-Петр Яковлевич, здравствуйте! - Рома, немного стесняясь, зашел в прихожую и бросил взгляд на дверь Сониной комнаты.
-Подожди, выйдет скоро! – кивнул Петр Яковлевич, а потом крикнул:
-Сонька, твой ухажер пришел, давай быстрее!
Девушка, поправляя на ходу пояс широких, струящихся, словно воды какого-нибудь фантастического, шелкового водопада, брюк, вышла из комнаты, улыбнулась молодому человеку и строго посмотрела на отца.
-Не надо так орать! – сказала она. – Не у себя на работе!
-Ладно, извини, копаешься ты долго. Вот Роман заждался уже! Правда, Ромка? К сессии-то готов?
-Ну, а как же, Петр Яковлевич?! Хоть сейчас!
-Нет, сейчас моя принцесса не разрешит, до встречи в аудитории!
Рома пожал протянутую ему руку, крепкую, жилистую, но с такими на удивление мягкими подушечками пальцев, схватил кепку и выбежал вслед за Соней.
Надо ж было такому случится, чтобы парень влюбился в дочь своего преподавателя… Ну, жизнь есть жизнь, что тут поделаешь!
Бешеный ритм студенческого существования, анатомички, потом практика в больнице, потом снова на лекции – Роман, как и все его однокурсники, крутился, как мог. Пытался даже устроиться на ночные смены в больницу, но не выдержал. Из рук все валилось, глаза слипались, главврач велела возвращаться уже с дипломом и без ветра в голове.
Рома, поникнув, кивнул, забрал из Кадров документы и ушел.
Хирургия… Родные удивлялись, кто-то качал головой, другие фукали, третьи уверяли, что не справится, что слишком мягкотел, маменькин сынок и неженка! Но Рома шел к своей цели, Скоро его заметили преподаватели, стали брать на операции, которые другим были пока недоступны. Рома впитывал все, как пористая, мягкая, податливая губка, наполняясь тем, что проливалось в его постоянно жаждущий сосуд знаний.
Петр Яковлевич Романа сначала не признавал. Этакий всезнайка, объявившийся на курсе после перевода из другого института, мнящий себя будущим светилой, не стесняющийся выклянчить себе место рядом с лучшими практикующими медиками…
Но потом, примерно через полгода, когда Рома вдруг пришел к Петру Яковлевичу в гости, а, точнее, к его дочери, Софии, мужчина взглянул на парня по-другому.
-Сонь, может, не надо? Отец подумает, что я через тебя к нему подбираюсь, чтоб на работу устроил… - Роман все пытался оттянуть момент раскрытия их с Софией отношений. – Неудобно!
-Неудобно по подъездам прятаться, неудобно врать, что я с подружками гуляла, - отрезала Соня. – Я – это я, ты – это ты. Папа – это отдельная вселенная, он всегда отлично чувствует, когда его пытаются использовать. Не бойся! Вот мы и узнаем, зачем ты со мной связался – ради моего отца или просто меня.
Она уверенно взяла Рому под локоть и потащила по тротуару к своему подъезду.
Тогда, в гостях у Сони, они чинно сидели за столом и пили чай из фарфоровых, не больше ладошки ребенка, чашечек. Мармелад, сахарный, ароматный, разноцветными янтарными капельками выглядывал из вазочки. Цветы, воздушные, похожие на салют, астры, которые Роман подарил Анне Семеновне, поставили в стеклянную, всю состоящую из граней вазу. Солнце, бьющее в большое окно, превращало сосуд в сияющую свечу, полыхающую ярко-желтым пламенем. Сонина мама все что-то спрашивала у Ромы, а он боялся ответить не то, лишнее, не подобающее такому уютному, ухоженному обществу семьи врача, профессора, светилы…
Ромины родители, оставшиеся в Серпухове, редко навещали его, да и он сам выбирался к ним разве что на каникулах, да и то всего дня на два.
-Опять некогда? Опять спешишь? – мать, провожала сына, стоя в коридоре и держа в руках сумку с угощением, что приготовила для сына. – Ты бы с отцом побыл, болеет он много, как бы не было поздно…
-Мама, ну, ты что! Не говори ерунды! Мне, правда, нужно идти. Представляешь, Петр Яковлевич мне разрешил посмотреть, как операцию на сердце будут делать! Это, конечно, не мой профиль, но я попросился…
Он еще что-то говорил, отец кашлял где-то на кухне, а мама кивала и прижимала к себе Ромкину шапку, как будто это могло что-то решить, остановить, задержать ее мальчика, заставить оглянуться на пороге и вдруг сказать:
-Ладно, мам, останусь еще на несколько дней. Давай, что по дому надо сделать?
Но вот уже Рома захлопнул за собой дверь, крикнув отцу: «Пока, батя!», вот уже вышел из подъезда и шагает в сторону остановки. А мать смотрит из окошка.
-Оглянись! Ну, пожалуйста, оглянись! Мне так страшно, твой папа умирает, а мне страшно! Останься, сынок! – шепчет она…
…Сын приезжал и уезжал, бросая на прощание свое «Пока».
А потом стало не к кому приезжать. Отец ушел первым, мама тоже долго одна не прожила.
Рома стоял у дверей морга и все никак не решался зайти внутрь.
-Ты врач, ты знаешь, что это неизбежно! – говорил внутренний голос.
