Глава 2.
Они сыграли скромную свадьбу, вопреки всем стандартам девичьих мечтаний о пышном платье и шикарном торжестве. Она была из далекой провинции, ее родители хоть и хотели помочь, но не могли сделать это так, чтобы удовлетворить все его потребность. О переезде к ней в маленький городок даже речи не могло быть. Ему пришлось бросить учебу и устроиться на работу. К сожалению, без образования и родительских связей выбор у него был не велик и зарплата очень скромной, поэтому денег категорически не хватало.
Беременность была тяжелой, постоянно требовались деньги на лекарства. Помимо этого, еще съемное жилье, еда, транспорт, да и все расходы сейчас легли только на его плечи. Началась суровая самостоятельная жизнь без дотаций от богатых родителей. Денег не хватало ни на что, они еле как сводили концы с концами. От старой жизни у него осталась только машина, которая, кстати, тоже требовала обслуживания. Все статьи семейных расходов выливались ему не в хилую сумму.
Сейчас ему приходилось экономить и считать каждую копейку, что его безумно раздражало, угнетало и даже злило.
И конечно же бытовые заботы не давали ему покоя. Привычная жизнь в роскоши с прислугой сменилось на суровое существование в бедности. Злость и недовольство нарастали с каждым днем. Дома он был раздражительным, все чаще срывался на беременную жену. В их семье постепенно сменилась атмосфера с любви на ненависть, все меньше они говорили друг другу нежный слова и все чаще ругались.
Он не мог забыть привычную роскошную жизнь. Ему нестерпимо хотелось вернуться в нее, окунуться с головой во все блага, которые были у него и его друзей. Вновь стать ничем не обремененным холостяком. Он скучал по безудержному и беспечному веселью, по жизни, в которой не нужно себе ни в чем отказывать, только лишь наслаждаться. Он завидовал своим друзьям, у которых это все было.
Поняв, какой монетой за свой выбор пришлось отплатить, он потерял ценность того, что имеет сейчас. Суровая, тяжелая жизнь каждый раз возвращала его в реальность. Гордость не позволяла обратиться к родителям за помощью. Все что он имел его начало тяготить и висеть камнем на шее. Слишком тяжела оказалась для него самостоятельная жизнь.
В нем с каждым днем возрастало напряжение, злость и даже ненависть. Он все чаще уходил из дома куда-нибудь подальше, забывая о беременной жене. Их дом больше стал только для нее, он потерял всякое желание бывать в нем. Эта маленькая квартирка больше не казалась ему уютной и родной.
В один прекрасный день мы были приглашены в загородный дом на день рождение нашего общего знакомого. В то время, его жена была уже на восьмом месяце беременности и ее не пригласили, он был этому только рад. Ведь ее присутствие напоминало ему, то, ради чего он отказался от всего, что имел. Даже ее сложная беременность и угроза преждевременных родов, не имела для него никакого значения.
Она почти никуда не выходила из дома. Даже малейшие физические нагрузки ей давались очень тяжело, она быстро уставала. Но невзирая на рекомендации врачей ей приходилось выполнять все бытовые задачи самостоятельно, ведь муж постоянно пропадал на работе или с друзьями. Она было морально истощена.
Когда я приехал за ним, выяснилось, что жена не осведомлена о планах мужа, он просто не посчитал нужным объясняться, и поставил его перед фактом. В этот момент она чувствовала себя чужой и ненужной.
Ее душа рвалась на части от боли. Попытавшись хоть как-то переключить фокус вынимания на себя, она робко напомнила ему, что он обещал провести с ней выходные. Но эти слова, не имели уже никакого значения. Он все решил. Я испытал испанский стыд за своего друга и вышел из комнаты.
Несмотря на закрытую дверь и разделяющую нас стену, до меня все ровно доносились обрывки их разговора и ее плачь. Она умоляла его остаться, а он был тверд в своем решении. Ему не хотелось провести выходные, утопая в домашних делах. Она говорила ему о любви, а он ее винил во всем, что с ним произошло…
Он кричал ей страшные слова о ненависти к своей жизни, работе и к ней.
Она в последний раз попыталась его остановить, сказав - «прости», но он вышел из дома, громко хлопнув дверью, даже не простившись.