Виктор Степанович
Памяти Володи Рыбакова, моего авиатехника и товарища, ушедшего от нас, посвящается...
Я освоился с новой для меня работой на новом типе, который авиационный народ окрестил "шилом" за её верткость, а по попросту Ми-1, и привык к самостоятельности. Мне очень нравилось летать каждый день, каждый месяц. Я не уставал, так как был молод, а нагрузка которая легла на наши плечи была не слишком тяжела. Эта нагрузка и важность соучастия в работе огромного механизма делала нашу работу даже приятной. Приятной от того, что ощущал свой маленький и нужный вклад в общее дело. Это ведь дело всей страны, которой бесперебойно нужен газ, нефть. И от того как быстро мы среагируем в случае аварии на "трубе", зависела и величина потерь.
Но кроме работы - учитывая свободу действий - мы, по молодости лет и бесшабашности, иногда находили применение нашей винтокрылой технике, используя её и на ..рыбалке в выходной, или таким вот образом, как описано ниже. Не судите строго мои читатели, учитывайте "то время" и наш возраст.
Да и ничего преступного, в наших поступках не наблюдается.
....Тяжело дыша, мы бежим по степи.
Бежим, наверно не совсем правильно сказано. Мы рвем «как на пятьсот»!
Мы - это Вовка «Кулибин» и я, его командир и пилот.
Бежим вовсе не потому, что нам нравится бегать по полуденному зною в Гурьевской, «совсем даже не лечебно-оздоровительной», запретной для полетов, зоне.
Совсем наоборот - мне, не только не нравится, но и не хочется бегать. А что делать?
Бегу быстро потому, что жить очень хочется.
Вот и Вовка бежит, почему-то впереди меня (а ведь росточком то, поменьше моего будет!)
Резво бежит, однако! Только «нервно как то»: … «рубль сорок, рубль сорок, рубль сорок» - пишет осциллограмму вихрастая голова впереди.
Бежит он «таким макаром» потому, что сандаль потерял, в рывке и желании умчать как вихрь.
Вихрь! Ой не могу!
Да вообще-то, и я наверно «вихрь» не хуже.
Если со стороны-то, глянуть...
Бежим мы с Вовкой, надо прямо сказать не по своей воле, а из-за сильного внутреннего голоса приказывающего унести задницу от грозящей опасности, страшнее разъяренных кобелей угрожающих оной. Вся закавыка в том, что мы нарушили «золотое правило» идущее исстари. Забыл, как там: …«не знаешь броду – обходи кобылу сзади, но не поперед батьки», или, что-то в этом роде.
Мы точно знали, что в этой "штуке" от которой сейчас бежим как сумасшедшие, есть много всяких «интересных интересностей» - от микромоторчиков и серебряно-цинковых аккумуляторов, до превосходного и дефицитнейшего в те времена - в толстенном жгуте – многожильного тонкого провода в специальной фторвиниловой изоляции.
Мы, просто тронули «то, не знаем что». Вот «оно» и зажужжало, щелкнув громко и неожиданно, заставив нас с Вовкой, уже вообще-то пожилых - двадцатичетырехлетних мужика, вздрогнув - опупело бежать сломя голову - мягко говоря.
Так, я не бегал никогда, между прочим.
Даже от злющего кобеля соседского - когда он вдруг, ни с того ни с сего «оборвался», почему-то кусая себя за задницу – не бегал.
А "оборвался" кобель от неожиданности, скорее всего - ведь при всей своей свирепости, ему ещё никто не совал красного перца на длинной палочке под хвост.
Спящему.
И я бы оборвался.
Если бы мне сунули спящему-то.
(Правда маленькую ошибку тогда совершил – побежал не в сторону где проволока к которой кобель был привязан, кончалась, а в сторону, где она начиналась).
Мда-а, брат.
Чуть больше значит, и быстрей бежать-то пришлось.
Кстати о том, почему бежим...
А дело было так: Я не раз «засекал» в полетах через эту «зону» новые места, где лежат упавшие и разломанные от удара, небольшие полосатые ракеты. Которые мы с Вовкой благополучно расковыривали, вынимая бесценные для нас запасы. Одних моторчиков да трубочек из серебряного сплава достали ого-гоо!
Много, значит.
Из такой вот трубочки я себе позже сделаю оправу для очков, чем ну очень удивил мастера в «Оптике».
А на этой вот, практически целой ракете - будь она неладна - так прокололись!
