом. Подтолкнуть к визиту может что угодно — прогулы на работе, проблемы дома, в интимной жизни, проблемы со здоровьем.
Второй по частоте повод — это проблемные отношения в семье. Например, выбор между женой и любовницей. Страдания в связи с этой ситуацией также у всех разные: у кого-то чувство долга перед женой, у кого-то ответственность перед ребенком, у кого-то соблюдение имиджа перед окружающими. За последние полгода — пять таких клиентов, четверо в результате сделали выбор в пользу любовниц. Хотя ситуация текущая, и каков будет их выбор еще через полгода-год — неизвестно.
Далее — проблема профессионального выбора. Причем не просто ситуация увольнения или смены работы, а кардинальное изменение направления жизни в целом. Работаю инженером, но хочу быть художником: он мало зарабатывает, зато это классно. Или банкир: денег куры не клюют, 40 лет приближается, но тоска же зеленая, хочу быть психологом!..
Прежде чем человек придет ко мне, он много у кого успевает побывать. Он может сходить к батюшке в церковь, к бабушкам-целительницам, к экстрасенсам, он может годик-два походить по неврологам со своими симптомами, по терапевтам со своими вегетососудистыми дистониями. Такие хождения по мукам действительно могут «свести с ума». Однако некоторые — те, у кого система представлений о мире более-менее реалистична и есть понимание того, что существует если не научный, то по крайней мере наукоподобный подход к оказанию помощи и есть люди со специальным образованием, которые ее оказывают, — обращаются к нам сразу, минуя перечисленные этапы.
Виктор Аллахвердов,
доктор психологических наук, завкафедрой общей психологии СПбГУ, президент Санкт-Петербургского психологического общества