Оформил мой перевод рассказа Саадата Хасана Манто в единый текст. Подредактировал. Читаем, наслаждаемся. Ставим реакции. Текст получился очень актуальным в текущих событиях. Никто не понимает, что будет дальше. Вокруг неразбериха и хаос. Государство определяет человеческие судьбы. Приступим.
Спустя пару лет после Раздела, индийское и пакистанское правительства, уже совершив обмен заключенными, решили поменять и сумасшедших: мусульманских душевнобольных переправить в пакистанские психбольницы, а индусов и сикхов в индийские.
Хорошая была ли эта идея или нет - непонятно. Тем не менее, в высоких кабинетах приняли решение об обмене и назначили день. Какой-никакой сбор информации о семьях душевнобольных все же был произведен и тем мусульманам, чьи семьи проживали в Индии позволили остаться, остальных же выслали к границе. Поскольку в Пакистане уже почти не осталось индусов и сикхов, вопрос об обмене уже фактически не стоял, всех сумасшедших под конвоем полиции отправили к границе.
Бог знает, что происходило по ту сторону, но здесь в Лахорской психбольнице, едва прошел слушок об обмене, так сразу начались бурные обсуждения. У одного душевнобольного мусульманина, который каждый божий день читал газету “Землевладелец”, однажды спросили: “Господин Молби, а что такое Пакистан?” Тот, погрузившись в глубокие раздумья, отвечал: “Пакистан…Какое-то место в Индии, где бритвы делают”. Спросивший усмехнулся
Подобным образом, один сикх спросил другого: “Сардар, зачем нас отправили в эти места, мы же даже их языка не знаем!” Второй, улыбаясь, отвечал: “Знаю я язык этих индуродов, они тут хрипят, как черти”.
Однажды в бане один мусульманин так неистово завопил: “Да Здравствует Пакистан!”, что катался по полу и в конвульсиях бил себя в грудь,словно в него вселился шайтан.
Были и сумасшедшие, которые, честно говоря, таковыми вовсе не являлись. Большинство из них были убийцами, чьи родственники, заплатив взятку кому надо, упрятали душегубцев в сумасшедший дом, чтобы спасти от петли палача. Они кое-что понимали в том, почему Индия вдруг разделилась и что есть Пакистан.Но даже они были недостаточно осведомлены, ведь из газет невозможно было узнать что-то дельное, а санитары и охрана были абсолютно неграмотны и узколобы, вряд ли из разговоров с ними вообще что-то можно было бы узнать. Самое большее, что они знали, так это что есть такой Мухаммад Али Джинна, которого называют великий вождь; он создал отдельную страну для мусульман, которую назвал Пакистан. А где она находится, никто объяснить не мог. Вот почему в этой психбольнице все сумасшедшие оказались в ловушке неразрешимой дилеммы: находятся ли они Индии или уже в Пакистане. Если в Индии, то где же тогда Пакистан, а если в Пакистане, то как так вышло, что буквально несколько мгновений назад они находились в Индии, а теперь в каком-то Пакистане, при этом никуда за пределы психбольницы не уезжали. Магия не иначе!
Один душевнобольной настолько погрузился в эту дилемму, что он стал еще более сумасшедшим. Как-то раз он вскарабкался на большое дерево и с его веток два-три часа непрерывно вещал об этой неразрешимой проблеме. Когда санитары попросили его слезть, он ответил, что не намерен жить ни в Индии, ни в Пакистане, он будет жить тут, на этом дереве.
После всяких уговоров и обещаний, он наконец-то слез вниз, и в слезах начал обнимать своих друзей индусов и сикхов, моля их о том, чтобы они не уходили к себе в Индию.
Один квалифицированный радиоинженер-мусульманин, который обычно проводил дни, молча слоняясь по тропинке в саду, держась поодаль от остальных, вдруг разделся, доверил свою одежду смотрителю и начал бродить в чем мать родила по всему саду.
Другой мусульманин по имени Мухаммад Али, который был почетным работником партии Мусульманская Лига, имел привычку тщательно мыться 10-15 раз в день. Но и он неожиданно бросил это дело. И вот однажды он провозгласил себя самим Мухаммадом Али Джинной, и выбрал себе прозвище, подражающее вождю. Это безумство почти привело к кровопролитию, поэтому начинающего нудиста и неудавшегося вождя посчитали опасными и отвели в одиночные палаты для усмирения.
Был там и молодой юрист-индус из Лахора, который пал жертвой неразделенной любви и на этой почве сошел с ума. Когда он услышал, что Амритсар теперь в составе Индии, то весьма опечалился. Он по уши влюбился в девушку из этого города. Хоть она его и отвергла, даже став сумасшедшим, он не забыл ее. Он ругал и винил всех тех мусульманских и индусских политиков, чьи действия привели к его разлучению с возлюбленной. Она теперь стала индианкой, а он пакистанец.