Но душа, сочась болью, кричала: «Нет! Только ни они! Другие – пусть, но как же мои-то?...»
Заросло, зарубцевалось, Рома стал жить дальше, продал квартирку в Серпухове, снял в Москве жилье получше. Теперь можно было подумать и о их с Соней новой жизни…
…Соня и Рома, выйдя из дома, шли по усыпанным белыми лепестками плачущего жасмина улицам. Народу на улице было много, конец рабочего дня.
-У тебя когда экзамен? – Соня обернулась. – Завтра?
-Нет, в среду.
-Тогда завтра поедешь в Серебряный Бор? Купаться так хочется!
Рома подумал немного.
-Нет, извини, завтра нужно в больничке немного поработать. Там один добрый дяденька согласился мне показать кое-что интересное. Случай там один…
-Фу, Ромка! Опять ты с этими своими «случаями»! Папа тоже придет с работы, да как начнет: «А вот сегодня случай у нас был!»… Противно! Это ж люди, а не случаи! Они, между прочим, боятся, когда к вам попадают!
-Ладно! Ладно! Понял я, больше не буду…
Молодые люди зашли в небольшой парк. Широкая, металлическая арка, оплетенная стеблями винограда, только-только начала зеленеть, пропуская внутрь паутинки света. Те, путаясь и скручиваясь, ловили в свои сети прохожих, заставляя жмуриться от яркого, висящего на небе, как желтый семафор, солнца.
-Притормози! Не спеши так! – казалось, кричало оно. – Оглянись вокруг, сначала налево, потом направо! Вокруг тебя жизнь, она прекрасна, а ты все спешишь, торопишься…
София села на скамейку и подставила лучам лицо. Бледная, еще не загоревшая кожа просвечивала синевой венок, ресницы трепетали, а губы расплылись в беззаботной улыбке.
А потом Ромка ее поцеловал. Быстро прижал к себе и чмокнул в накрашенные губы, а потом еще и еще раз, потому что почувствовал, что те самые губы, мягкие, пахнущие ванилью, не против, чтобы их вот так вот, на глазах у прохожих, целовал паренек в синей футболке с надписью «РНИМУ».
Ромка участвовал в соревнованиях от института, среди медиков своего потока он был самым быстрым, любые соревнования не проходили без его участия. Футболка с аббревиатурой родной Пироговки часто мелькала на улице, привлекая взгляды попутчиков.
-Смотри, еще один из этих. Страшно уже к ним идти, ко врачам этим! Моему отцу вот, перед операцией, сделали анализ крови, сказали, что вторая, а у него всю жизнь первая была! - разговаривали за спиной молодого человека две женщины.
-Да-да! А меня чуть на тот свет не отправили! Чему их только учат! – отвечала собеседница.
Рома ускорял шаг, Соня одергивала его.
-Чего ты мечешься! Всякое бывает, а ты у меня хороший, я знаю! – она обнимала его за плечо, вдыхая приятный аромат одеколона и сигарет.
Потом, десять лет спустя, одна из этих женщин, идущих сейчас за парнем, привезет к нему свою мать. Конечно, она не узнает в этом бородатом, высоком враче того самого студента, которого видела в парке, не вспомнит, что говорила. Она слепо доверит ему самого дорогого человека, смело кивнет, провожая мать на операцию, потому что другого выхода уже не будет. И Ромка справится. Роман Иванович справится, сделает все, как по учебнику, и еще немного больше, потому что в учебниках описывают случаи, а на столе перед ним, накрытая одной лишь белой, тонкой простыней, дрожащая, с синими губами, будет лежать женщина, которая, как и учила Соня, больше, чем просто случай…
Вскоре София окончила финансовый институт, устроилась на работу в фирму помощником финансового директора. Роман получил диплом врача.
-Ну, что, мать, дело к свадьбе идет? – иногда говорил Петр Яковлевич, смотря на жену. – Оперились наши птенцы, того и гляди, будем их женить!
Но молодежь не спешила в ЗАГС. И денег особо не было, и времени, а еще хотелось пожить «для себя», или друг для друга, тут уж кому что…
-Рома! Ну, где ты? Я ужин приготовила, жду тебя, все стынет! – Соня в который раз оставляла сообщения Ромке, но тот не перезванивал, не отвечал.
…-Роман Иванович, это все! Хватит, Рома! Оставь ты его! – анестезиолог оттаскивал хирурга от стола, но тот все пытался хоть что-то сделать. – Рома, в нем уже ничего нет, понимаешь? И так было понятно, что без шансов!
Рома выругался и, сорвав медицинскую маску, бросил ее на пол.
-Да чтоб тебя! – заорал он. Медсестры испуганно отпрянули.
Андрей, работающий в Ромкину смену анестезиолог, миролюбиво положил коллеге руку на плечо.
-Первый твой? – тихо просил он, когда они уже стояли на лестнице «черного хода» и курили.
Рома только молча кивнул. Раньше тоже были такие исходы, но тогда это были, по сути, не его пациенты, он лишь ассистировал, вся вина, казалось, лежала на ком-то другом. Так было легче. А теперь – смена Романа, его больной, экстренно доставленный вертолетом с места аварии. Рома вспомнил, как фельдшер облегченно вздохнул, вкатив в «Приемное» еще еле дышащего мужчину. Тому медику повезло, ни у него на руках, ни в его смену, не он виноват…
-Ладно. Надо бумажки оформить, - Рома погасил сигарету и толкнул дверь. – Что я сделал не так, а? Ведь завелся же он сначала, ведь показатели, вроде, сносные были!