...И ведь всего-навсего, только тронули злосчастный ма-аленький ДЗУС (специальный винт открывающийся в полоборота) в головах небольшой ракеты, раскрашенной в «зебру».
Мы её (ракету) увидели тогда, тоже с воздуха.
Так вОт ....«очнулись» мы, уже в полете и не веря, что остались живы...
Самое интересное - вертолётка наша стояла, пока мы возились с ракетой, с выключенной трансмиссией, тарахтя мотором метрах в пятидесяти-семидесяти от места «предполагаемого вскрытия».
Однако быстро бежали!
Интересно, как же мы запрыгнули в кабину-то? - В одну-то дверку и одновременно. И за сколько секунд интересно, раскрутив трансмиссию взлетели?! Наверно такого рекорда по оперативности никто в мире не ставил.
Внутри, (очень глубоко внутри) – ближе к заднице - ликует победная песня, песня радости спасения от опасности, а голова мучительно соображает, где «виновница кросса», так как не помним уже, в какой «стороне света» её покинули. И вовсе даже не из-за того, что она нам сильно нужна, а просто там, мы оставили все наши инструменты, покидая «поле чудес» в спешном - если так можно сказать - порядке.
А ведь как хорошо всё начиналось..
Как ни кружили мы с Вовкой после, как ни искали - словно сквозь землю провалилась долбаная ракета. И инструменты с ней, ясен перец.
Ракеты я и Вовка, больше не трогали.
Ну их.
- Зачем они нам, у нас своего добра хватает? - сказал, вопросительно-умоляюще Вовка, а я - согласно ему кивнул.
И то правда... Зачем?
Или «Кулибин, и... мы»
В моей жизни наступила интереснейшая полоса. Это были долгожданные самостоятельные полеты, на маленьком и шустром поршневом вертолете Ми-1, прозванном в авиационной среде "Шилом" за его отзывчивое и чуткое поведение в руках пилота.
Работать на первых порах пришлось, выполняя так называемые транспортно-связные полеты, когда на борту вертолета мог быть и груз без пассажиров, и пассажиры без груза, и просто пакет. А иногда - и "вовсе без пакета" вылетали, чтобы забрать и привезти издалека, служебного пассажира.
Такие полеты должны были выполняться на «провезенные и заранее подготовленные» для этих целей, посадочные площадки. На самом же деле, из-за ровной как стол степи, простейших метеоусловий и несложных задач, всё было гораздо проще: ..если пилот внушал доверие, то его выпускали в полеты без провозок, обдумав накануне, проиграв в уме предстоящий полет.
Мы возили с собой бланки "Кроков временной площадки", которые сами же и заполняли, на наиболее часто "употребляемых" площадках, подобранных нами с воздуха.
- А что там было подбирать? В простейших-то условиях, и имея за плечами опыт по полтысячи часов вторыми пилотами на вертолете Ми-4.
Мы быстро постигали тонкости самостоятельной работы, активно «включали самостоятельное мышление» и принимали верные обдуманные решения, привыкая и к ответственности за принятые решения, и за их последствия.
После достижения определенного налёта давали "допуски" к выполнению полетов в более сложных условиях, и мы, шаг за шагом оттачивали технику пилотирования и вмуровывали намертво, профессиональные навыки.
Основным регионом применения нашим небольшим вертолетам, в то время, были нефте - и газопроводы в западной части Казахстана, где мы и трудились.
Жили в квартирах выделенных для экипажей организациями, которые обслуживали.
Еду готовили себе сами, попутно выполняя и другие нехитрые житейские дела.
Одной из таких точек был станционный поселок Макат, стоявший на железной дороге соединяющей Мангышлакскую область с Гурьевской и Актюбинской.
С севера на юг - мимо поселка - тянулись три-четыре нитки газопровода "Средняя Азия – Центр", которые мы и обслуживали, контролируя состояние газопровода визуально, а также вывозя на узлы управления и контроля за газопроводом, мастеров или рабочих в зависимости от необходимости. Наша площадка находилась прямо в развилке железнодорожных магистралей, начинавшейся от Гурьева: одна шла на юг - в Шевченко, а вторая - на северо-восток, в Актюбинск.
Вот на такой точке и познакомился я, с рукастым деловым человеком и авиатехником в одном лице – Володей...
Вовка, по прозвищу «Кулибин» - мой авиатехник и я «его пилот», работаем на точке газопровода Макат, на северо-востоке Гурьевской области.