Когда разговор заходил об обмене, другие сумасшедшие успокаивали юриста, говоря о том, что его тоже отправят в Индию, он же индус. Но юрист был крайне недоволен таким раскладом вещей, поскольку полагал, что его дело не будет процветать в Амритсаре.
В “европейской” части психбольницы жили два англо-индийца. Когда они узнали, что англичане были выдворены из Индии, то пришли в ужас. Часами они обсуждали насущные вопросы, которые касались их нынешнего статуса в сумасшедшем доме. Будет ли “европейская” часть упразднена, будут ли давать завтрак, неужели вместо добротного хлеба, будут давать эти мерзкие индийские лепешки?
Был один сикх, который жил тут уже более 15 лет. Он постоянно повторял одни и те же странные слова: "Выше, сахар, неосторожность, захват, фасоль, похлебка фонаря". Он вообще никогда не спал. Санитары поговаривали, что за эти 15 лет он даже не сомкнул глаз. Он никогда не лежал, только изредка опирался на стену, словно живая колона. Из-за того, что он все время стоял, его ноги и ступни опухли и стали похожими на корни старого дуба. Должно быть его ноги сильно болели, но он даже не присел. Когда в психбольнице говорили об Индии, Пакистане и об обмене, сикх внимательно слушал. А когда спрашивали его мнение, он со всей серьезностью отвечал: "Выше, сахар, неосторожность, захват, фасоль, похлебка правительства Пакистана".
Впоследствии в этой фразе правительство Пакистана сменилось на правительство Тоба Тек Сингх, а сам он начал интересоваться, где теперь Тоба Тек Сингх, где его дом. Но никто и понятия не имел где. Даже те, кто пытался объяснить, оказывались в ловушке того, что раньше Сиялькот был в Индии, а теперь это Пакистан. Бог его знает, что будет с Лахором через пару лет, ,будет ли он в Пакистане, или вообще вся Индия станет Пакистаном. Да и едва ли найдется сейчас человек , который с полной уверенностью скажет, что Пакистан и Индия будут существовать вечно, а не канут в лето, скажем, завтра.
Волосы этого сикхского сумасшедшего были очень густые и жирные,будто их кто-то каждый день осыпал пеплом. Поскольку сикх редко мылся, его волосы и борода слиплись, что придавало ему ужасающий вид, подобный тем, которые можно было бы встретить среди месяцами немытых пиратов карибского моря в 17 веке. Но старик был безобидным. За 15 лет он даже ни разу не поссорился ни с одним постояльцем сего богоугодного заведения. Старожилы этой психушки знали о нем только то, что он владел землей в Тоба Тек Сингх, был довольно успешным землевладельцем, но неожиданно, как по щелчку пальца, сошел с ума. Его родственники заковали его в стальные цепи, отвезли в психбольницу и уехали.
Они навещали его каждый месяц, проверяли как он и уезжали. Долгое время эти посещения происходили регулярно, но когда началась история с разделом, визиты резко прекратились.
Звали этого пожилого сикха Бишан Сингх, но все называли его Тоба Тек Сингх. Он совершенно не ориентировался в том, какой сейчас день, месяц и сколько лет он провел тут. Однако визитов своих родных он ждал постоянно, казалось он живет ради них. Он точно знал день, когда они придут, это подсказывало ему его сердце. В день встречи он очень тшательно мылся , очищал тело от грязи при помощи пемзы и мыла, использовал масло для укладки волос. Он надевал нарядную одежду и в прекрасном расположении духа встречал своих гостей. Если они его что-то спрашивали, он хранил молчание или время от времени отвечал: "Выше сахар захват неосторожно фасоль похлебка фонаря".
У него была дочка, которая вырастала на пару сантиметров в месяц. К 15ти годам она превратилась в молодую девушку. Редкий мужчина мог устоять перед ее красотой, которая заставляла смотреть на девушку так же, как тигр смотрит на пугливую лань после нескольких дней голода. Но Бишан Сингх даже не помнил о дочери. В детстве, когда девочка видела отца, то начинала плакать, когда она выросла слезы все так же текли по ее щекам.
Когда началась вся эта история с разделом Индии и Пакистана, Бишан Сингх неустанно спрашивал, где сейчас Тоба Тек Сингх. Ему никто не отвечал, и он спрашивал еще и еще. А теперь и родственники к нему не пришли. Раньше, он заранее чувствовал приход гостей, но теперь голос его сердца молчал.
Его самое заветное желание было, чтобы люди, которые к нему приходили с фруктами, одеждой и вкусностями, сказали ему наконец, где находится Тоба Тек Сингх теперь. Кому как ни им знать, где сейчас его родные земли.
В психбольнице жил сумасшедший, который называл себя Богом. Когда однажды Бишан Сингх спросил его, где Тоба Тек Сингх, в Пакистане ли, или Индии, тот взорвался от смеха и произнес: Ни там, ни там, я еще не решил где.