-Видать, так мужику этому лучше, - пожал анестезиолог плечами. – выжил, остался бы инвалидом. Хотя, не мне судить… - добавил он, вздыхая. – Ты все сделал, как надо. Ты не Бог.
Этого Рома не учел, он пока еще часто забывал, что есть еще другие Силы, высшие, недосягаемые, которые решают, что будет дальше, и будет ли это «дальше» вообще…
Придя в ординаторскую, Рома прослушал сообщения Сони, бросил телефон на диванчик и, свернувшись калачиком, лег. Стало вдруг так муторно, как-то тяжело, захотелось просто забыться сном, пусть на десять минут, на пять, но перестать быть в этом месте, где только что ушел человек, ушел в прошлое вопреки всем Роминым стараниям…
…-Рома! – Соня стояла в прихожей, зевая и кутаясь в теплый, махровый халат. В квартире было холодно, за окном хлестал дождь, надоедливо стуча по железной крыше. – Ну, сколько можно ждать!? У тебя смена заканчивалась во сколько? А ты пришел когда?!
Молодой человек только мотнул головой, бросил мокрые ботинки на коврик у двери и прошел в ванную.
Соня стояла и слушала, как шумит вода, как фыркает Рома, потом что-то упало, Ромка выругался.
-Помочь? – спросила София и, не дождавшись ответа, ушла спать.
И так было все чаще и чаще. Смены, сверхурочные, «подменить», помочь, конференции и выезды в другие больницы…
А София ждала, сидела на кухне, потом переходила в гостиную, включала телевизор и засыпала, потом вздрагивала, думая, что пришел муж… Да и не муж он ей. Так, кто-то, сожитель, что ли…
Сначала, когда Рома привел ее в свою съемную квартиру, они и не обсуждали, кем будут теперь друг другу. Вроде семья, а вроде и общежитие с общей пастелью и поцелуями по утрам.
-Мама, многие так живут. Ну, поженимся, что изменится? Ничего, только проблем больше. Живем, и хорошо! – уговаривала Соня Анну Семеновну, а, заодно, и саму себя.
-Не так нужно, Софочка! Нужно, чтоб все по традициям… Мы вот с твоим папой сначала поженились, а уж потом съехались. Так правильно!
-Все теперь по-другому, поженимся еще!
Соня стала позднее приходить домой. А что туда спешить, если там пусто? Закончила водительские курсы, пошла изучать английский язык.
Рома кивал, целуя ее в макушку по утрам, хвалил, как малого ребенка, и убегал. Но перед этим взахлеб рассказывал, как и что происходит в его жизни, ища в глазах Сони одобрение, восхищение. Но там было только равнодушное спокойствие.
-Ладно, Сонька, я побежал. Я говорил, что в четверг уезжаю?
-Нет, - растерянно пожала плечами София. – Куда?
-В Омск. Там конференция будет.
-А я на выходные родителей пригласила, в ресторанчике столик забронировала. Ты успеешь?
Рома быстро что-то прикинул в уме.
-Нет, я прилечу в пятницу вечером, а в субботу на дежурство сразу. Ну, я пошел!
Дверь хлопала, Рома исчезал, а Соня, сжав зубы, старалась делать вид, что все так и должно быть.
-Жить с врачом сложно, - говорили подруги. – Но тут нужно принять все, как есть. Они, врачи, если уж фанаты своего дела, то до нас, бренных, спускаются крайне редко. Зато всегда хорошо, когда в семье есть медик…
…Они прожили так лет шесть, «для себя», для карьеры и «друг друга».
-Ром! – Соня потрясла за плечо сонного мужчину. – Давай поговорим!
-Да, потом, утром давай, я устал дико… - и засыпал, как будто проваливался в космическую бездну.
-Ром, это важно. Ром, я думаю…
-Сонечка, милая! – мямлил во сне Рома. – Я ничего сейчас не соображаю. Все потом…
-Да… Вот и поговорили! – обиженно вздыхала София. – Спокойной ночи!
-Да, и тебе, Сонечка! – отвечал он сквозь сон. – Я тебя очень люблю!...
…Тогда, оба раза, срок был небольшой, все прошло легко и без последствий. Она пыталась поговорит ьс Романом, но он убегал, всегда убегал…
-Соня! Ты что?! Зачем? – Анна Семеновна испуганно смотрела на дочь. – Это глупо! Был бы у тебя ребеночек…
-Ребенку нужны оба родителя, мама. А Ромы и нет, он весь в своей больнице. Даже когда он дома, его нет. Я хочу уйти от него. Зачем мне лишние сложности?
-Соня…
-Хватит, мама. Ладно, я поеду…
…-Сонь, ты чего? – Рома растерянно смотрел, как девушка аккуратно складывает вещи в большой, желтый, блестящий пластиковыми гранями, чемодан. Кофты, блузки, платья – все ложилось на кровать, скукоживалось, а потом отправлялось в недра дорожного ящика на маленьких, пучеглазых колесиках. – В командировку отправили? Куда?
-Я ухожу, Рома, - ответила Соня, закусив губу. – Знаешь, так будет лучше. У нас все равно ничего не получится.
-Почему? – тихо просил парень.