Живём как в зоопарке - в нашем общаговском холодильнике тараканы в морозилке
живут!
Откроешь дверцу, а оттуда смотрит наглая харя шевелящая усами: мол, ну чего вылупился? Закрой, дует же!
А в газовой колонке для горячей воды, работающей в «дежурном режиме», когда язычки пламени еле тлеют, они-же (таракантусы) устраивают "слалом" между язычками пламени: бегают как заведенные и ещё и толкаются.
Терминаторы прямо. Кто рассказал бы - не поверил...
Под окнами собаки по вечерам подвывают, в подъезде кошаков немыслимое количество под ногами путается. А мы - в духоте южных ночей, в квартире без телевизоров и кондиционеров, маемся.
Мда-аа...
Так вот, «Кулибиным» зовем Вовку потому, что берётся он чинить всё, и у него, почти всегда и всё получается…
Только я тоже "не пальцем деланый", и возникла между нами «конькуренция» - не путать с «коньфиксацией», как Папанов говорил, в одном фильме.
Если соседка притащит Вовке швейную машинку на ремонт, и Вовка её (машинку конечно), настроит, то я на ней (на машинке однако), ребятам спецодежду подгоню или вот - Вовке пилотку из шторы голубой сварганил "солнце-отражательную" - любо-дорого посмотреть.
Мне, те же соседки или сосед (реже правда), приёмник транзисторный или ламповый принесут на ремонт, я - чиню, а Вовка сопит но к транзисторам не лезет.
И сошлись мы с ним на точке не на жизнь, а на лучшую жизнь!
Тогда, Вова предложил классную идею (и почему я-то не допер?:) - на вертолетной стоянке сварганить душ из обрезка трубы газопроводной - она, метр в диаметре.
На «попа» поставили, Вовка-зараза автогеном входную дверь прорезал,(я не умею автогеном, блин). Вот только бака под воду нет.
Пока искали подходящий бак, кто-то из нас вспомнил про МИ-1 Тольки Ж., лежащий в тридцати-сорока кэмэ от нас, в степи – покорёженный в результате аварии.
После работы, вечерком полетели "втуды" и сняли бензобак. Целёхонький, бак-то оказался!
Вовка промыл его, «пропарил»; моемся – красота! - только жарко и горячо в душе: за день труба на южном солнышке так нагревается, что и обжечься недолго.
- Ты так, значит?! - Это я Вовке.
...Мы, каждый день на вертолётную стоянку около километра пешком ходим, а у «газовиков» возле "аварийного поезда", находящегося в режиме дежурства - он от нас в пятидесяти метрах, - стоит «никому не нужный», пока, «КРАЗ» - машинка такая.
Спрашиваю у заказчика: «машину можно брать для наших нужд?»
- Если права есть, бери - говорят.
И стоит теперь «Кразик» возле моего окна нашей квартиры в панельном доме, где мы живём, и когда нужно ехать на стоянку я из окна выхожу на подножку и, поехали.
А у Вовки, «прав» нет.
Значит, надо меня просить.
Но не может Вовка – старший по возрасту и опыту человек, просить «юного пилота».
Тогда Вольдемар, попыхтев немного телефонную линию - «воздушную», протянул на стоянку, и подключил параллельно нашему телефону.
Звонит «змей» со стоянки, дежурному на компрессорную, и машину заказывает.
Тот даёт естественно, и Вовку с механиком привозят домой.
- Ладно! - говорю, и купив в «уценёнке» - магазины тогда такие были когда масло стоило копейки и было настоящим – купил значит, пульверизатор, и в пекло - на солнышке за сорок, а в квартире на первом этаже хоть в холодильник лезь - лежу на кровати, и отдыхая, периодически "пшикаю" вверх, распылённую водичку. Она, опускаясь, охлаждает увлажняя воздух и испаряясь, а я - тащусь. Одно плохо - ненадолго воды хватает!
Вовка смотрит искоса, но не просит. А зр-яяя.
Гляжу: Вовка почесал стриженый затылок, взял простыню, намочил в ванной и хорошо выжав и выхлопав, завернулся.
Вон уже храпит, аж потолок поднимается.
Блин, как же я не додумался!?
- Ладно! – опять говорю, и назавтра, по пути на вертолетную стоянку заворачиваю на здоровенную свалку за посёлком. Покопавшись немного, нашёл раздолбанный вентилятор без лопастей и подставки. Зато, он был «качай-голова», т.е. поворачивающийся периодически, вправо-влево.