Несколько раз Бишан Сингх спрашивал этого Бога, сколько раз нужно кланяться, чтобы, наконец, эта неопределенность закончилась, но у Бога было слишком много дел. Однажды Бишан Сингх не выдержал и закричал на Бога: “Выше сахар захват неосторожно фасоль похлебка слава великому Гуру и Хальсе и пусть победит Гуру! Истинный Бог восторжествует!”.
Возможно, это значило то, что этот "местный" бог - бог мусульман, если бы он сикхским богом, то непременно услышал бы Бишана Сингха.
За несколько дней до обмена к Бишану Сингху пришел его мусульманский друг из Тоба Тек Сингх. Он никогда раньше не навещал его. Когда старик увидел его, то развернулся, но санитары остановили его и сказали, что этот человек его друг Фазаль Дин.
Бишан Сингх оглядел Фазаль Дина и начал что-то бормотать себе под нос. Фазаль Дин подошел к нему и положил руку на плечо: “Долгое время я думал о том, чтобы навестить тебя, мой друг, но все никак не получалось. Твоя семья в полном порядке, они ушли в Индию. Я помог им всем, чем смог. Твоя дочь Руп Каур…”
Бишан Сингх застыл в замешательстве. Кажется он начал что-то вспоминать: “Дочь….Руп Каур…”
Фазаль Дин отрывисто: “Да…она…тоже в порядке…тоже ушла с семьей.”
Бишан Сингх молчал. Фазаль Дин продолжал: “Они просили меня присматривать за тобой время от времени, теперь до меня дошли вести, что тебя отправляют в Индию. Передавай приветствия брату Балбесару Сингху, брату Вадхаве Сингху и сестре Амрите Каур. Скажи Балбесару, что те бурые водные буйволы, которых он оставил принесли приплод, правда одна телка умерла спустя шесть дней после появления на свет. Если я могу чем-то тебе помочь, ты только скажи… Кстати я принес тебе сладости.
Бишан Сингх отдал санитарам конфеты и тут же спросил друга: “Где Тоба Тек Сингх?”
Фазаль Дин ответил: “Там же, где и всегда!” Бишан Сингх: ”В Пакистане или Индии?” Фазаль Дин замялся: “В Индии…Нет, нет в Пакистане”.
Бишан Сингх ушел, что-то бормоча себе под нос: “Выше сахар захват неосторожность фасоль похлебка Пакистана и Индии убирайся, брехло!
Наконец подготовка к обмену завершилась. Сумасшедшие прибыли в назначенное место под конвоем полиции, жребий брошен.
Было очень холодно. Грузовики с душевнобольными прибыли на границу. Два руководителя обмена провели все необходимые процедуры. Началось.
Чтобы выгрузить душевнобольных из грузовиков, понадобилось немало усилий, поскольку некоторые из них отказывались выходить. Те, кто все таки вышел, стали рвать на себе одежду, петь, громко кричать и драться. Погода была настолько холодная, был слышен стук зубов за несколько миль.
Большинство сумасшедших были не в восторге от обмена, поскольку никто из них не мог понять зачем их отрывают от привычных с детства мест и высылают непонятно куда. Те душевнобольные, которые осознавали свое положение подняли крик: “Смерть Пакистану!”, “ Да здравствует Пакистан!”. Два или три раза завязывалась потасовка, поскольку, едва услышав эти лозунги, представители разных конфессий приходили ярость.
Бишан Сингх подошел к офицеру, регистрирующему сумасшедших: “Где Тоба Тек Сингх? В Пакистане или Индии?”.
Офицер рассмеялся: “Конечно в Пакистане, к чему эти вопросы?”
Услышав это, Бишан Сингх стремглав бросился бежать навстречу своим товарищам. Санитары схватили его, и развернули обратно, но он сопротивлялся. Он неистово вопил: “Тоба Тек Сингх здесь!! ВЫШЕ ЗАХВАТ САХАР НЕОСТОРОЖНО ФАСОЛЬ ПОХЛЕБКА ТОБА ТЕК СИНГХ И ПАКИСТАН”.
Все попытки убедить его оказались тщетными. Тоба Тек Сингх больше никому не верил. Его попытались повести силой, но он уперся ногами в землю, словно тысячелетний дуб, который мертвой хваткой держится корнями за почву. Не было на свете той силы, которая бы смогла сдвинуть его. Поскольку сумасшедший старик был не опасен, его не стали трогать и оставили стоять. Спустя некоторое время процедура обмена подошла к концу. Закатную тишину разрезал громоподобный крик, вырвавшийся из глотки Бишана Сингха. Толпа санитаров увидела того человека, который все 15 лет денно и ночно провел на ногах. Он лежал неподвижно. Здесь по эту сторону колючей проволоки - Индия, там по ту сторону точно такой же проволоки - Пакистан. Между ними на безымянном клочке земли лежит Тоба Тек Сингх.