-Потому что вчера был мой День Рождения, потому что за окном декабрь, а тебе все равно, что у нас нет елки, потому что мне надоело разговаривать с твоим автоответчиком. Мы живем с тобой уже седьмой год, но тебя и нет здесь.
-Но, родная! – Рома попытался обнять Софию. – Это просто такой период. Мне нужно набраться опыта, практики не хватает, да и работы очень много…
-Знаешь, - Соня села на кровать и, обняв подушку, сказала:
-Я не квартирантка, не приживалка, не сожительница, не домработница, которая просто поселилась рядом с тобой. Мы так не договаривались. Мы вроде как семья, хотя ты, наверное, так не думаешь. Кто я тебе? Девушка? Сколько лет мы знакомы, а я все еще твоя девушка. Да тебе плевать, как я живу, что я хочу. Знаешь, неделю назад я была в свадебном салоне. Маша, моя подруга, выходит замуж. Я тоже померила платье. Я смотрела на себя в зеркало и удивлялась, отчего я до сих пор не замужем. Ноги не кривые, лицо вроде тоже нормальное, не уродина, одним словом. Так что же не так? И поняла. Ты – «не так», Ты занимаешь чье-то место, Рома. Место моего мужа. Ты не он, и им никогда не станешь, я не люблю тебя. Всё! Мой папа тоже врач, но он всегда дома ровно через тот промежуток времени, как заканчивается его смена, и приходит поезд на нашу станцию. Он приходит ДОМОЙ, - Соня специально выделила это слово. – А ты приходишь в ночлежку. Тебе все равно, что окно на кухне не закрывается, что кран в ванной свистит, того гляди, потечет.
-Ты мне не говорила! – сердито ответил Роман. – Я починю!
-Я говорила и писала тебе об этом, просто тебе это не важно. А я не хочу быть этим «не важно». Мы так не договаривались!
Она захлопнула крышку чемодана, вжикнула молнией и покатила его по ламинату, оставляя некрасивые, тонкие царапины.
Тыл, такой привычный, как будто раз и навсегда нарисованный на стене за спиной Романа, вдруг рухнул, обнажив пустоту, дышащую одиночеством. Может быть, и лучше, если Рома «оперится», надышится спертым, тяжелым больничным воздухом, задохнется и захлопает ртом, как выброшенная на песок рыба, желая вернуться домой, отрекшись от слепого поклонения своему делу? Одержимая увлеченность работой пожирает, сжигает все вокруг себя, а когда опомнишься, уже поздно, пепел осыпает твою крепость, которую вдруг покинул тот, кто ждал тебя вечерами, зажигая свечу в самой высокой башне, зовя тебя домой…
…Соня вернулась жить к родителям. Переживала ли она? Да. Но расстраивать родителей не хотелось, а еще не хотелось жалости, этих уговоров, что все еще наладится, будет хорошо, и уверений, что Рома очень хороший.
-А я и не знаю, какой он хороший! – быстро одергивала София мать. – Врач, наверное, да, хороший, немного сдвинутый, поэтому хороший. А какой он муж, что он из себя представляет, когда снимает свой халат, когда он не врач, а просто человек, я не знаю. И мне уже как-то все равно. Поиграли, и хватит. Не расстраивайся, мама!...
…-Сонь! Соня, не бросай трубку, Сонька! – поначалу Рома часто звонил девушке, пытался поговорить. – Я был не прав, Я виноват. Но я тебя люблю, мышонок! Давай все сначала начнем!
София спокойно нажимала на кнопку завершения вызова. Она уже поставила точку, шла дальше, жалея, пожалуй, только о потраченном времени. А столько было парней рядом, которых ей пришлось прогнать, думая, что с Романом у них все серьезно…А теперь и нет тех парней, что толпами ходили вокруг, зовя на свидание.
Есть только сегодняшний тест на беременность, который кричал, рисуя две жирные, красные полоски. Он кричал о том, что не став женой, Соня, все же, может стать мамой…
…Елку Роман наряжал в холле больницы. Притащил коробку с игрушками, собрал вместе с электриком двухметровую искусственную ель, и развесил блестящие, ловящие в свой стеклянный плен блики от ламп, игрушки. Медведь-парашютист, белка с огромным орехом, космонавт, смотрящий на мир через перламутровое стекло, грибочки и шишки – все расселись на нейлоновых ветках, покачиваясь от сквозняка, когда «Скорая» распахивая двери, вкатывала очередного пациента…
-А чего ж не дома? – тетя Вера, уборщица, замерла, любуясь гирляндой, золотисто-белой, снежинками засыпавшей новогоднее дерево. – Такие игрушки красивые, Ромка! Их беречь нужно, для деток беречь. Есть детки-то?
-Рано ему еще деток, дай, теть Вер, пожить-то! – Андрей хлопнул Романа по плечу. – Молодой он еще!
-Ну, какой же он молодой?! Тебе, милый сколько? – Вера, прищурившись, осмотрела Романа с головы до ног. – Лет тридцать?
-Тридцать три, - поправил ее Рома.
- У меня в тридцать три уже двое было ребят. Третьего ждали, да не случилось… - Тетя Вера вздохнула. – Семья – это самое главное, Рома, как бы ни было в жизни, а туда всегда бежишь, торопишься!
-Бросьте, Вера Павловна! – медсестра за стойкой администрации поморщилась. – Все это слова. Роман Иванович иногда такой выходит уставший, измотанный, что уже ни до чего. Это для женщины нужно, чтоб за мужем сидеть, мол, защитник, стена, оплот. А таким талантливым врачам, как Роман Иванович, - тут она улыбнулась мужчине. – Это все помеха. Правда, Роман?
