Контакт с Еленой стал возможен только через неделю после её госпитализации. Она не позволяла прикасаться к себе никому, даже медсестрам, поэтому пришлось отказаться от капельниц, сведя лечение к таблетированной терапии. Лена подозрительно следила за действиями медсестры, которая раскладывала таблетки или приносила еду, находясь на безопасном расстоянии от неё. Так же, с недоверием и опаской, она смотрела и на психолога. Словно готовилась к обороне. Отвечала медленно, с задержкой, тщательно подбирая слова, и внимательно следила за его реакцией.
Не смотря на недельную терапию, она выглядела изнурённой и напуганной. На вопрос психолога она ответила, что не может полноценно спать уже несколько недель, ей удаётся заснуть только после приёма таблеток, но даже они не особо помогают: среди ночи её поднимает с кровати очередной кошмар. Просыпаясь, она чувствует такой страх и беспомощность, что утро она встречает, забившись в самый дальний угол палаты, откуда хорошо видны окна и входная дверь.
«Чего Вы боитесь, Елена?». После долго молчания ответ: «Ничего… Месяц назад я была у психиатра, он поставил диагноз тревожное расстройство личности». Она впервые взглянула в глаза доктору, словно пытаясь угадать, верит ли он ей. «А как вы спали раньше? Вас и раньше что-то беспокоило?» - «Да», - последовал неожиданно быстрый ответ. Что это за страх, что заставляет Елену скрывать его от других?
Девушка смогла открыться доктору только на третьей сессии. Почти четыре месяца назад она пережила сексуальное насилие прямо у себя в дачном доме, людьми, которым она доверяла. Рассказывая об этом, она сидела на краешке дивана, монотонно раскачиваясь и обхватив себя руками, словно ограждая себя от этого страшного мира, но готовая в один миг вскочить и принять бой. Сильнейшая агрессия, исходящая от неё, сшибала с ног. Эта агрессия могла причинить вред не только окружающим, которых бы Лена посчитала угрозой, но и для нё самой. Она разрушала свою «хозяйку» чувствами вины и стыда. Елена винила себя в том, что с ней произошло, что не смогла справиться, не смогла догадаться раньше. Она считала, что теперь её жизнь не принесёт ей ничего хорошего, она этого недостойна, она «виновная», «грязная», «плохая».
Елене поставили новый диагноз - «посттравматическое стрессовое расстройство». Девушка будто «застряла» в том страшном для неё моменте, снова и снова переживая ужас, боль, страх и беспомощность. Её будто не существовало «до» травматического события, память сохранила только момент её падения, её поражения. Крайне важно при лечении ПТСР отделить собственно травматическое событие и связанные с ним воспоминания от пациента, сформировать у него новый, положительный образ себя. Превратить его травму из живой и кровоточащей раны в картину прошлого негативного опыта.
Помимо медикаментозной и поддерживающей терапии, направленных главным образом на снижение тревоги и депрессии, Елене была назначена экспозиционная терапия, которая помогает изменить восприятие травмирующего опыта, например, способом десенсибилизации и переработки движением глаз. Пациента просят следить за движением пальца терапевта в то время, пока пострадавший воображает, что переживает травматическое событие, говоря о нём, об эмоциях, которые оно вызывает, оценивая их интенсивность. Во время процедуры специалист также помогает формировать новые, положительные образы вместо тех, что были связаны с травмой.
Воспоминание о травме не исчезает, но перестаёт ранить человека. Через три занятия Елена почувствовала, что острота переживаний снизилась, она позволила поставить себе катетер для капельницы. В тот же день на приеме у психолога она впервые за 4 месяца заплакала, страх и агрессия сменилась гореванием. А это уже первый шаг к принятию травмирующего события. Елене предстоит долгий путь и серьезная работа над собой, но теперь она знает, что справится.
_________________________________
Онлайн-консультации с опытным психотерапевтом в клинике Корсаков доступны каждому.