Выявлена связь психических проблем с постковидным синдромом, число осиротевших в пандемию детей оценили в несколько миллионов, разработчики новых вакцин не могут получить старые, чтобы провести клинические исследования. Об этом — в еженедельном обзоре зарубежных СМИ
После COVID-19 у многих людей месяцами остаются симптомы болезни. Это состояние называют постковидным синдромом, или "долгим ковидом". Крупное когортное исследование, проведенное учеными из Гарвардского университета, выявило, что эта проблема намного чаще встречается у тех, кого перед заражением беспокоили депрессия, тревожность, стресс, одиночество или страх заболеть. Эти факторы риска оказались сильнее, чем гипертония или астма. О работе рассказывает STAT.
Исследователи обработали медицинские данные 55 тыс. человек, большинство из них — белые медсестры из США в возрасте 40–70 лет. Более 3 тыс. из них заболели COVID-19 и указали сведения о симптомах, а об их душевном здоровье судили по опросникам. Те, у кого до болезни были высокие баллы по шкалам депрессии, одиночества и т.д., в 1,3–1,5 раза чаще сообщали, что симптомы коронавирусной инфекции остаются дольше одного месяца. Также эти люди чаще отмечали, что симптомы мешают заниматься повседневными делами.
Чтобы устранить влияние прочих факторов, ученые использовали три модели и сделали поправку на возраст, пол и другие демографические признаки, индекс массы тела и курение, сопутствующие проблемы со здоровьем вроде гипертонии, диабета, астмы, рака. Во всех случаях связь осталась сильной.
Авторы работы подчеркивают: исследование такого типа не способно выявить причинно-следственную связь. Нельзя с уверенностью сказать, что психические нарушения вызывают постковидный синдром у перенесших коронавирусную инфекцию. Но это не значит, что симптомы "идут из головы". В конце концов, у 40% участников с сохраняющимися симптомами не было психологических проблем.
Слабое место исследования — участники сами оценивали свое состояние. Болели они или нет, тоже нельзя было проверить. Однако из других работ известно, что медработники предоставляют достаточно точные сведения. Что почти все участники были белыми женщинами, тоже недостаток — выявленные закономерности следует проверить на более разнообразных выборках. Впрочем, у мужчин в этом исследовании связь психических проблем с постковидным синдромом оказалась еще сильнее.
Полученные результаты еще раз показали, что душевное здоровье не пустяк и что психологическая помощь должна быть лучше и доступнее.
Сколько детей осиротело за пандемию?
К маю 2022 года 10,5 млн детей потеряли родителя или опекуна из-за COVID-19. Таковы расчеты международной команды ученых. Руководитель исследовательской группы Джульетт Анвин в колонке для Scientific American объясняет, какие трудности поджидают сирот и какая помощь им нужна.
Согласно методологии ЮНИСЕФ, сирота — тот, кто лишился хотя бы одного родителя. Чтобы оценить их число, ученые опирались на данные об избыточной смертности в разных странах (по расчетам Всемирной организации здравоохранения, в 2020–2021 годах она составила почти 15 млн человек). По их мнению, потеряли родителя или опекуна 10,5 млн, осиротели — 7,5 млн детей. В предшествующем исследовании та же команда заключила, что две трети сирот — подростки от 10 до 17 лет, а три четверти потеряли отца.
Проблемы маленьких детей, лишившихся родителя или опекуна, заметнее, но и на подростков часто сваливаются тягости: у них может снизиться самооценка, иногда им приходится заботиться о младших братьях и сестрах в ущерб образованию, они могут подвергаться сексуальному насилию и эксплуатации, у них чаще бывают психические расстройства, выше риск самоубийства и нежелательной беременности.
Плохой уход может сказаться на детях независимо от возраста: подорвать физическое и душевное здоровье, замедлить развитие. Даже спустя десятилетия у них бывает повышенный риск суицида, возникновения хронических и инфекционных болезней. Если умер основной добытчик в семье, то жизнь может сразу стать намного тяжелее, причем надолго. Если же ребенок лишается того, кто обеспечивает "социоэмоциональный" уход, то это может повлиять на участие в жизни сообщества. Эти последствия опосредованы составом семьи (сколько поколений живет под одной крышей) и обычаями вроде женитьбы детей ради того, чтобы избежать нищеты.
Джульетт Анвин упоминает программы помощи осиротевшим в пандемию детям, которые развернуты в ряде стран, и призывает сделать что-то подобное на глобальном уровне.
Препятствие перед разработчиками вакцин
Применяемые вакцины от COVID-19 хороши, но оставляют желать лучшего, а разработчики препаратов следующего поколения столкнулись с трудностью. Чтобы проверить экспериментальные вакцины, их нужно сравнить со старыми. Для этого требуется разрешение производителя, но Pfizer, которая выпускает самую распространенную в развитых странах вакцину, его не дает. Об этом сообщает STAT, также обратившийся за комментарием в Moderna, но не получивший ответ.
Вакцины первого поколения нужны в клинических исследованиях для того, чтобы приблизить их к реальным условиям: большинство людей уже вакцинировано, поэтому новые препараты неизбежно придется использовать в основном как бустер.
Вирусолог и иммунолог из Йельского университета Акико Ивасаки попросила в Pfizer дозы для проверки назальных вакцин, но ничего не получила. В июле она подняла этот вопрос на встрече экспертов в Белом доме — советник президента США Фрэнсис Коллинз ответил, что раньше не задумывался об этой проблеме.
Профессор Калифорнийского технологического института Памела Бьоркман рассказала, что в ее лаборатории тоже не смогли получить вакцины для клинического исследования препарата, который мог бы защитить от разных вариантов SARS-CoV-2.
Представительница Pfizer заявила, что компания не принимает и не рассматривает заявки на клинические исследования с использованием ее вакцины от COVID-19. Другой представитель добавил, что Pfizer сама проводит испытания и продолжит делиться полученными данными.