-Не знаю, Даша, женат не был, сравнивать не с чем.
Рома поднялся на этаж хирургического отделения, просмотрел карты, включил и выключил монитор компьютера. Спешить некуда, можно хоть до утра сидеть вот так, и никто не побеспокоит, не отвлечет. Ни перед кем не нужно отчитываться, почему ты не пришел домой… И ты ни о ком не волнуешься, можно сосредоточиться на работе.
Наконец смена закончилась. Рома медленно шел в сторону автобусной остановки, когда «Скорая» привезла очередного больного. Снег завалил подъезд к «Приемному отделению», колеса вязли, прокручивались и рассыпали вокруг себя грязный, подтаявший снег.
-Ах, не могу я ближе, ребята! – матерился водитель. – Так выгружайте!
Вслед за людьми в синей форме с надписью «Скорая помощь» из машины выскочила женщина. Маленькая, высохшая, худенькая, она кричала, видимо, звала больного по имени, все рвалась к каталке, которую медики все никак не могли протащить по снежной каше.
-Игорек! – голос женщины срывался на хрип. – Игоречек! Зачем же ты, а? Ты глаза открой хоть, Игорек! Ты же только-только со мной разговаривал!...
Ее отталкивали, уговаривая дать пройти, но она все лезла и лезла к каталке, хватая пациента за руку.
-Женщина! Вы мешаете! Не видите, в вену игла вставлена, а вы ее вырываете!...
-Помочь? – Рома осторожно подошел к ребятам.
-Нет, только бы жена его не мешала! Всю дорогу голосит, сил уже нет!
-Мальчики, родненькие! Дайте, я его позову, он проснется! Непременно проснется! Игорь! Игорь, приди в себя!
-Что у него? – помогая приподнимать каталку, спросил Роман.
-Инсульт, я думаю. Уже четвертый…
-Нет, не надо так, он еще жив, слышите! Аккуратнее его несите, ему же больно! – не унималась женщина.
-Ладно, Роман Иванович, дальше мы сами, - фельдшер благодарно кивнул.
Рома попрощался и пошел домой…
-Хорошо, когда не о ком вот так убиваться, некого оплакивать, - вдруг подумал он. – Столько всего происходит. Но ты знаешь, что никогда ребята не привезут твоего близкого. Нет потому что у тебя этих самых близких.
Родителей нет, жены нет, сестер и братьев не имеется. Один, свободный и ни с кем не связанный. Единичка в штате больницы, в штате населения, потеряшка, которого никто не ищет…
…-Знаешь, вчера старика привезли, - рассказывал потом Роме коллега. – Ну, мы то, да се. Не заводится старик. Прямо в Приемном покое, я только подписал у бригады бумаги, а он, возьми, да и отключись. Жену его мы выгнали, она все мешалась, лезла. Аленка ее за дверь вывела, а у нас никак, прям, хоть плачь. И опять в мою смену... Ну, думаю, все, отмучался. И тут она, жена, значит, прорвалась, и как крикнет у меня над ухом. Мужа звала. И завелся! Плохенько, в реанимации сейчас, но ведь удержала она его… Вот и не верь после этого в мистику!
Роман Иванович отвел глаза и кивнул. Отчего-то вспомнилась Соня. Если бы с ней что-то случилось, он не отпустил бы, не позволил уйти! И она бы его не отпустила, если бы любила… Хорошо, когда есть тот, кто не хочет отпускать…
…-Ром, это я, Анна Семеновна, мама Софии, не узнал, наверное! – услышал Роман однажды в трубке женский голос. – Не отвлекаю?
-Нет, что вы! С Соней что-то? Случилось что? – Рома почувствовал, как начали дрожать руки.
-Нет. Нет, все хорошо. Но я бы хотела с тобой увидеться, поговорить.
-Да, конечно! С Петром Яковлевичем что-то?
-Нет, все живы-здоровы. Ты сегодня вечером свободен?
Они договорились встретиться в кафе, недалеко от Сониного дома.
…Рома спешил. Он пришел на полчаса раньше, выпил пять чашек кофе, чувствуя, что сегодня что-то изменится в его жизни.
-Рома! Здравствуйте! – Анна Семеновна устало опустилась на стул.
-Здравствуйте! - Рома встал. – Что-то будете?
-Да, чай хочу. С медом и лимоном. Ноги ломит, прямо сил нет…Да это все не важно. Я просто больше не хочу молчать. Неправильно это! Странные вы люди, как слепые котята. А еще как упрямые черепашки. Все копаете, копаете, рветесь куда-то, а что вокруг, не видите…
Женщина грустно взглянула на Романа.
Синяки под глазами, борода, совершенно ему не шедшая, грустные, внимательные глаза…
-Устал? – спросила она. – Может, я зря тебя сдернула? Хотя, нет, надо!
-Я слушаю вас!
-Ром, Сонечка не хотела тебе говорить, но ведь у тебя дочка есть. Вот так…
Анна Семеновна вздохнула.
-Как дочка? – изумленно переспросил Роман. – Наша с Соней дочка?! Почему София ничего мне не сказала?!
