Никогда не забуду, как в 2002 году воронежское село встречало известие о феноменально высоком урожае зерна, какого не бывало за перестроечные и реформаторские годы. Его выросло так много, что впервые с легендарного 1913-го Россия была готова завалить хлебом даже Канаду – бывшую житницу и кормилицу СССР.
Тогда меня, помнившего советские традиции репортажей с полей, отправили из одной федеральной газеты в родную воронежскую глубинку писать хвалебную оду в адрес правительства и лично его председателя Михала Касьянова. Помните такого оппозиционного деятеля? Дескать, закрома родины ждут щедрые дары полей.
Но оды не вышло. После торжественного подведения итогов уборочной у хлеборобов возник вопрос: а куда девать эти миллионы тонн?
По сегодняшним меркам, урожай вовсе и не был таким уж большим – 87 млн тонн зерна. Для сравнения: в нынешнем, не очень урожайном, сборы зерновых составят 145-150 млн тонн, в том числе пшеницы 94 млн тонн.
Но в начале века, после долгих лет вымирания русского села и крестьянства, эти сборы вызвали эйфорическое удивление. Которое затем сменилось злостью.
Выяснилось, что к возвращению статуса ещё даже не главной житницы мира, но просто экспортёра хлеба Россия решительно не готова.
Элеваторов для хранения было мало, мощностей для переработки не хватало. Естественно, все хотели поставлять пшеницу на международные рынки, но тут выяснилось, что у России работает всего один зерновой порт – в Новороссийске, да и то лишь в режиме приёмки танкеров из Канады и США. Вагонов для перевозки хлеба сухопутными путями тоже не было.
А тут ещё активизировались перекупщики, сбивавшие цены.
Ну как выращивать хлеб, если себестоимость килограмма зерна два с половиной рубля, негодовал один из директоров агрохолдинга, а наши перекупы дают немногим больше, и то при условии, что минимальная партия будет 3 тысячи тонн, а это, на секундочку, 50 вагонов.
Но и отдавать зерно за бесценок никому не хотелось, поэтому фермеры и директора хозяйств, несмотря на прессинг перекупщиков, угрожавших сжечь хлеб на полях, держали его до начала «зерновых интервенций» – так назывались государственные закупки по фиксированным ценам, чтобы фермеры могли расплатиться по кредитам, взятым в посевную.
Но ровно 20 лет назад, 13 сентября 2002 года, грянул гром: премьер-министр Касьянов объявил «зерновой дефолт». В смысле, что «интервенций» не будет, потому что хлеба, мол, у нас в закромах и так достаточно.
Словами не передать, с каким отчаянием фермеры смотрели тогда телевизор.
Тот либеральный пинок был необходим России, почувствовавшей на своей шкуре, что слова «рынок порешает всё» отдают самой дешёвой демагогией. Именно тогда «неприкасаемый» Касьянов, назначенный американцами на пост премьера на весь первый президентский срок Путина, и получил первую чёрную метку, хотя выгнали его из Белого дома только два года спустя.
Вскоре зерновые интервенции были возвращены, земельная реформа скорректирована – был принят закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», разрешивший продавать и покупать сельхозугодья, но по факту они остались в собственности российских агрохолдингов. В отличие от той же Украины, земля была оптом продана заокеанским корпорациям типа «Монсанто».
К поиску зарубежных покупателей зерна были подключены МИД и спецслужбы. И уже в том году Россия получила первый миллиард долларов за экспорт.
Постепенно прижали рэкетиров и перекупщиков, построили новые элеваторы и логистические цепочки.
Уже в 2012-м Россия стала мировым лидером экспорта пшеницы. Одновременно была принята программа развития животноводства и птицеводства – это же основной потребитель зерновых, а для страны куда выгоднее экспортировать готовые продукты питания, чем сырьё.
Но отстаивание национальной выгоды потребовало введения жёстких мер, в частности отказа от импорта «ножек Буша», которые в те годы считались не просто важным американским экспортным товаром, но оружием колониальной политики.
Именно с запрета «ножек Буша» отношения с США вошли в крутое пике. Потому что русские, по мысли Вашингтона, должны отдавать белым господам энергоресурсы за курятину, выращенную на стероидах и антибиотиках, а не думать о конкуренции на мировых рынках.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.