Крым всегда был местом притяжения русских писателей: некоторые из них жили в Крыму постоянно, другие приезжали сюда за вдохновением, но для них для всех - без исключения - эта земля была не просто модным курортом, а местом сакральным.
А.С. Пушкин
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля,
При блеске утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я...
Пушкин побывал в Крыму в 1820, во время южной ссылки, куда он был отправлен за едкие эпиграммы на власть. Вообще-то ему грозила ссылка в Сибирь, которая, благодаря заступничеству Н.М. Карамзина и В.А. Жуковского, была заменена на ссылку в Южные губернии.
Пушкин очень полюбил Крым и его природу. Правда, не с первого взгляда.
15 августа он впервые ступил на крымскую землю, переправившись через Керченский пролив из Тамани в Керчь. В письмах из Керчи брату Льву и другу Дельвигу Пушкин называл Крым "краем запущенным" и признавался, что мечтал увидать развалины древнего города Пантикапея (Керчь), а нашёл лишь "груду камней".
Но разочарование быстро сменилось совсем другими чувствами, когда на следующий день путешественники отправились в Феодосию, а оттуда 18 августа на военной бриге, отданном в распоряжение генерала Раевского, отплыли в Гурзуф. Здесь, на борту корабля Пушкин написал свою знаменитую элегию "Погасло дневное светило".
В Гурзуфе, в доме генерал-губернатора Новороссийского края Армана Эмманюэля дю Плесси герцога Ришелье, жила семья Раевских. Ришелье - тот самый знаменитый одесский Дюк, прапраправнучатый племянник кардинала Ришелье, один из отцов-основателей Одессы, где в 1828 ему поставлен памятник.
Дом Ришелье в Гурзуфе был в то время единственным каменным домом на Южном берегу, и герцог охотно предоставлял его приезжающим в Крым, поскольку сам бывал в своём имении редко.
В Гурзуфе Пушкин задержался на три недели. Он совершал прогулки вдоль побережья и в горы, ездил верхом к вершине Аю-Дага. Узкая тропа, вьющаяся по склону Аю-Дага из Артека к "носу" медведя, называется сейчас Пушкинской.
Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прикрепленными к горам, тополи, как зелёные колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг… и кругом это синее, чистое небо и светлое море, и блеск, и воздух полуденный…
Он радовался жизни: плавал в море, ездил верхом, пил чай на широком балконе. Теперь в этом доме музей.
5 сентября Пушкин и оба Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом вдоль Южного берега Крыма. В то время не существовало дороги вдоль побережья, а тропы были такие узкие, что ездить по ним можно было только верхом. Путники добрались до Никитского ботанического сада. Это невероятно, но Никитский сад в то время уже был заложен. Герцогом Ришелье.
Не было санаториев и отелей, свой дворец в Алупке Воронцов начнёт строить только через 4 года; не было дорог, не только хороших, а вообще никаких, только узкие тропы. А Никитский сад уже был! Царский указ о его создании был подписан в 1811.
Путешественники побывали в Ялте, Алупке, Симферополе и Бахчисарае. И хотя писал Пушкин мало, а больше "жил сиднем, купался в море и объедался виноградом", - он был как никогда счастлив.
Крым оставил в его душе глубокий след. Всю свою короткую жизнь Пушкин вспоминал Крым и мечтал туда вернуться. Спустя 10 лет, суровой петербургской зимой, он напишет:
Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму.
А.С. Грибоедов
Грибоедов побывал в Крыму в 1825, вскоре после выхода в свет "Горе от ума": хотел сбежать от внезапно свалившейся на него славы.
Но это не удавалось:
Весь век желаю где-нибудь найти уголок для уединения, но нет его для меня нигде. Приезжаю сюда, никого не вижу, не знаю и знать не хочу. Это продолжалось не долее суток, и маленький городок сделался мне тошнее Петербурга ... ворвались ко мне, осыпали приветствиями, ... тьфу, злодейство!
Да, мне невесело, скучно, отвратительно, несносно!