Он говорил слишком громко, посетители удивленно оборачивались
-Ну, она думала, что не стоит тебя обременять, что ребенок только будет мешать тебе. Она сама прекрасно справляется, денег тоже хватает. Это же ее не первая беременность. У вас могло быть уже несколько деток, но Соня все боялась, что не вовремя. А теперь все же решилась. Она хорошая мама…
-Несколько деток.. – фраза резанула по внутренностям, причинив почти физическую боль. – Несколько… А Соня не дала им родиться, а его ен спросила… Или спрашивала?...
Анна Семеновна осеклась, встретившись с Ромой взглядом.
-Тогда зачем вы все это мне рассказали? Все же хорошо! Я и не нужен. Она решила за меня и ребенка, что я не нужен. А вы что? – Роман скомкал салфетку и бросил ее на стол.
-А что я, я уговаривала ее, мол, не живете вместе, пусть так. Всякое бывает, но ребенок имеет право на папу, а ты – на дочь… Но Соня уперлась. Говорит, что ее дочка, и все. Не хочет, чтобы ты участвовал. Даже в свидетельство тебя не записала.
-Глупость какая-то! – Рома потер лоб. – Сколько ей? Мы с Соней расстались три года назад. Стало быть…
-Ей два с хвостиком. Соня от тебя ушла, о беременности не знала…
Роман вдруг улыбнулся. Анна Семеновна опешила.
-У меня есть дочь! –медленно проговорил мужчина. – Дочка! Это же хорошо, что дочка, правда? Как ее зовут?
-Ирочка. Соня сама выбирала имя.
-Ирина Романовна… - задумчиво проговорил Роман.
-Нет, она записана на дедушку, по его отчеству, - смутившись, тихо сказала Анна Семеновна.
Но Рома не слышал ее. Он вдруг понял, что ему есть, за кого волноваться в этом мире! Надо же, он, оказывается, не один. Где-то есть частица него, она дышит, смеется и просыпается по утрам, смешно морща нос. Его Иришка!
А потом вдруг пришел страх. А что, если с ней что-то случится?! А что, если когда-нибудь ее привезут в «Приемный покой», а Ромы не будет рядом?! А если ее укусит пчела, и не будет адреналина, чтобы купировать приступ аллергии? А вдруг она упадет с эскалатора в метро и разобьется?! А вдруг Соня даст ей не те лекарства, вдруг…
-Я должен поговорить с Софией! – уверенно кивнул своим мыслям Роман. – Обязательно!
-Нет! Нет, что ты! Она будет ругать меня! С Ирочкой все хорошо, она у нас в садик ходит, умненькая, шустрая девочка. Соня ее в ясли отдала, теперь уже в группу постарше перевели.
-Ладно, там разберемся! – Роман Иванович миролюбиво кивнул. – Значит, я уже два года, как счастливый отец! Я отец!...
Анна Семеновна еще долго уговаривала Романа не связываться с Соней, показывала фотографии внучки. А потом заспешила.
-Я пойду, мне Ирочку из сада надо забрать. Соня у нас в командировке.
-Я пойду с вами! – упрямо посмотрел на нее Роман.
-Нет, не путай ты ребенка. Знаешь, что есть, и хорошо. Теперь моя совесть чиста, - протестующе замахала руками женщина. – Соню сначала надо спросить!
Она быстро набросила пальто и вышла из кафе. А в голове роились, метались мысли, страх и гордость за то, что открыла чужую тайну тому, кто имел право ее знать…
…Рома долго не решался позвонить Софии. А потом просто пришел к ним домой.
-Уходи! – Соня стояла на пороге квартиры, захлопнув за собой дверь.
-Почему? Это же моя дочь. Моя и твоя. Я не собираюсь отнимать ее, я хочу просто увидеть ее. Ты не имела права скрывать от меня ее рождение!
-Ой, не нужно тут из себя Рудольфа строить, наша Москва тоже сейчас слезам не верит! Это только моя дочка, я ее родила для себя.
-Что значит, для себя? Она не собственность, не вещь! Она живой человек, маленький, но человек. А у людей есть папы!
-Да? А она не твоя дочь. Ты никоим образом не имеешь к ней отношения. Я не хочу, чтобы ты сначала приручил ее, как меня, а потом опять пропадал на работе, а она ждала бы, когда ты, наконец, соизволишь прийти.
-Такого не будет, - спокойно возразил Роман. – Все уже совсем не так, как было раньше. Не лишай меня шанса!
-Извини, но шанса у тебя никогда и не было. Это мать тебе сказала?
-Не важно. Соня, но ты же расскажешь ей, что я есть, когда она подрастет?
-Нет. Я выращу ее сама.
-Зачем ты это делаешь? – Рома тоскливо посмотрел на женщину. – Ради чего?
-Хочешь знать? А из вредности. Ты мной пренебрегал, доигрался. Думаешь, приятно было быть пустым местом? Вот и ты теперь для нас пустое место, черная дыра, в которую летит твоя жизнь. И пусть. А Иру я смогу удержать рядом, она будет меня любить.
-Соня! Что ты творишь, Соня!- он попытался обнять ее. – Моя глупенькая Сонечка!
-Отстань. Не трогай меня, уходи! – она развернулась и юркнула в дверь.
