В одном из комментариев было замечено, дескать, воды много вылил автор в своей статье и никакой конкретики. Позвольте встречный вопрос: а какую конкретику вы находите у Толстого или Достоевского? Количество войск на Бородинском поле или сколько проживало нищих в тогдашнем Санкт-Петербурге. Никакой. Вот и статьи мои не имеют основной целью вынести на всеобщее обсуждение какую-либо статистику. Книги и писатели, их мироощущение, мировоззрение, почему они подняли именно эти вопросы, а не другие, и именно в те времена, вот, что хочется мне, тоже автору, понять и вынести на всеобщее обозрение.
По-моему, сегодня мы завалены фактическим материалом, как яствами римское застолье гордых патрициев, впору употреблять гусиные пёрышки. И мало кто задаётся вопросом, кто эти полусогбенные существа, прислуживающие нам за столом, кто эти униженные, боящиеся поднять взгляд? Я к тому, что вопросы нравственности отставлены в сторону. Прислуживают и прислуживают, видимо, так надо, они же рабы. Так было… Но будет ли так всегда?
История, опыт прошлых поколений, вновь и вновь, доказывают: вопросы нравственности для человека наиболее насущны и животрепещущи всегда, и, если забывать о них, стараться не замечать – они начинают звучать всё громче, всё отчётливей и однажды сотрясут землю громогласно. О них заявляют с высоких трибун неравнодушные ораторы, с горящим взором озирающие многотысячные аудитории под открытым небом.
Чувствую, последние статьи задели оголённые нервы. А оголённые нервы не совсем здоровое состояние для организма (вспомним, хотя бы, злополучный кариес, причин которому много: питание, наследственность и пр.)
Припоминается одна случайная встреча, послужившая поводом для размышления и одной из причин написать трилогию «Навье и новь». Молодой, хорошо откормленный современной жизнью, человек вдруг поведал: «Ненавижу коммунистов и всё что с ними связано». – «Почему?» - «Они репрессировали моего прадеда и сослали». – «А кем был твой прадед?» - «Кулаком». Я не стал допытываться, каким образом достопочтимый прадед благоупитанного молодого человека обрёл свои капиталы в те времена. Излишне. Посоветую обратиться к таким авторам как Печерский (описание киржаческих характеров) или Горький. Меня удивило то, что по прошествии вот уже стольких лет, этот отпрыск старинного рода, увешенный символами христианской веры на массивной золотой цепи так и не сумел простить! Насколько эта родовая спесь желчью жгло его нутро!
Кстати, и профессия у моего визави была соответствующая образу – межевик. Не обессудьте коллеги этого набожного молодого человека, но иногда и самые безобидные профессии, при тех или иных стечениях обстоятельств, могут иметь весьма негативное влияние на взаимоотношения внутри общества. Так ковач мог одновременно ковать и мирный серп, и меч палача, и ключ от темницы. А повивальная бабка могла способствовать как рождению новой здоровой жизни, так и становиться наёмным убийцей оной в чреве. Межа ведь бывает и обыкновенной геодезической отметкой, и каиновым клеймом. Когда речь заходит о частной собственности кровь так и взывает из-под земли к ответу.
Вот так и вытягивается из глубины веков скрученная в спираль генеалогия: «И родил такой-то такого-то, а тот, в свою очередь…» Да… не каждому суждено стать кулаком, и не каждому слыть в народе мироедом, для этого нужны особые задатки.
Мироед не сугубо отечественное явление, так прозвали в нашем народе приближённых к тем или иным особам на местах, имеющим явные властные полномочия (сословные, должностные). Дальше вам и пересказывать не надо, личный опыт подсказывает, каким образом они выбивались в «люди» и становились тем, кем они были. Вот оно «проклятие рода», как метко подметил великий сыщик. Так вырабатывался характер и особая хватка, позже прозванная деловой.
Революции не совсем нож гильотины, раз, и проблем нет, как нет человека. Революцию можно сравнить с верховым пожаром. Кроны выгорели и осыпались пеплом вниз, и послужили удобрением подлеску и прочей поросли. Если почитать воспоминания событий семнадцатого, то удивляет следующее: ничего не изменилось, и булочная на углу по-прежнему торгует, и мальчишки-газетчики пронырливо бегают по улицам, разве что матросов с винтовками стало побольше на улицах. Революцию свершили немногим около трёхсот тысяч членов партии (далеко не единый организм, вспомним хотя бы настроения самого Сталина до приезда Ленина и «апрельских тезисов»), с бумажной перепиской вполне справлялись двое: Крупская и, кажется, Кржижановский. После победы революции ряды партии начало пучить на глазах, как хорошее сдобное тесто у печи. Опять проводим аналогии: далеко не все вступили в партию «по призыву сердца», многие усмотрели карьерные перспективы и пайки. Отсюда и безобразные явления, не скрываемые за чадрой писательского воображения. «Чевенгур» Андрея Платонова один чего стоит.
