В субботу, во второй день голосования о вхождении в Россию, Референдум в Херсоне не снижал оборотов.
РОЯСЬ В ЧУЖОМ БЕЛЬЕ
У бойкой Анны, которая родом с Луганщины, на Днепровском рынке Херсона приметная точка нижнего женского белья. На любой вкус и цвет.
И так уж получилось, что во второй день Референдума один из мобильных пунктов для голосования с 8 часов утра расположился как раз напротив очага бельевой культуры.
Пока звучали хиты Шамана вперемешку с живым исполнением забойных вещей «дискотеки 90-х», я отрывал Аню от ревизии чувствительного товара.
- Я-то из Луганской области, сюда давно переехала, еще до 2014-го, а родители в Рубежном остались, у них дом разбило, пытаются строиться - так опять же стреляют! - переживает она, быстро пересчитывая трусы разнообразных размеров, - вот я почему не хочу сниматься? Не потому, что за себя боюсь. Но народ на рынке самый разный. Наговоришь такого, что может кому-то не понравиться, так могут и точку твою спалить!
Спрашиваю, неужели такие случаи были? Ну, чтобы кто-то из продавцов или покупателей засветился утром в российских СМИ - а вечером вместо прилавка у него одни угли?
Аня задумывается и отрицательно качает головой. Нет, про подобное ни на этом, ни на трех других рынках Херсона она не слышала.
- Но ведь такое может случиться? - смотрит на меня исподлобья.
Выражаю сомнение и пытаюсь узнать, как идет бизнес дамских принадлежностей. Бывшая луганчанка рассказывает, что прекрасное белье, какого больше нигде не найти, она всегда возила из Одессы.
- А сейчас приходится везти из Симферополя, это дольше и подороже, да и многие покупательницы уехали из города - поясняет она то, почему цены на деликатный товар у нее выросли почти вдвое. При том ценники тут в рублях и гривнах - нечастое явление на рынке Херсона.
А когда я рассказываю Ане историю, услышанную от ее бывшего земляка с Донбасса на паромной переправе через Днепр, где он поведал, что ему отказались на рынке в Херсоне продать сало за рубли, она отмахивается от такой истории как от назойливой мухи:
- Да вы шо?! Здесь за что угодно продадут - лишь бы продать!
Показываю на противоположную сторону торговой улицы, где под охраной двух молчаливо-вежливых росгвардейцев течет ручей голосующих и спрашиваю:
- Улицу то перейдете?
Анна отвечает, не задумываясь:
- Вообще, я собиралась...
И возвращается к калькуляции товара.
ВЫПИВАЯ, НО НЕ ЗАКУСЫВАЯ
Маме Наташе с дочерью Марией этот субботний день принес удачу. Сегодня на рынке звучит музыка, музыка привлекает народ, а народу нужно не только волю изъявить, но также хлеба и зрелищ.
У матери с дочкой свой, жидкий хлеб «на розлив». Впрочем, среди тех, кто стоял в плотной очереди к столу, где люди на Референдуме расписывались за бюллетени и заходили за белоснежную ширму, я не заметил плативших 20 гривен (примерно 30 рублей) за 100 грамм живительной влаги. Те, кто в трезвом уме и ясной памяти шли как-то параллельно клиентам Натальи с Марией.
На их прилавке под большим пляжным зонтом красовалась пятилитровая канистра с надписью «водка» от руки и ряд двухлитровых бутылей с тем же, похоже, продуктом, удобно выставленными мисочками с мелко нарезанными помидорчиками-огурчиками. Рядом возвышалась гора банок с медом до 240 гривен за литр.
- Это майский, от дедушки, другого не будет, боится он, - вздыхает Мария.
А вот с поставками водки и самогона, похоже, проблем нет.
Как и с клиентами определенного вида. Многих Наталья знает не только в лицо, но и по именам. Утомленные мужчины, протягивая 20 гривен, на удивление вежливы. Но почти никто не закусывал бесплатной для клиентов овощной нарезкой. Кто-то бросил сакраментальное: «Закуска градус крадет!»
На вопрос, стал ли народ больше пить, Наталья загадочно улыбается. И говорит, что сегодня торговля идет бойко именно из-за того, что вместе с музыкой и флагами в атмосфере возникло какое-то ощущение праздника.
Дочь ей вторит:
- С музыкой так хорошо.