Рома еще позвонил раза три, потом вздохнул и ушел. Пришло время платить по счетам, он заплатил – собой, дочкой, Сониной прошлой жизнью…
…Роман Иванович медленно потянулся и, коснувшись телефона, лежащего на тумбочке, выключил будильник. Из ванной слышался шум воды. Это Дашка, придя с ночной смены, принимала душ. Вот сейчас она выйдет, вся благоухающая, в коротком, шелковом халатике, который Рома подарил ей на День рождения, сядет на кровать, а потом, нырнув под одеяло, обовьет шею любимого мужчины и жадно поцелует его.
-Даш! Дашка! – застонет Рома. – Ну, мне же пора!
-Знаю. Пять минут ничего не решат… Ну, сбрей ты бороду! Колется!
Потом она засмеется, и ее волосы, густые, пахнущие мятой, накроют его лицо, не давая вздохнуть.
С Дашей было удобно. Она ничего от него не хотела, не требовала, не мечтала о чем-то большем, чем просто жить с хирургом, с которым работает вместе.
Она просто как-то раз осталась у него ночевать, а потом, через неделю, перевезла свои вещи. Рома не знал, против он, или нет. Ему было как-то все равно...
…-Ром, ты что делаешь? – Андрей смотрел на Романа, сидящего на его кухне.
-А что? Я ем твой борщ.
-Нет, ты что со своей жизнью делаешь?
-Не знаю. Некогда мне думать о своей жизни. Не приставай! Люд, налей мне еще супа! – Рома протянул тарелку Андреевой жене, Людмиле.
-Эх, Ромка, сгниешь ты, как пить дать! – Андрей ударил кулаком по столу. – Что тебе эта далась? Она до тебя, по-моему, со всеми уже пожила.
-Андрюш, не лезь! – Люда поставила перед гостем до краев налитую тарелку борща, положила в корзиночку свежего, усыпанного кориандром, Бородинского хлеба и вздохнула. – Рома сам разберется.
-До чего ж ты вкусно готовишь, Людочка! – Рома причмокнул. – Давай, я тебя в личные повара возьму!
-Эй! Ты полегче, - шутливо нахмурился Андрей. – Найди себе свою жену, и пусть готовит! Дашка, небось, не балует тебя!
-Некогда нам. Ты же знаешь, она еще дополнительные смены берет.
-Зачем?
-Не знаю.
-А я знаю, Ром, - Людмила прислушалась, не проснулся ли ребенок в соседней комнате, потом продолжила. – Ее дом на работе. У тебя – это так, мимолетное, если бы ей было хорошо с тобой, у тебя, она б не рвалась на сверхурочные. По себе знаю.
Людмила когда-то тоже работала в больнице, только в детской. Работала на износ, даже раскладушку себе притащила, чтоб ночевать на рабочем месте. У нее был дом, четыре стены, ванная, кухня. Все, как у людей. А что там, в доме-то? А ничего и никого. Только когда появился Андрей, Люду вдруг потянуло домой, потянуло гнездоваться, раскладывать вилки и ножи на красивой скатерти, печь пироги и мыть по весне окна, впуская в комнаты свежий, холодный апрельский воздух… Она строила свое гнездо, потому что пришло время. Работа окончательно отошла на второй план тогда, когда родился ребенок…
-Ладно, ребята, хорошо у вас, но я пойду.
Рома кивнул Андрею, улыбнулся Людмиле и ушел.
-Потеряшка… - вздохнула Люда…
…-Даш, а ты умеешь варить борщ? – Рома сидел на диване и наблюдал, как Дарья что-то ищет в сумочке.
-Что? Борщ? Нет. Закажи, если хочешь. А, хочешь, сходим куда-нибудь, где он есть в меню.
-Нет, я хочу есть его дома. И чтобы его сварила моя женщина.
Даша украдкой улыбнулась.
-А кто твоя женщина? – девушка присела рядом с Романом. – Кто она?
Вот сейчас он сделает Даше предложение, она это чувствовала.
Дашка не любила Романа Ивановича, нет, просто прибилась к нему, как рыбка-прилипала, он не прогонял, а она не считала нужным что-то прояснять в их отношениях.
-Не знаю, Даш, - вдруг ответил он, потянувшись за пачкой сигарет. – Нет ее, наверное, не родилась.
-Как это? А я? – Дарья удивленно отстранилась.
-Ты? Нет, Дашуль, и мы оба это знаем. Ты хорошая, удобная, но с тобой не нужно стараться. Все слишком просто.
-Ну, брось курить, постарайся ради меня. Ведь курить вредно! – она лукаво улыбнулась.
-Нет, это не то. Извини, я поеду на работу, наверное. Что-то там Петрович писал, у них не ладно…
-Чушь. Ладно, беги. А я спать лягу.
Она не попыталась его остановить, не провожала, стоя в прихожей, не напомнила, что нужно взять с собой зонт. Ей будет все равно, доехал он или нет. Она не позвонит, чтобы узнать, ждать ли его к завтраку, не отругает за то, что не взял бутерброды. Она не та… Не та…
Через неделю Рома уехал в командировку, а когда вернулся, Даши уже не было.
-Ты чашку у меня в раковине забыла, - Роман тихо подошел к Даше после смены и поставил на стол пакет.
-Да? Бывает, - девушка кивнула, сделав вид, что очень занята. – Больше ничего не забыла?
-Вроде, нет.
-Если что найдешь, выкини.
Он кивнул.