К чему все эти предисловия? Имеется такая книга американского писателя Роберта Такера «Сталин. Путь к власти». Даже язык не поворачивается назвать его угодником вождя. Так вот там, наравне с другими фактами подмеченными иностранцем, особо подчёркивается: Сталин неплохо разбирался в механизме человеческой души. Все эти скрытые в потёмках пружинки и оси, на которых крутятся шестерёнки, не были для него мерилом совершенства конструкции. Это ещё предстояло созидать и созидать – «нового человека». Так что к постреволюционному строительству приступили люди воспитанные в духе самодержавия.
Что и проявилось позже. Одни устремились созидать город-сад для всех, и проводить узкоколейки в светлое будущее, строить Волховскую станцию - свет будущим поколениям. Другие, с не меньшим энтузиазмом, ринулись устраивать личную жизнь, пользуясь удачным моментом. И каждый на своём поприще преуспел. Кулак получил карт-бланш в виде НЭПа, недопартийцы – джокера в виде заветной кумачовой корочки. И на лицах, и у тех, и у других, печать значимости, чванства и довольства.
К чему все эти параллели из прошлого в настоящее и снова обратно? Неугомонные мироеды и неуспокоенные межевики? А вот иду я, к примеру, сегодня в больницу и мну в кармане заветную «красненькую» (другие цвета уже не в почёте) и понимаю в чём причина «дела врачей». Стараюсь посеять семена тщательные собранные в прошлом году, а они, зараза, не всходят, и вспоминаю, почему-то, дела о «генетиках». Не все учёные, на самом деле альтруисты и не все овощи одинаково полезны. Вспоминаю свою службу офицером в начале девяностых в ЗакВО. Как лихие командующие округом, отмеченные широким лампасами на галифе, «лечили» меня честью офицера и погон, а сами с навыком дельца втюхивали местным «джигитам» полки и дивизии. Как тут не вспомнить «дела по высшему офицерскому составу РККА». Дышу бюрократическим смрадом и стою, как Некрасовский крестьянин «у парадного подъезда». А директорское, простите – наболело, мурло дышит мне самодовольно: «Не нравится, увольняйтесь». А на самом этом топ-менеджере клейма уже негде ставить. И как-то само собой всплывают в памяти Шаламовские образы: паханы, блатари , шестёрки, колючая проволока, начальники.
И вот уже новейшие реалии. Снова в воздухе запахло порохом, на плакатах появились герои, средства массовой информации сообщают о взрывах и гибели людей. Наших людей. И хочется, очень хочется быть патриотом, но посещаешь места, где без деловой хватки ну ни как не обойтись, иначе ни успеха тебе не будет, ни солидных счетов в банках, и патриотизм твой тает так же, как наличные деньги в кошельке – на глазах. Для бизнеса отчизна что-то вроде кормушки на скотном дворе, если кормушку, допустим, переставили за ограду, то там ему больше понравится.
Легко обвинить во всех своих грехах кого-то одного, тем более фигуру одиозную, фигуру великую, выставленную у всех на виду, и… давно почившую.
Каждому времени и народу свои кумиры и лидеры. Немецкому народу, обиженному Версальским договором, вполне хватило ефрейторской харизмы и нескольких рунических знаков. Ремарк Эрих Мария, и прочие авторы напоминающие о совести, был им игнорирован. Нравственность? О чём вы? Куда важнее цифры про контрибуцию – нас обокрали!
И сталины призываются эпохами.
Да, и Иуды вполне уместны: «…иди, делай что положено». И лидеры пьяные, и лидеры утилитарные, и лидеры скоморохи.
У Плутарха мне нравится противопоставление исторических личностей. Сразу видно кто, чем прибавлялся и возвышался. По мне так Сталинский интернационализм ближе и понятней узколобого и ханжеского национализма, во всех его проявлениях. И Сталинское: это наше хозяйство, не замай, - мне тоже ближе хозяйского: моё, позаришься – убью! Ну или вполне миролюбиво: засужу, у меня все адвокаты в кармане и ручные.
И вся мерзость того времени мне тоже понятна. Как ни вырезай опухоль, а проклятие метастазы преследует и преследует до самой смерти. До полной гибели. Если, конечно, человек не осознает: мерзость и безнравственность, презрение ближнего своего ради сиюминутного интереса и есть то, что так явно проявляют все революции во все времена. Как рентген тёмные пятна болезни.