Знакомо ли вам чувство, которое испытываешь, пробуя ядреный хрен или злую горчицу? На секунду язык и верхнее небо обжигает огнем и они вдруг теряют чувствительность. Затем приходит черед обоняния: оно внезапно пропадает, чтобы через секунду вернуться гораздо более острым и детальным. И тут — бац! — в затылок ударяет мягкая тяжелая лапа, заставляя голову чуть качнуться вперед. В глазах набухают слезы, сотрапезники смотрят понимающими взглядами, ожидая непременного «Ух!» На лице сама собой вдруг появляется широкая улыбка, от которой уханье становится чем-то средним между оханьем и аханьем. А окружающий мир ненадолго проявляется с небывалой резкостью и чистотой.
Такое чисто гастрономическое ощущение то и дело настигало меня во время чтения книги Александра Строева «Штукатурное небо». Только-только распробуешь вкус очередного рассказа, крошечной пьесы или стихотворения, а тут он — бац! — и резко меняется. А дальше все как положено: и перехватившее дыхание, и мягкий удар, и слезы.
Не помогает даже подзаголовок «Роман в клочьях», вынесенный на обложку. То есть да, разумом понимаешь, что тебе предстоит то и дело переключаться между вряд ли связанными между собой обрывками. Чувства с этим не согласны. Они числят роман — романом, и упорно нанизывают прочитанное на какой-то прозрачный, но очень твердый стержень.
Эффект этот тем более заметен, что практически каждый «клочок» сопровождают развернутые ремарки двух персонажей — Петра Исаевича и Павла Исаевича. Намек более чем прозрачный. Но и без него было бы понятно, что это кто-то наблюдающий за развитием и сплетением сюжета со стороны, извне. Точнее, даже так: Извне. Где оно находится и в какой связи с героями книги состоят исаевичи — непонятно. Да и неважно, если честно. Все равно их абсурдистские диалоги играют роль скорее приправ и подсказок, чем основного блюда и главной сюжетной линии.
Мне трудно представить себе, как можно читать «Штукатурное небо», скажем, за обедом или на сон грядущий. Роман настолько встряхивает — и мысленно, и телесно (см. вступление), — что не оставляет и после того, как отложишь книжку. Он бродит внутри как потерявшийся кот в чужом дворе. Он то и дело напоминает о себе внезапными озарениями и пониманиями: ах вот что, оказывается, имелось в виду!.. вот, значит, как он это закрутил!.. так вот это откуда!.. И каждое маленькое сатори заставляет тело вздрагивать и подскакивать, а губы — складываться в дурацкую счастливую улыбку.
Как достигается этот эффект, понять трудно. Впрочем, на первый взгляд кажется, что чего-чего, а как раз понимания «Штукатурное небо» не требует. Роман затягивает в себя, вынуждает плутать по нему, как по зеркальному лабиринту, обманывает и подбрасывает развилки. Чтобы путешествовать по «Штукатурному небу», нужно следовать исключительно за чувствами. А понимание приходит позже, когда удается вынырнуть наружу — и удивиться, какой, оказывается, вокруг до скуки привычный мир.
Роман в клочьях категорически сопротивляется попыткам определить его жанр. Начинаешь читать — и думаешь, что взял в руки абсурдистское произведение. Тем паче, что в качестве одного из эпиграфов взята цитата из Эжена Ионеско. Продолжаешь читать — и замечаешь, что имеешь дело с классическим даже не пост-, а постпостмодернизмом. Следом — пронзительный до холода на щеках рассказ о первом в жизни опыте смерти близкого человека. Чуть дальше — коротенькое стихотворение с удивительно объемным и чувственным «Новый год пахнет луком и холодом».
Пахнет. И книга пахнет. Очень по-разному, очень резко, очень характерно. Незабываемо. Как умеет пахнуть только свежеоштукатуренный потолок в привычной квартире. Вроде стены старые — а потолок новый. Новизной пахнет. И на небо похож…
Александр Строев «Штукатурное небо». Издательство «Т8 Rugram», Москва, 2021 год.
#книги
#книжный гэндальф
#rugram
#блог о книгах
#литература