Опять один. Ну, так, наверное, проще. Так не чувствуешь вины за то, что ты врач, что любишь свое дело, иногда в ущерб родным…
Рома часто думал о дочери. Какая она? Что любит? Представлял себе, как они гуляют вместе, как он ведет ее на линейку в первый класс, а она, маленькая, с бантами, искусно завязанными Соней, хлопает глазами и хватается за его руку.
-Папа! А ты меня заберешь? – спрашивает она.
-Конечно. Или мама заберет. После уроков!...
А потом картинка лопается, вспоротая звонком будильника, и разлеталась по комнате, где не было никого, кроме Романа Ивановича…
…Анну Семеновну привезли вечером. Рома как раз уходил домой и увидел бегущую со стоянки Соню.
-София! – окликнул он ее. – Что ты тут делаешь?
-Рома, привет! – испуганно ответила Соня. – Извини, там мама. Она упала. Я не могла ее поднять, не могла привести в чувство…
Он прочел в ее глазах все – и то, как ей страшно, и то, что она надеется на него, что это еще один шанс начать все сначала. Но только уже совсем по-другому, по-взрослому, начать со зрелой, осмысленной любви, став другим ради их счастья…
Вместе они шли по направлению к дверям Приемного отделения.
-Роман Иванович! Вы что здесь? – улыбнулись ему сестры на посту.
-Женщину только что привезли. Тарасова Анна Семеновна. Что там?
-Павел Константинович осматривает. В третьей, - ответили ему.
Соня ринулась по коридору, Рома пошел за ней.
-Сонь, давай, я сначала схожу.
Он осторожно отодвинул ее от двери и зашел в третью смотровую.
-А! Ромыч! – кивнул ему дежурный врач. – Тут по твоей части ничего нет. Иди с миром.
-Паш, что с ней?
София распахнула дверь и зашла внутрь.
-Мама! Мамочка! – она подошла к койке и схватила пациентку за руку.
-Инфаркт, Ром. Я уже предупредил ребят, сейчас будем поднимать. А вы дочь?- Паша бросил быстрый взгляд на женщину.
-Да. Что дальше, Рома? Что будет дальше? – она вцепилась в руку мужчины.
-Пока неизвестно. Первые сутки решающие, - Паша внимательно смотрел на Соню. Он где-то видел ее, много лет назад, рядом с Ромкой. А, может, и показалось…
-Сонь, поехали домой. Сейчас все равно никто ничего не скажет, а утром я все узнаю.
Роман пытался увести Софию от здания больницы, но она упиралась.
-Нет, Рома, пожалуйста, сходи туда, узнай, посмотри на нее. Мне очень нужно, чтобы ты сам сходил! – она сжала его руку.
-Где Петр Яковлевич, где Ира?
-Они на даче. Приедут только завтра утром. Рома, быстрее, пожалуйста!
-Пойдем! – он провел ее через служебный вход и попросил вахтера налить женщине горячего чая.
-С чего это вдруг? – удивился пожилой мужчина в теплой безрукавке.- Начальство, что ли?
-Нет, это моя жена, - тихо сказал Роман и быстро пошел к лифту…
Вахтер удивленно посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на стоящую перед ним Соню.
-Муж ваш, значит? А все говорили, холостой, холостой!
София неопределенно кивнула…
Потом она внимательнее рассмотрит Ромку, заметит седину, еле уловимую, прячущуюся под копной черных волос, почувствует, насколько спокойнее и рассудительнее он стал. Это был как будто совсем другой человек, который почему-то взял, да и превратился в ее Рому, того, с которым ели одно мороженое на двоих, а вот жизнь разделить не смогли…
…Анну Семеновну выписали через несколько недель. Слабая, бледная, вся вдруг похудевшая, она сидела в кресле, укрытая теплым пледом и смотрела на Соню, которая суетилась, накрывая на стол.
-Сонечка, там печенье, положи на тарелочку.
-Мама, ну, какое печенье, обед же!
-Положи, Ириша любит.
-Хорошо, хорошо, мама. Сиди спокойно!
-Ира! Иди мыть руки, обед готов!
Девочка в клетчатом платье, с длинными косичками, смешно подпрыгивающими за спиной, побежала в коридор, распахнула дверь в ванную и включила кран.
-А Рома? Рома пришел? – Анна Семеновна оглянулась, а потом снова откинулась на подушку.
-Едет. Прислал сообщение, что уже в метро.
-Хорошо, - тихо вздохнула Анна Семеновна. – Очень хорошо…
Рома приехал через полчаса.
-Сонь, я все купил, огурцы только забыл. Сходить?
-Садись уже есть. Переживем без огурцов! – она ласково прижалась к нему, вдыхая чуть заметный больничный, лекарственный запах. – Все хорошо?
-Да, нормально. Как вы, как Анна Семеновна? Врач был?
-Был. Сказал, что мама идет на поправку. Я есть хочу, пойдем, а?...
Ира сидела рядом с матерью и искоса наблюдала за Ромой. Ей еще только предстоит узнать этого человека, привыкнуть называть его папой. Она и не замечала, как похожа на Романа – глаза, улыбка, даже домик из бровей, когда она сердилась – все было копией отца.
София и Роман расписались, пригласив только самых близких. Все было по-взрослому, по-новому.
Андрей и Людмила, стоя в уголке зала, улыбались.
-Нашелся, - прошептала Люда. – Наш потеряшка наконец-то нашелся…
#рассказ-зюзино #истории из жизни #любовь и отношения #врачи #семья и карьера #работа и семья #мужчины и женщины