Группа особых пенсионеров появилась в Советском Союзе в начале 60-х годов, это были недавние советские вожди. Они лишились своих высоких постов, потому что проиграли политическую и аппаратную борьбу, теперь им долгие годы предстояло жить в, своего рода, золотых клетках. Остались у них хоть какие-то привилегии? О чем просили они у руководителей страны и на что жаловались? Правда ли, что их квартиры и дачи были нашпигованы подслушивающими устройствами? И почему в кремле опасались этих людей уже весьма преклонного возраста?
В одном из прошлых материалов (Читайте здесь) мы рассказали о том, как жил на пенсии Хрущев. Однако Хрущев не был первым высокопоставленным советским пенсионером. Еще раньше в годы его правления в Советском Союзе и по его же инициативе начали применять новый способ борьбы с соперниками в борьбе за власть. Теперь их не уничтожали, не отправляли в лагеря, не сажали в тюрьмы, а попросту отправляли на другую работу, а потом на пенсию. И бывшие первые лица Партии и государства жили на своих подмосковных дачах, формально как обычные советские граждане. Хотя на самом деле все, конечно, было гораздо сложнее.
Москва, 1957 г., начало космической эры. Весь мир обсуждает запуски в Советском Союзе первых в истории человечества искусственных спутников Земли. Однако в том же году в СССР происходят и важнейшие политические события, которые кардинально влияют на расклад сил в руководстве страны. В июне 1957 г. происходит разгром так называемой антипартийной группы,, в которую входили соратники Сталина, по прежнему занимавшие высокие позиции – это Булганин, Маленков, Молотов, Каганович.
Они попытались отстранить от власти Хрущева, но проиграли и вместе с этим лишились своих руководящих постов и своих привилегий. Участников антипартийной группы фактически выслали из Москвы, назначив на малозначительные должности. Бывшего министра промышленности Кагановича назначили директором завода в городе Асбест на Урале. Бывшего председателя Правительства Маленкова – директором электростанции сначала в Усть-Каменогорске, а потом в Акебастузе. Молотова, тоже бывшего советского премьера и министра иностранных дел, отправили послом в Монголию. Они лишились и большей части своих привилегий, и еще за ними было установлено наблюдение. То, что они находятся под колпаком, прекрасно понимали все отставники, и большинство из них старались вести себя демонстративно лояльно по отношению к Хрущеву.
Когда Каганович был в ссылке, сотрудники компетентных органов, следившие за ним, выяснили, что он практически не руководил предприятием, а играл с рабочими в домино. Его вызвали и поинтересовались, что это он там обсуждает с рабочими? Каганович тут же ответил: «Передайте тому, кто интересуется – никаких политических бесед не веду» После этого случая Каганович прекратил любые контакты с окружающими.
Более неприятный случай произошел с Николаем Булганиным. В 1955-1957гг. он был председателем Совета министров СССР, а также имел звание маршала Советского Союза. В 1958 г. его отправили на хозяйственную работу в Ставрополь, лишив заодно маршальских погон. 13 октября 1959 г., когда Булганин обедал в столовой, к нему подошел какой-то человек и громко спросил его: «Когда же Вы дадите Никите под хвост?» Имелся в виду, конечно же, Хрущев. Булганин бежал стремглав оттуда, даже не отобедав, стараясь всячески скрыться от этой беседы. Однако Ставропольское КГБ зафиксировало этот момент и запустило целое расследование этого инцидента.
В архивах сохранились материалы этого дела. Булганин клятвенно уверял, что никогда не знал этого человека и не говорил с ним, но ему все равно объявили строгий выговор и еще больше понизили в должности. После этого Булганин попросил Хрущева отправить его на пенсию по состоянию здоровья. В ноябре 1959 г. просьбу Булганина удовлетворили, он стал пенсионером. О стальных же его коллег по антипартийной группе отправили на пенсию лишь через несколько лет после XXII Съезда КПСС, который прошел в октябре 1961 г.
Тогда в стране началась очередная волна разоблачений культа личности Сталина. Мало това, Маленкова, Кагановича обвинили в личной причастности к репрессиям, так что на пенсию они вышли уже без партбилетов. Их исключили из партии, но они вовсе не были первыми особыми пенсионерами в стране. Еще раньше им стал известный не только в Советском Союзе, но и во всем мире человек.
Москва, 3 ноября 1957 г. В этот день советские газеты разместили сообщение об отставке с поста министра обороны СССР маршала Георгия Жукова. Его обвиняли в том, что он насаждал в армии свой культ личности и проводил курс на ликвидацию партийного контроля над вооруженными силами. На самом деле Хрущев просто опасался такого сильного конкурента во власти. После отставки Жуков еще рассчитывал на какую-то новую должность, однако, маршала решили изолировать. В 61 год его отправили на пенсию.
Жил он в это время не в Москве. Он поселился на даче в Сосновке, там ему было хорошо: он мог рыбачить, ходить за грибами в лес, чем и занимался. Жукову оставили право ношения военной формы, оклад по воинскому званию и надбавку за выслугу лет, медицинское обслуживание, оплату и содержание квартиры и дачи, автомобиль с водителем и назначили пенсию 5500 рублей (или 550 рублей после денежной реформы 1961 г.) Размеры пенсий особым пенсионерам определялись закрытыми решениями ЦК. Хрущеву, как уже говорилось, назначили пенсию в 500 рублей. Средняя зарплата тогда составляла 120 рублей в месяц.
Кстати, пенсия Молотова и Маленкова, когда-то тоже первых лиц государства, составляла сначала всего лишь 120 рублей. В конце 60-х им ее повысили до 250-ти. Особые пенсионеры полностью обеспечивались государством, но и полностью зависели от него: руководители страны решали, например, кого прикреплять к кремлевской поликлинике, а кого нет. Скажем, пенсионера Молотова сначала к ней не прикрепили. К правительственной медицине он получил доступ лишь благодаря партийным заслугам своей жены Полины Жемчужины, к тому же, еще репрессированной при Сталине. Ей восстановили и партийный стаж и статус ветерана партии. В общем, она получила все, что ей полагалось. Интересный парадокс заключался в том, что после 1957 г., когда Молотов стал врагом партии и народа и был лишен любых привилегий, он мог пользоваться кремлевской поликлиникой как член семьи второго большевика Полины Семеновны Жемчужины.
У пенсионера Маленкова при Хрущеве не было московской прописки, только в 1961 г ЦК разрешил ему прописаться на жилплощади его дочери в квартире на Фрунзенской набережной. Булганин тоже не раз просил помочь ему в жилищном вопросе, но с мертвой точки эта проблема сдвинулась только при Брежневе. 6 апреля 1970 г. Булганин направил ему письмо:
«Я живу зимой и летом в городе, дачи не имею. Очень прошу Вас дать указание, кому следует, выделить мне дачу на 3-4 человека со льготной оплатой. Прошу извинить за беспокойство Не откажите помочь, это имеет большое для меня значение».
На этот раз все было решено за 3 дня. Уже 9 апреля политбюро решило выделить Булганину дачу, на ней он и прожил до своей смерти в 1975 г. Хоронили его за счет государства на Новодевичьем кладбище, а на памятник на могиле выделили 400 рублей. В этом смысле Брежнев был гораздо более человечен и лоялен, чем Хрущев.