«Жанна была существом, настолько возвышавшимся над обычным уровнем смертных, что равного ей невозможно найти за тысячу лет. Этапы её процесса передают факты, остающиеся живыми до наших дней, не стушёвываясь и не теряясь в тумане прошлого. Сами слова, исходившие из её уст, позволяют каждому поколению судить о ней. Она представляет собой, с беспримерным совершенством, чистое воплощение природной доброты и всякой человеческой доблести. Непобедимая смелость и бесконечное сострадание, добропорядочность простых людей и мудрость праведных исходят сиянием из её сердца. Освобождая свою родную землю, она прославляет Бога».
Интересно, что эти яркие слова принадлежат Уинстону Черчиллю - руководителю народа, который в то время оккупировал Францию.
По существу первый серьезный труд на русском языке, посвященный вере святой Жанны, вышел в свет только совсем недавно. Это книга С. С. Оболенского «Жанна – Божья Дева» (Гlариж, 1988).
Скрупулезно изучив все имеющиеся свидетельства о Жанне, С. С Оболенский приходит к выводу, что ее религиозность, уникальная для Запада, глубоко созвучна тому типу духовности, который в XIV-ХV веках возобладал на православном Востоке, а в Новое время проявился наиболее ярко в жизни и духовном подвиге Серафима Саровского.
Богословским выражением этого духовного опыта стало учение архиепископа Григория Паламы (Византия, XIV в.).
Согласно паламизму, Божественная сущность, принципиально непостижимая для человека, извечно изливается «вовне» в виде Энергий, которые человек воспринимает как душой, так и телом. Стяжание этих Божественных Энергий (или Духа Божия) становилось основной целью христианской жизни. Вероятно, самое глубокое расхождение между христианскими культурами Запада и Востока было вызвано тем, что католическая Церковь в свое время отвергла и этот опыт, и это учение как ересь. Однако струя этой древней традиции, восходящей к раннему христианству, сохранилась и в западном христианстве.
Канцлер Гlарижского Университета Жерсон оказался первым крупным деятелем Церкви, признавшим подлинность духовного призвания Жанны. Его поразила глубина и точность, с какой это неграмотная девятнадцатилетняя девушка отвечала на самые сложные богословские вопросы, а «экзамены» ей устраивали суровые!
Несмотря на различия времени, возраста, образа жизни, сущность ее мистического опыта очень близка к тому, что мы знаем о преподобном Серафиме Саровском.
Известны рассказы очевидцев об исходившем от нее «свете». Удивительно, что свидетели эти говорили почти теми же словами, что Мотовилов о Серафиме Саровском.
Жанна была очень сдержанна в рассказах о своих откровениях, однако считала себя обязанной отвечать на вопросы высоких церковных руководителей. Она «проrоваривается», что постоянно «советуется» со святыми, в особенности с Екатериной и Маргаритой, что к воинскому служению ее призвал архангел Михаил, он и руководит ею. Она очень часто причащалась, пропустить обедню было для нее большой потерей. Она обычно подолгу в одиночестве молилась перед Распятием. Характерно, что во время своих видений она никогда не впадала в «экстаз». Порывистая и непосредственная по натуре, она всегда сохраняла ясность мысли, женственную мягкость, доброжелательность, естественность поведения в самой непривычной обстановке. Несмотря на ее привлекательность и беззащитность, неизвестно ни одного случая, чтобы кто-то покушался на ее честь – а нравы в армии того времени были очень грубые. Исходившая от нее Божественная сила покоряла всех, а в бою наполняла мужеством сердца воинов. «Когда с нами Жанна, каждый из нас стоит сотни» – это слова одного из солдат.
Она запрещала королю мстить своим политическим противникам, требовала милосердия к пленным – и в этом тоже была причина ее успехов. Когда Жанна, подобно светлому ангелу, мчалась во главе войска на приступ крепости, сердца врагов (они ведь тоже были христиане!) охватывало чувство смущения и неправоты их дела.
В первой личной беседе с наследником престола Карлом VII она ответила ему на вопрос, с которым тот за несколько лет до этого обратился в тайной молитве к Богу. Тогда он поверил ей и пошел за ней к трону и к победе. Однако Жанна настойчиво внушала ему, что он – только слуга Божий, а настоящий «король Фрации» – caм Иисус Христос. Конечной целью своего призвания она считала защиту Константинополя от «сарацин» силами объединенной Франции.
В этом она видела исполнение пророчеств Апокалипсиса, которые она воспринимала как задание. В ее светлом эсхатологизме, устремленном не к мрачным ожиданиям конца, но к позитивным историческим целям, снова можно увидеть родство духа Жанны и преподобного Серафима.
Подводя итог своему исследованию духовного подвига Жанны, С. С. Оболенский пишет:
«То, что разделилось в нашем мире и преступно восстало друг против друга, - самозабвение в Боге и творчество на земле, утверждение реальности Духа и правда светского дела, монархическая этика служения и героический порыв к свободе, величие национального подвига и жажда вселенской справедливости – все это дано как единое целое в серафической святости Жанны д' Арк».
Лев Регельсон
Библейский текст, наверно, наиболее подходящий к уникальному духовному опыту Жанны:
По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. (Матф.17:1-3)
