Люди заторопились. Мамы и папы отлавливали на перроне и загоняли в душные вагоны разбегавшихся детей. Полная женщина в бриджах с кокетливыми бантиками, нагруженная покупками, пробкой застряла в дверях. Двое крепких мужчин, один из тамбура, другой с перрона, буквально втащили ее по ступенькам. Мимо прошел Кирилл, с двумя запотевшими бутылками пива в руках, кивком показав отцу на вагон, дескать, пора.
— Тамара Афанасьевна, а о Тошке, Тонечке Заградской, Вы что-нибудь знаете? — заторопился Илья Маркович, — Она, вроде, в педагогический собиралась поступать?
— Да, Тонечка закончила саратовский педагогический, вернулась сюда из-за мамы. Мама ее тяжело болела. Теперь Антонина преподает литературу в нашей школе. Замуж вышла за Леню Макарова, красавца нашего. Да я ее видела здесь, на станции, сегодня. Они с дочкой вечерами шали вяжут, к поездам выносят. С тех пор, как Леню посадили, ей с двумя детьми туго приходится.
— Леньку посадили?! За что?
— В предприниматели подался, заработать хотел, да в беду попал. Долго рассказывать. Ты иди в вагон, а то отстанешь, — заторопилась Тамара Афанасьевна.
Предыдущая часть здесь: https://dzen.ru/media/elenachum/obostrenie-pamiati-chast-vtoraia-632079156bfd794885a80cee
Состав лязгнул и медленно тронулся. Илья Маркович торопливо обнял старушку, неловко поцеловал в морщинистую щеку и вскочил на подножку вагона.
— Счастливо! — махнула ему вслед рукой учительница и украдкой перекрестила его.
— А Тоня вон, на перроне, с шалями! — услышал он.
— Гражданин, пройдите в вагон, — строго сказала проводница, опуская подножку.
Состав медленно плыл вдоль перрона, давая возможность замешкавшимся пассажирам запрыгнуть в тамбуры. Кто-то уже на ходу передавал деньги, забирал рыбу. Илья Маркович из-за плеча проводницы всматривался в земляков, убирающих свой товар до следующего поезда. Увидел худощавую темноволосую женщину, обвешанную шалями, словно живой манекен. С усталым видом она снимала с себя свой товар. Трудно было узнать в ней ту юную, своенравную девушку, центр притяжения их маленькой школьной компании.
— Тоня, Тошка! — не очень уверенно окликнул он эту женщину, когда вагон поравнялся с ней. Женщина на мгновение замерла, потом вскинулась, взгляд заметался по окнам проплывающих вагонов. И сразу он узнал в ней прежнюю Тошку, ее взгляд, ее стать.
— Тошка, это я, Илья! — гаркнул он, стараясь перекричать стук колес, замахал рукой. Женщина успела заметить только руку, машущую ей из удаляющегося вагона. Да и ей ли? Уж не померещился ли знакомый голос, зовущий её из юности?
Но поезд набирал ход, кончился перрон, замелькали последние строения станции, светофор. Паутина рельсов стала снова собираться в единую нить пути.
— Гражданин, вы же меня чуть не вытолкнули из вагона! Солидный человек, а ведете себя… отойдите от двери! — возмущенно высказалась проводница. Сердито захлопнула вагонную дверь и ушла. Илья Маркович остался в тамбуре один, пытаясь привести в порядок мысли и чувства. В узкой раме окна, словно картинки из прошлого, проплывали пейзажи. Колеса загрохотали по мосту через неширокую речку. Изогнувшись к самой земле, над водой склонилась знакомая ива.
Где то в коробках со старыми фотографиями хранилось черно-белое фото: утро после выпускного. Стелющийся над водой туман скрадывает очертания соседнего берега. На стволе ивы сидят Тошка в накинутом поверх шелкового выпускного платья Лешкином пиджаке и сам Лешка Макаров. Выше, над самой водой, словно две пичуги, примостились Колька Наумов и он, Илья, с жестким, как щетка, ежиком волос. Рядом у костра Женька Штейн и Наташа Белова, подруга Тошки — милая девушка с двумя длинными толстыми косами, всегда державшаяся в тени своей яркой одноклассницы. Все смотрят в объектив, только Наташа, — где-то она теперь… не успел спросить — смотрит на него, Илью. С того утра разошлись их пути, разбежались, как рельсы, в разные стороны…
В тамбур выглянул Кирилл:
— Па, ты чего тут?.. Пойдем, мама зовет рыбу есть.
В купе на столике, застеленном клетчатой салфеткой — Елизавета умела создать уют в любом месте — горкой лежала нарезанная аппетитная рыба, ломти черного хлеба, огурчики, желтела в миске отварная картошечка. Довершали натюрморт две запотевшие бутылки пива.
— О, нашлась пропажа! Мы уж боялись, не спрыгнул ли ты с поезда, — улыбнулась жена. — Тебе там Бобров звонил из издательства на айфон, что-то срочное у него. Я уж не стала тебя отвлекать, ты перезвони ему со следующей станции.
К вечеру мысли Ильи Марковича переключились на текущие дела, он планировал предстоящие хлопотные дни. Воспоминания, словно взбаламученный осадок, тихонько опускались на дно памяти…
Начало рассказа здесь: https://dzen.ru/media/elenachum/obostrenie-pamiati-chast-pervaia-631f75181544ea50646ff5f9