Так жаловался писатель своему двоюродному брату С.Н. Бегичеву из Симферополя.
И тогда, в поисках уединения, Грибоедов отправляется в путешествие по самым диким местам Крыма, в котором его сопровождали лишь слуга и проводник.
Он объехал весь Южный берег, побывал в крымских карстовых пещерах и пещерных городах, в Херсонесе и Инкермане, несколько раз поднимался на Чатыр-Даг. В обратный путь отправился через Судак и Феодосию на Тамань, и затем на Кавказ.
С именем Грибоедова связана одна из красивых южнобережных легенд - об основании симеизского курорта.
В Симеизе Грибоедов был очарован заливом и пляжем у скалы Дива.
Там к нему присоединился путешествующий по Крыму Иван Акимович Мальцов, богатый русский промышленник. Его отец, Аким Васильевич, был основателем знаменитой Гусевской хрустальной фабрики.
Так вот, плавая в море, Иван Акимович потерял обручальное кольцо.
Женат он был на Капитолине Михайловне Вышеславцевой, первым мужем которой был Василий Львович Пушкин, дядя поэта. Именно она устроила в их доме литературный салон, на котором бывали Жуковский. Пушкин и Грибоедов.
Кольцо долго искали, но тщетно. Иван Акимович был безутешен и твёрдо решил не уезжать, пока кольцо не отыщется. И тут Грибоедов пошутил: "А ты купи это село вместе с берегом, тогда всё здесь, включая кольцо, будет твоим..."
Мальцов послушал совета друга, и в 1828 приобретает участок земли. Высаживает там более 40 тысяч кустов винограда и строит один из первых винных подвалов на Южном берегу Крыма.
Заниматься развитием крымского курорта Симеиз будет уже его сын – Сергей Иванович Мальцов. И не только.
Несколько поколений Мальцовых старательно развивали Симеиз как курорт, лучшие ялтинские архитекторы строили дома для этого дачного посёлка.
Грибоедов был пленён Крымом, пробыл здесь три месяца, вместо планируемых трёх недель. А свои крымские впечатления подробно описывал в письмах и дневниках:
В Алупке обедаю, сижу под кровлею, которая с одной стороны опирается на стену, а с другой на камень; пол выходит на плоскую кровлю другого хозяина, из-за нее выглядывает башенка мечети Муэдзен-Селами-Эфенди, шелковицы, виноградные лозы…
Л.Н.Толстой
Толстой был в Крыму трижды.
Первый раз - во время Крымской войны: молодой офицер, только что произведённый из юнкеров в прапорщики, он рвался в действующую армию и был отправлен в осажденный Севастополь в ноябре 1854.
В 1855 он был переведён на 4-й бастион — один из самых важных рубежей обороны Севастополя. Свои впечатления о кровопролитных боях и мужестве русских солдат он описал в "Севастопольских рассказах" - писал их в перерывах между боями.
В письме к брату Сергею:
Дух в войсках свыше всякого описания. Во времена Древней Греции не было столько геройства.
Спустя 30 лет, в марте 1885, Толстой снова оказался в Крыму, он сопровождал больного друга, князя С.С. Урусова. Они были друзьями со времён героической обороны Севастополя, Урусов тоже участвовал в Крымской войне. Их дружба продолжалась до конца жизни.
Толстой вспоминал историю, связанный с Урусовым во время Крымской войны:
Я помню, во время осады Севастополя я сидел у адъютанта Сакена, когда в приёмную вошёл князь С.С. Урусов, очень храбрый офицер, большой чудак и вместе с тем один из лучших европейских шахматных игроков того времени. Он сказал, что имеет дело до генерала. Через десять минут Урусов прошёл мимо нас с недовольным лицом. Провожавший его адъютант вернулся к нам и, смеясь, рассказал, по какому делу Урусов приходил к Сакену. Он приходил, чтобы предложить вызов англичанам сыграть партию в шахматы на передовую траншею перед 5-м бастионом, несколько раз переходившую из рук в руки и стоившую уже нескольких сот жизней.