Смотрит Вовка, как я мучаюсь с оборванной обмоткой моторчика, и смеётся:....и на фига он тебе сдался?! А? Ну скажи, на фига?
- Э-ээ Вовка, не знаешь ты ещё, что тебя ждёт! – жмурюсь ласково, в ответ.
После дня мучений восстанавливаю обмотку, и пробую подключить моторчик в сеть.
- Ур-ра! - И работает, и "качает «головой».
Выстрогал я из дощечки пропеллер, отбалансировал его.
Пошёл к токарю. Токарь выточил втулочку с контрящим болтиком, по чертежику, сделанному от руки, на бумажке.
Я её (втулочку) на нитки с клеем "БФ" «посадил» в отверстие в центре пропеллера и, высушил.
Готовый пропеллер, втулочкой на ось моторчика одел, и болтиком затянул.
- Ну, держись Вовка!
Из проволоки-«шестёрки», выгнул подставку для вентилятора, «углом».
Ребята-сварщики приварили гайку к её вершине.
«Присобачил» моторчик с лопастями, к этой подставке, вбил в стену дюбель над своей кроватью, повесил на него вентилятор «головой» вниз и, удлинив провод включил в розетку.
Зажурчал-заурчал вентилятор-то, «головой качая».
"Монтана" - как минимум!
Улёгся я в кровать под ним, и....похоже «потерял сознание» ударившись головой о подушку - как говаривал Коля Б. - мой товарищ "по летающему станку".
Проснулся, вздрогнув от пристального взгляда..
– Вовка!? - Ты чё?
Вольдемар, вернулся со стоянки, и пялится хлопая глазами, то на меня спящего в пекло, то на вентилятор трудолюбиво «качающий головой» над хозяином, и преданно обдувающий с ног до головы, тёплым ветерком.
И промолвил тут Вовка: И чё, будешь один пользоваться им, да!?
А мне, дашь на ночку? – выспаться хочу в прохладе - продолжает говорить сладкие слова, Вовка.
- Да, Вовчик! Я тебе за такие слова дам вентилятор хоть на две ночки! – улыбаюсь ему «во всю ширь».
Хмурый как туча Вовка, (назавтра у нас был выходной), говорит вечерком: «я подготовлю всё, а ты приходи - отобьём конус несущего винта, и триммерами отрегулируем шаг-газ» (он тяжеловат был) на моем вертолетике.
"Гидросистемы" облегчающей управление вертолетом, нет, и можно отгибая пластины-триммера на лопастях винта, сделать управлением им «легче или тяжелей» в прямом смысле.
Были конечно «триммеры» в кабине пилота - такие прикольные «колёсики-штурвальчики» - продольный и поперечный. В полёте левой коленкой можно было «рулить» с их помощью, снимая тем самым знакопеременную нагрузку на ручке управления.
Так вот, Вова мучал меня и вертолёт часа два, а когда сказал:
- «ну-ка дружок сделай кружок», я не поверил своим глазам - моя ласточка шла в горизонтальном полете, аж сто восемьдесят кэмэ в час!
Это для МИ-1 - который больше 150-160 не хаживал, была просто космическая скорость.
- Ну всё, Вовка. – Ну, погоди!
Да, ещё! Смотрю, Вовка чего-то сопит и ладит, из трубочек и железной банки с водой. Не ровён час кондиционер смастырит Кулибин, а мне, улетать домой - смена приезжает. Собраться - "только подпоясаться" - вот и сижу готовый к отъезду, жду и думу-думаю.
- А ни-че-гоо! - Дома отдохну и придумаю чего-нить ещё. Сделаю антенну телевизионную например, и будем ВСЁ принимать (если нам телевизор заказчик поставит, канешна). Надо бы только "справочник по антеннам" не забыть привезти.
Довез меня мой сменщик, до жэдэ полустанка, где я в поезд идущий на Актюбинск и остановившийся на полминуты, мухой и запрыгнул.
Крикнул сквозь тарахтенье вертолета, провожавшему меня коллеге: Вентилятор не сломайте, пока меня нет, оглоеды!
- Да разве услышит, в таком грохоте?
- А-аа, ладно! - домой однако, еду.
Скажете братцы: тебе бы наши заботы!
- Не-е ребята, они у меня УЖЕ были...
В хорошее время жить нам пришлось, тогда.