Элизабет Бартон родилась 1506 года в деревне Олдингтон. Была незнатного происхождения и, как большинство девушек низкого сословия, стала служанкой. Мы не знаем, было ли у нее религиозное призвание с юных лет, но это и не имело значения. Для поступления в монастыри требовалось приданое, если только монастырь не был чрезвычайно богат и не решал отказаться от этого требования. Семья Бартон не могла найти средства для монастыря, и Элизабет работала в качестве домашней прислуги, чтобы накопить на приданое.
Бартон поступила на службу в дом Томаса Кобба, который был управляющим в одном из поместий архиепископа Уорхема. Находясь там, Элизабет сильно заболела и пролежала в тяжелом кататоническом состоянии, по некоторым данным, до семи месяцев.
Когда Бартон стало немного лучше, она произнесла пророчества. В какой-то момент она точно предсказала смерть одного из детей Кобба, который также лежал больной. Слух об этом странном и, казалось бы, чудесном событии разнесся по округе.
Ее видения продолжались и она описывала события, происходящие в далеких местах, и души в загробном мире. Людей поражало то, что ее губы не двигались, а голос, казалось, исходил из глубины ее живота, как будто из бочки. Когда она говорила о небесах, ее голос был сладким и мелодичным. А когда она говорила об аде, он был «ужасным» и пугал тех, кто слушал её. Для людей в эпоху Тюдоров это казалось сверхъестественным.
Пришедший в дом Кобба пастор Ричард Мастерс принес весть, что Архиепископ Уорхэм отнесся к видениям Бартон положительно. Он велел позвать его, если у нее еще будут подобные речи, и отмечать их. Архиепископ, утверждая, что речи, которые она произносит, исходят от Бога и что она не должна отвергать и скрывать благость и дела Божьи. Томас Кобб кивнул на подтверждение сказанного пастором. Тогда Элизабет встала, хозяин усадил ее за свой стол вместе с ее госпожой и пастором из Олдингтона.
Она, видя, что ее превозносят и возвышают из-за упомянутых пустых слов, сказанных неразумно по лености ума, когда она добилась такого внимания, как ей казалось, из-за пустяка. Задумалась, как ей получить себе во благо и предпринять все возможное, что бы попасть в монастырь. Но как же она может обмануть тех, кто, будучи в здравом уме и памяти, и которые были готовы сделать так много из её праздных слов.
Элизабет решила. Она «предсказала» что исцелится от своей болезни, если ее отведут в близлежащую часовню Богоматери Корт-а-Стрит, и растущее число ее последователей понесло ее туда. Бартон сопровождала многотысячная толпа, пришедшая послушать чудесную «святую Деву». Прибыв в часовню, Бартон впала в экстатическое состояние перед иконой Девы Марии и, как она и предсказывала, «исцелилась».
Ее видения носили благочестивый католический пыл, призывая людей отказаться от греховных мыслей и жить доброй, христианской жизнью. Бартон увещевала воздерживаться от тщеславия мира и принимать ценности церкви. У неё хватало харизмы, чтобы вдохновлять людей, внимающих её речь, на религиозный подвиг.
Пастор Ричард Мастерс пришел навестить и послушать ее и, очевидно, убедился, что к девушке прикоснулся Бог. Мастерс начал записывать ее пророчества, заполняя её словами целые пачки бумаги.
Опубликованные небольшие книжки в стиле брошюр, содержащие пророчества Элизабет Бартон, были изданы солидным тиражом в 700 экземпляров. Некоторые видели в этом доказательство того, что необученная девушка была избрана Богом, чтобы озвучить Его слово.
Архиепископ Уорхэм решил оплатить обучение Бартон, чтобы она могла поступить в крошечный бенедиктинский монастырь Св. Гроба Господня в Кентербери.
Настоятельница сопротивлялась. Даже если Бартон и не была еретичкой, она была болезненной крестьянской девушкой без приданного. Монастырь был очень маленьким, в нем было всего пять монахинь и настоятельница. Они не могли позволить себе взять на себя бремя заботы о девушке, которая может снова впасть в кому. А настоятельница не была уверена, что ей нужна дурная слава из-за того, что она приютила «воображаемую предсказательницу». Но личное участие Уорхема убедило ее. И после вступления в орден Бартон стала известна как монахиня Кентская.
Она была отдана под опеку духовного наставника, монаха по имени доктор Эдвард Бокинг. До поступления в монастырь у нее не было практически никакого образования. Она научилась читать и писать во время пребывания в монастыре.