В Крыму Толстой и Урусов остановились в Симеизе в имении Мальцова - не Ивана Акимовича, потерявшего здесь в 1825 обручальное кольцо, а его сына Сергея Ивановича, который был тестем Урусова.
Они путешествовали по Крыму и побывали в возрождённом Севастополе:
Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…
В Крыму Толстой дышал полной грудью, радуясь всему. Много гулял пешком, лазил по скалам. На лошадях съездил в Ялту к И.С. Аксакову. Две недели в Крыму позже вспоминались как мимолётное мгновение счастья.
В третий раз Толстой приехал в Крым в сентябре 1901 вместе со своими домочадцами - поправлять здоровье после болезни.
Он прожил в Крыму девять месяцев, в имении Софьи Паниной в Гаспре. Гаспра на время пребывания там Толстого стала настоящей писательской меккой: там его навещали Горький, Чехов, Куприн, Короленко, которые также отдыхали на Южном берегу Крыма.
Антон Павлович Чехов говорил, что боится Толстого:
- Серьёзно, я его боюсь, - говорит он, смеясь и как бы радуясь этой своей боязни.
И однажды чуть не час решал, в каких штанах поехать к Толстому. Сбросил пенсне, помолодел и, мешая, по своему обыкновению, шутку с серьёзным, всё выходил из спальни то в одних, то в других штанах:
- Нет, эти неприлично узки! Подумает: щелкопёр!
И шёл надевать другие, и опять выходил, смеясь:
А эти шириной с Чёрное море! Подумает: нахал…
Из рукописи Ивана Бунина "О Чехове" (1955).
Каждый день Толстой гулял по парку вдоль моря, и, вероятно, на одной из этих прогулок простудился и заболел так сильно, что врачи потеряли надежду на выздоровление. Семья всерьёз готовилась к похоронам. Считаясь с волей Льва Николаевича, который не хотел доставлять близким хлопоты, решили, что погребение должно быть в Крыму. С этой целью был куплен небольшой участок земли по соседству.
Но, вопреки прогнозам врачей, Лев Николаевич поправился. Благодарный за гостеприимство, он писал графине Паниной:
Я вынес из моего пребывания в Гаспре самые хорошие впечатления. Во внутренней жизни я приобрёл очень много для себя драгоценного. Во внешней же жизни, особенно во время выздоровления, я получил большое наслаждение от прелестной природы.
А.П. Чехов
Крым неотделим от имени А.П. Чехова. Впервые Антон Павлович приехал в Ялту в 1888 и был очарован здешней природой. Кроме Ялты и Гурзуфа Чехов объехал почти весь Крым.
Когда в 1889 врачи категорически велели ему перебираться на юг, он отправился в полюбившуюся ему Ялту, купил участок земли и построил дом: двухэтажный, с мезонином, прозванный современниками "Белой дачей":
Кто только не бывал у Чехова на его Белой даче! Куприн, Бунин, Горький. На рояле играл Рахманинов, пел Шаляпин. Ольга Книппер, ставшая супругой писателя в 1901. В "Белой даче" её комната сохранилась, все вещи в ней подлинные:
Благодаря Чехову в Крым на гастроли приезжал Художественный театр вместе с К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. В Ялте МХАТ дал восемь спектаклей.
Но было и много посетителей нежданных, и спасаясь от них, Чехов купил маленький домик в Гурзуфе, у самой воды:
Под впечатлением о ялтинской жизни Антон Павлович написал один и самых известных своих рассказов – "Даму с собачкой".
Крымское побережье красиво, уютно и нравится мне больше, чем Ривьера.
А.И. Куприн
Куприн - один из самых преданных почитателей Крыма. Его сердце всегда, как он сам говорил, стремилось сюда, к "сине-синему Чёрному морю", здесь были написаны его лучшие произведения.
Горы, море, кипарисы, розы, тополя, татары - красоты неописанные и в таком количестве, что охлебаешься... Живу, работаю, обжираюсь, знакомых миллион.
