Разговор о Петрэ Оцхели, выдающемся театральном художнике ХХ века, невозможен без краткого экскурса в историю грузинского авангардизма. Без этого не понять ни его новаторство, ни его трагичную судьбу.
Что приходит на ум, когда слышишь слова «Грузия» и «живопись» в одном предложении? Должно быть, Нико Пиросмани. Художник-самородок, художник-странник заслуженно стал олицетворением грузинского искусства начала ХХ века. Но Пиросмани был не единственным грузинским модернистом. Тбилиси до прихода советской власти вообще был своеобразным «местом силы» авангарда — во многом из-за того, что стал пристанищем эмигрантов со всей бывшей Российской империи: в Тифлис съезжались из Москвы и Петербурга, из него же уезжали дальше, в Париж.
Авангард, от французского «передовой отряд» — это общее название прогрессивных течений и направлений в искусстве в целом: не только в живописи, но и музыке, литературе, театре. Авангардисты стремились в корне обновить художественную практику и разорвать устоявшиеся традиции — во имя поиска новых форм. Грузия неслучайно становится центром притяжения молодых авангардистов: Тифлис всегда был местом встречи разных традиций, языков, цивилизаций. Местом, где юг встречался с севером.
В начале ХХ века культурная жизнь Тбилиси бьет ключом: многочисленные кафе наперебой устраивают поэтические турниры, приезжают выступать Мандельштам и Маяковский, а Каменский и Крученых и вовсе переезжают в гостеприимную грузинскую столицу. В консерватории преподает Генрих Нейгауз. Философ Георгий Гурджиев открывает «Институт гармонического развития человека».
Живописцы создают национальную школу: к началу ХХ века в Грузии существует лишь реалистическая традиция и средневековая. С одной стороны, хочется стать частью европейской культуры, с другой — важно не потерять самобытность, сохранить традиции. Созданием национальной, грузинской школы изобразительного искусства и начинают заниматься модернисты 1910-20 годов: Давид Какабадзе, Ладо Гудиашвили, братья Илья и Кирилл Зданевичи, Ираклий Гамрекели.
Живопись оказывается тесно связанной с театром — идеи режиссера кто-то должен воплотить на сцене, а время диктует перемены: нужны визионеры, люди, устремленные в будущее, способные это будущее представить и показать другим.
Котэ — или Константин, как называли его в России — Марджанишвили, основатель Свободного театра в Москве, в 1922 году возвращается в Грузию из российской столицы и начинает создавать национальный грузинский театр. Его творческое кредо: искусство «должно быть так же велико, как велика наша современность». Марджанишвили обращается одновременно к классической драматургии, делая упор на историях пробуждения народа к жизни, борьбе за свободу — и к национальному репертуару, ставя пьесы грузинских драматургов.
В 1920-е годы Марджанишвили открывает Петрэ Оцхели, которого потом назовут вундеркиндом грузинской сцены.
Как театральный художник он не только визуализировал спектакль, создавал декорации и придумывал костюмы — он был буквально мастером на все руки: сам кроил и шил сложные каркасные костюмы, сам сколачивал декорации, сам же их и расписывал. Строго говоря, модернистом Оцхели можно назвать только из-за эпохи, в которую он творил: искусствоведы говорят, что его рисунки невозможно с уверенностью отнести ни к одному из известных модернистских направлений или стилей. Наброски к костюмам в исполнении Оцхели были своего рода «замечанием для господ актеров» и производили настоящий фурор в актерской среде: активная мимика, динамические позы, жесты показывали не только, как персонаж должен выглядеть внешне, но подсказывали его характер, даже внутреннюю мотивацию действия.
Марджанишвили признавался, что иногда, под влиянием рисунков художника, менял режиссерский замысел: такие интересные мысли он высказывал без слов, такие неожиданные идеи предлагал. Герои набросков Оцхели — вытянутые силуэты с удлиненными пропорциями рук, затянутые в фантастические одежды: длинные плащи, широкие кринолины. Сейчас они выглядят как персонажи фантастических фильмов о космосе: футуристические одеяния, четкие линии, целостные характеры.
Универсальный талант и невероятная работоспособность быстро сделали Оцхели одним из самых востребованных театральных художников своего времени. Молодое дарование — а сотрудничать с Марджанишвили Оцхели начинает в юном возрасте, бросив Академию художеств, чтобы полностью посвятить себя театру — приглашают и московские театры, и кинорежиссеры.
Судьба Петрэ Оцхели, впрочем, трагична: в 1937 году он бежит из Тбилиси в Москву, надеясь там, у друга, режиссера Малого театра Серго Амаглобели, спастись от политического преследования. Но Амаглобели самого обвиняют во вредительстве, называют врагом народа и приговаривают к расстрелу. Такая же участь ждет и Оцхели: его расстреливают по обвинению в членстве в контрреволюционной организации. Местонахождение могилы художника неизвестно по сей день.
Искусство «врага народа», однако, живет: два года спустя после расстрела, в 1939-м, на выставку театральных художников в Лондоне советские функционеры отправляют эскизы Петрэ Оцхели. Они были отмечены золотой медалью и принесли художнику европейскую известность — посмертно.
Именно творчество Петре Оцхели стало первой виртуальной выставкой Грузии в Google Arts & Culture.