Почему мы так требовательны к современному искусству?
Мы всё ещё слышим «душное» школьное: «Что же хотел сказать автор?», хотя он ничего не говорит (и вообще уже успел умереть) с конца прошлого века. Где корень этого вопроса? В модернизме. Он возник и существовал (первая половина XX века) в период диктатур и догм. Тут не только художников слушали, но и правителей: для многих они были ориентиром, подсказкой и ответом на вопрос «Как?». Отсюда и возникло ощущение, что всегда есть кто-то, кто знает правильный ответ, кто-то, кто объяснит смыслы и покажет, что красиво, а что — нет.
И что, это устарело?
Да. Такой подход больше не работает, а постмодернизм его высмеивает. Приходит Марсель Дюшан, выставляет в галерее писcуар (1917 год!) и подписывает своё авторство. О чём это говорит? Современный художник не обязан создавать ничего нового, он предлагает не форму, а концепцию, и зритель сам определяет, искусство это или нет. Собственно, об этом всё постмодернистское искусство.
Через 50 лет концепцию закрепляет Ролан Барт своим выдающимся эссе «Смерть автора»: нет больше никакой диктатуры художника; то, что мы видим в произведении — это мы сами. Ответственность за восприятие — на нас.
Как тогда понимать такое искусство?
Современное (и актуальное) искусство всегда отражает состояние общества и политические изменения. Чтобы идти с ним в ногу, важно смотреть по сторонам.
Например, Энди Уорхол и его последователь Джефф Кунс показали, как устроено капиталистическое общество в эпоху потребления и массового производства. Первый тиражировал сам себя (где тут, кстати, автор?) и стёр грань между банкой супа и элитарностью искусства: вы можете купить банку супа или произведение искусства с банкой супа. Второй доказал, что обществу потребления не так важно искусство в принципе: вы не хотите знать о Моне и его творчестве — вы хотите китчёвую сумку Louis Vuitton.
А китайский концептуалист Ай Вей Вей разбивает в перформансе старинную вазу, говоря о том, что местному правительству нет дела до китайской культуры, и оно не стремится её сохранить.
Кто определяет цены на произведения современного искусства?
Критики, галеристы, кураторы... и сам зритель. Об этом нам говорит последняя (и очень скандальная) работа Маурицио Кателлана — банан, приклеенный скотчем. Произведение искусства здесь — не банан и скотч, а факт покупки: суть как раз в том, что за приклееный к стене фрукт готовы отдать $120 тысяч. Сегодня зритель приобретает не материальное произведение искусства, а смыслы вокруг него, историю, стояющую за ним.
Получается, сегодня искусством может быть всё что угодно?
Однозначно ответить на этот вопрос было бы по-модернистски с моей стороны: в эпоху пост- и метамодернизма важны плюрализм мнений и отсутствие правил. Объективной красоты больше не существует, но есть небольшой ориентир — вы сами: если произведение вызывает (любые) эмоции и реакции, побуждает думать и задавать вопросы, вы можете считать это искусством.