Впервые в Крыму Куприн оказался на заре своей карьеры, во время работы корреспондентом, "пожарным строчилой". И потом бывал в Крыму. Останавливался в Алуште, Ялте, Мисхоре, Кореизе, Алупке, часто бывал в Севастополе. Но больше всех ему приглянулась Балаклава, небольшой курортный городок, уютно разместившийся на берегу бухты.
Там Куприн поселился в сентябре 1904, в доме на тихой улочке (сегодня она носит его имя), из окон которого открывался чудесный вид на бухту и генуэзскую крепость.
Он вёл в Балаклаве спокойную умиротворённую жизнь: пил вино и ловил рыбу с греками, примеряя на них образы своих будущих героев.
Куприн не слишком любил холодный сумрачный Петербург и подумывал перебраться жить на юг, к тёплому морю.
Однажды (будучи изрядно подшофе) он написал императору Николаю II письмо с просьбой предоставить Балаклаве статус вольной рыбацкой республики.
Ответа, естественно, так и не дождался, но зато получил телеграмму от Петра Столыпина, который порекомендовал Куприну закусывать после выпивки.
Куприн о бархатном сезоне в Крыму
Интересно: Куприн называет "бархатным" сезоном в Крыму не сентябрь - октябрь, как это принято сейчас, а время последней неделей Великого поста и Пасхи, то есть апрель:
Надо сказать, что в Ялте существует не один сезон, а целых три: ситцевый, шёлковый и бархатный.
Ситцевый сезон – самый неинтересный. Делают его студенты, средней руки чиновники и, главным образом, больные. ... Местные жители, у которых главное занятие – высасывать кровь из туристов, смотрят на эту публику свысока и обращаются с нею пренебрежительно.
Шелковый сезон – более нарядный и богатый: провинциальное дворянство, чиновники покрупнее. В городском курзале начинаются балы. Номера в гостиницах почти все заняты, и цены возрастают вдвое и втрое.
Но бархатный сезон! Это золотые дни для всего крымского побережья. Он продолжается не более месяца и обыкновенно совпадает с последней неделей великого поста, с пасхой и фоминой неделей. В это время собирается в Ялте всё знатное и богатое, что можно блеснуть туалетами и красотой, завязать выгодные знакомства. Природы, конечно, никто не замечает. А надо сказать, что именно в это раннее весеннее время Крым, весь в бело-розовой рамке цветущих яблонь, миндаля, груш, персиков и абрикосов, ещё не пыльный, освежённый волшебным морским воздухом, – поистине прекрасен.
А. Куприн "Винная бочка" (1914).
Окончательно в своём намерении переехать в Крым Александр Иванович утвердился после поездки в Ялту в гости к Чехову - купить землю в окрестностях Балаклавы, построить дом, разбить сад.
Землю он купил. Участок находился на голой скале, где плодородной почвы было мало, однако это Куприна нисколько не смущало:
Если каждый поставит себе целью жизни хоть один клочок пустынной и неудобной земли превратить в сад, то весь мир через несколько сот лет превратится в цветущий рай.
Но планам построить на этой земле дом сбыться было не суждено.
В 1905 революционно настроенные матросы подняли восстание на крейсере "Очаков". После разгрома восстания сочувствовавший матросам Куприн опубликовал в столичной газете очерк "События в Севастополе", пронизанный скорбью по погибшим матросам "Очакова". Очерк наделал много шума. Писатель был выслан из Балаклавы.
Спустя некоторое время Куприн попытался вернуться в любимую Балаклаву, но был замечен и тут же выдворен из городка. Об этом он рассказал в своём шутливом стихе:
В Балаклаву словно в щёлку,
В середине сентября
Я приехал зря.
Не успел кусок кефали
С помидором проглотить,
Как меня уж увидали
И мгновенно — фить.
С тех пор Куприн никогда больше не возвращался в эти места. Но он часто вспоминал Крым и на закате жизни, в эмиграции, сравнивая с ним европейские курорты, выносил безжалостный вердикт:
... далеко им до миловидного нарядного Крыма.