По мере того, как слава Бартон распространялась, она начала переписываться с учеными богословами того времени, включая Томаса Мора, епископа Фишера, а в какой-то момент даже написала самому Папе Римскому. Возвышение Бартон, должно быть, действительно казалось ей чудесным. Всего несколько лет назад она была бедной крестьянской служанкой, а теперь она была мистиком с тысячами последователей. Монастырь, в котором она находилась, становился богатым от внимания, которое она к нему привлекала. Паломники приходили, чтобы оставить подношения на месте чуда и встретиться со Святой Девой Кентской.
Бартон начала производить сувениры о своих мистических путешествиях. У нее была вуаль, опаленная адским пламенем, золотая рукопись, якобы лично написанная Марией Магдалиной на небесах, и оскверненный платок, которым она вытерла лицо после того, как Сатана плюнул в нее, когда она отвергла его ухаживания. О ней также говорили, что она совершала чудеса:
«Она продолжала привычно творить чудеса, зажигая свечи без огня, увлажняя женские груди, которые раньше были сухими и нуждались в молоке. Восстанавливая здоровье всех больных, возвращая мертвых к жизни и, наконец, делая все добро всем тем, кто был измерен и дал обет ей в Корт оф Стрит…»
Бартон могла бы еще долго оставаться святым мистиком, если бы не обратила свое внимание на вопрос об аннулировании королевского брака. К 1527 году все знали, что Генрих хотел оставить свою жену Катарину и жениться на Анне Болейн. Элизабет была возмущена этим и начала предсказывать страшные последствия для короля и для Папы, если он согласится на это, и для любых других сторонников аннулирования брака.
Король игнорировал Бартон до тех пор, пока мог. Но ее популярность неуклонно росла, и не только среди крестьян. Она также привлекала внимание знати, включая маркизу Эксетерскую и других, в жилах которых текла кровь йоркистов. Бартон сказала Леди Эксетер, что ее муж унаследует корону. (Это были глубоко опасные слова. Хотя до этого она говорила, что принцесса Мария унаследует трон и выйдет замуж за другого йоркиста, лорда Монтегю. Бартон, похоже, не заметила, что противоречила себе в этих заявлениях).
Бартон просила о встрече с Катариной Арагонской или принцессой Марией, но обе отказались от аудиенции, хотя посол отметил, что они были очень заинтересованы в ней. Возможно, Катарина и принцесса опасались показаться сторонниками политических заявлений Бартон и рассердить короля. Она писала им обоим, но нет никаких свидетельств того, что они когда-либо отвечали на ее письма.
В 1528 году Уорхэм написал Вулси и сообщил, что Бартон желает поговорить с Генрихом, хотя он не знает, хорошо или плохо то, что она хочет сказать. Как ни странно, король решил предоставить ей аудиенцию.
Элизабет Бартон была либо чрезвычайно храброй, либо безрассудной. В разговоре с ним она, очевидно, предупредила его, что архангел Михаил сказал ей, что будут ужасные последствия, если он расстанется со своей женой Катариной. Она призывала Генриха уничтожить еретиков из «Нового учения» которые начали сомневаться в папской власти после учения Лютера. Генрих, по-видимому принял речь Бартон как бред и отослал ее обратно в Кентербери. Но Уорхэм регулярно отправлял ему депеши о ее высказываниях.
В 1529 году у Бартон была вторая аудиенция с королем, на которой ее риторика переросла в угрозы. Она заявила, что если он женится на Анне Болейн, то не проживет и часа после этого. Генрих пытался убедить ее в обоснованности своих аргументов в пользу аннулирования брака, но Бартон была непоколебима в своих убеждениях. Некоторые источники утверждают, что сторонники Анны Болейн пытались подкупить Бартон, чтобы она замолчала, и даже предлагали ей место при дворе Анны, но Бартон отказалась.
Очевидное терпение Генриха в деле Элизабет Бартон кажется удивительным, особенно в свете того, что случилось с другими, кто встал на его пути. Но, похоже, его остановило то, что им не в чем было ее обвинить. Во всяком случае, пока.
Генрих был странно щепетилен в вопросах соблюдения закона. Если закон мешал ему, он менял его так, чтобы его действия были вполне законными.
К несчастью для Генриха, эти две встречи, на которых Бартон дерзко осудила короля в лицо и ушла невредимой, только повысили ее авторитет в глазах ее последователей. Даже Генрих, как они видели, был в благоговении перед ней.
Продолжение читайте здесь:
-------------------------------------
Подписывайтесь на канал, ставьте лайк. Это помогает развитию канала. #история #короли #наука
---------------------------------------