Марии через неделю - на третий курс колледжа, где она учиться на фельдшера, а хочет стать хирургом. На вопрос каково было учиться по украинским учебникам, где медицинскую терминологию переводили на мову, пожимает плечами:
- А я одинаково хорошо говорю и читаю на обоих языках.
Она не знает, сколько из 26 сокурсников сядут вместе с ней за парты в октябре. Но сама намерена доучиться при любом раскладе, хотя признается, что из-за артиллерийской канонады ей бывает страшно. Но Херсон покидать не собирается.
- А кому ты нужен в гостях? - философски спрашивает мама Наташа.
До двух часов дня, когда рынок закрывается, они наверняка распродадут большую часть «белого товара», но не меда.
От ответа на вопрос - проголосуют ли, благо идти недалеко, уклонились.
ГОЛОСУЯ И НАБЛЮДАЯ
Люди на другой стороне торговой улицы были серьезны и сосредоточены.
Один из организаторов, мой тезка (хотя здесь больше приняты позывные, вроде Боцмана или Золотого), показал мне в смартфоне данные по первому дню референдума: в Запорожской области проголосовало около 20%, в Херсонской - около 15%. (Всего дней для голосования 5)
- Здесь народ более «тяжелый», что ли. Они не настрадались от войны так, как люди в Донецке и Луганске. И если кто-то полагает, что все «укропатриоты» отсюда уехали, не хотелось бы их разочаровывать, но... - Игорь качает головой.
Александр Зайцев, глава херсонского союза «Боевое братство» ветеранов рассказывает мне, как менялся социальный и национальный состав Херсонщины и про нынешних «ждунов».
- В Херсон с 70-х стали завозить людей - не хватало рабочей силы. На ХБК (хлопчатобумажный комбинат. - Ред.) везли людей с Ярославля, Иваново, - поясняет Александр. - И район ХБК - это район, построенный русскими. Он был и сейчас остается практически полностью русским. А в колхозы, где тоже не хватало рабочей силы, завозили людей с Западной Украины. Сначала они приезжали на летние временные работы, а потом многие здесь оставались жить. Получилось почти поровну украинцев и русских. При том на руководящие должности много лет ставили в основном выходцев из Западной Украины.
- Эти люди вряд ли до сих пор остаются в Херсоне?
- По-разному. Но сейчас русских больше. Это правда, что большинство проукраински настроенных уехали - кто-то сразу после 24 февраля, а многие - летом. Ну, и сейчас, наверное, третий поток беженцев пошел: они ведь ждали в конце августа, в сентябре наступления Украины и «взятия Херсона» - а не получилось. Знаю, что и некоторые из тех, кто тут бизнесом занимался, сидели и ждали. Такие люди-флюгеры, «ждуны».
Интересным наблюдением поделился один из двух офицеров Росгвардии, обеспечивающих безопасность Референдума на Днепровском рынке.
Сообщив, что серьезных провокаций за первый день не было, а мелкие попытки испортить голосование не в счет, он сказал удивительную вещь. Причем удивила она и его, военного, и меня журналиста. Принято считать, что на Украине подрастающему поколению мозги промыли капитально и поголовно. И среди молодняка больше настроенных «проукраински», чем среди старшего возраста, успевшего пожить в СССР. Но у Росгвардии есть данные, что немало подростков сообщают российским правоохранителям о подозрительных личностях в Херсоне, которых они видят в своем дворе или вообще «на районе» или в тусовочных местах. Такие тимуровцы 21 века. А те, кто постарше, уже приходят, чтобы записаться, например, в новую «русскую» милицию.
Оперативно проголосовавшая на Референдуме Виктория на бегу сказала мне, что продает тут, на рынке, мяско, быстро прибежала, быстро убежала, и ничего не боится, потому что у нее российский паспорт и скоро здесь все будет - Россия.
А серьезная Мария с 10-летним сыном, который решительно держал маленький триколор, а не палочку с комом бесплатной сахарной ваты, сообщила «не под запись», что работает в госучреждении, им сказали, что сегодня можно будет здесь проголосовать - и многие приехали.
- Но не все? - уточнил я
- Я вижу в очереди очень много наших. А вообще в чужую голову не залезешь, - парировала она.
- А с сыном пришли, потому что не с кем оставить?
- Оставить то есть с кем, но пусть посмотрит, как начинается новая жизнь.
