Имя Героя Советского Союза Николая Петровича ФЕДОРОВА еще при жизни стало легендарным. Именно командир партизанского отряда Федоров осуществлял руководство по уничтожению одного из фашистских палачей — наместника Гитлера в оккупированной Белоруссии Вильгельма Кубе.
Вильгельм Кубе прибыл в Минск в августе 1941 года с личными указаниями от Гитлера навести в Белоруссии «истинно арийский порядок». В городах и селах республики зловеще замаячили виселицы, сжигались и разрушались деревни и города, уничтожались тысячи мирных жителей, военнопленные. В кругу своих ближайших сподвижников Кубе не раз повторял: «Надо, чтобы только одно упоминание моего имени приводило в трепет каждого русского и белоруса, чтобы у них поджилки тряслись, когда они услышат: «Вильгельм Кубе». Я прошу вас, верных подданных великого фюрера, помочь мне в этом».
Архивы, в том числе и германские, свидетельствуют, что Кубе десятки раз лично присутствовал на массовых казнях. Садист приходил в неистовую радость, видя, как под пулями падают люди. По его приказу несколько дней не разрешалось родственникам снимать с виселицы повешенных, убирать с мест казни трупы.
Кубе распоясался неслучайно. Вся система фашистского человеконенавистнического государства толкала его слуг на преступления, толкала и заранее оправдывала.
Ни один фашистский вояка не мог быть подвергнут за совершенные преступления судебному преследованию. Еще 30 марта 1941 года, на совещании руководящего состава вермахта, Гитлер цинично подчеркивал, что «речь идет о борьбе на уничтожение... На Востоке сама жестокость — благо для будущего».
— Так что никакой пощады тем, кто не хочет нам покориться! — кричал Кубе, потрясая приказами Берлина.
Ho палач был в то же время трусливым и осторожным. Чувствуя, что за ним могут охотиться партизаны, он ежедневно менял автомашины, запутывал маршруты поездок. Даже охрана узнавала о его планах за минуты до выезда.
Федоров знал: есть решение Центрального штаба партизанского движения и подпольного ЦК Компартии Белоруссии казнить Кубе. Это решение подкреплялось приказом высшего командования Красной Армии. «Запомните, приговор окончательный, — сказали B. Федорову, когда направляли в тыл врага. — Пусть знают оккупанты, что мы остаемся хозяевами на своей земле».
Выполняя волю народа, Николай Петрович приступил к организации труднейшей операции. Через партийное подполье он связался с руководителем одной из групп — Марией Борисовной Осиповой, известной под псевдонимом Черная. Партизаны и подпольщики решили через Осипову установить связь с Еленой Мазаник — горничной в доме Кубе. Осипова ответила с уверенностью: Елена не от кажется от задания. Так оно впоследствии и вышло.
Из рассказа П. Д. ТРОШКОВА, бывшего партизана-минера:
— Я, по законам конспирации, не знал, естественно, всего плана, разработанного командиром. Я был, если можно так выразиться, его техническим помощником. Мне Федоров сказал: «Подготовить мину с часовым устройством нажимного действия и, когда придет Осипова, научить ее пользоваться взрывателем».
Из рассказа Героя Советского Союза М. Б. ОСИПОВОЙ:
— Под началом Федорова были отработаны все детали операции. Помощники Николая Петровича С. Хренов и П. Трошков обучили меня искусству минирования. Я должна была поделиться опытом с Мазаник.
Ранним сентябрьским утром они вручили мне мину, дали последние наставления, угостили завтраком и стали собирать в обратный путь. Рассиживаться было некогда, ведь мину нужно еще пронести в Минск, через несколько КПП пройти.
Но как ее пронести? Попытались заделать в каравай хлеба. Посмотрели, покрутили, нет, не чистая работа! Кто-то притащил тыквы. Спрятали мину в Тыкву. Нет, тоже не то. И тут дочь хозяев, у которых я скрывалась в последнее время, 15-летняя Яна Дрозд предложила корзину с брусникой. Сейчас, — сказала она, — как раз сезон лесных ягод.
Так и сделали: мину спрятали на дно, засыпали брусникой, а сверху положили рядком куриные яйца, чтобы при подходе к КПП, если потребуется, разбить их и размазать по ягодам. Фашисты на такие «подарки» не позарятся.
Из рассказа Героя Советского Союза Е. Г. МАЗАНИК:
— Утром встала рано-рано. Была среда, банный день. Достала старенький портфель, сунула туда полотенце, мочалку, мыло. В сумочку, с которой каждый день хожу на работу, положила мину, прикрыла ее сверху батистовым платочком. Благо, она не большая была, чем-то гранату напоминала.
Я знала, что на первом посту будет стоять пожилой Фридрих. Его не проверки я очень боялась. Уже несколько дней, проходя мимо него, показывала свою сумочку. Он привык, что она пустая, и уже пропускал меня без обыска. И в тот раз — улыбнулся и пропустил во двор. Но неожиданно появился дежурный офицер. Он заставил солдата проверить портфель, а сам полез в сумочку. И сразу увидел батистовый платок, которым была прикрыта мина.
— Вам понравился платок? — улыбнулась я. — Для подарка вашей фрау я завтра принесу такой же, новый.
Смотрю на него так весело, даже игриво и думаю, полезет в сумочку? Не полез. Я взлетела по лестнице, заперлась в туалете. Подвязала мину под грудь, опустила платье. Вроде ничего, незаметно.
Хожу с миной по дому, и начало мне казаться, что она стала тикать, да так громко — на весь дом! Бросилась в туалет, вынула свой «медальон», послушала. Ни звука. Это мне со страха почудилось. Посмотрела на себя в зеркало — дрожит челюсть. Повязала косынку так, будто у меня болят зубы.
Осталось самое главное заложить мину под матрац. Но мне не разрешили заходить на второй этаж, где была спальня Кубе. «Моим» был только третий этаж. Спальню убирала горничная Галя. У входа в коридор, где размещалась спальня, всегда дежурил один и тот же офицер, угрюмый, злой. Но я уже заранее продумала, как отвлечь его на несколько минут от двери. Он любил поесть и попить кофе... За хлопотами я и не заметила, как подошел Кубе.
— Что с тобой? — услышала его голос за спиной. Он смотрел на меня так пристально, как будто догадывался, что у меня мина. Приказала себе не опускать глаза, не отводить взгляда. Иначе поймет.
— Зуб болит. Всю ночь не спала, голова кружится, и ноги не держат. Отпустите меня к зубному врачу, господин генерал!
— Хорошо, разрешаю...
Генерал уехал в комиссариат, его детей повезли в школу. Уехала и жена гауляйтера вместе с горничной Галей. Бегу на кухню к кухарке Домне и го ворю:
— Сегодня возле спальни мой любимый офицер дежурит. Угости ты его кофе с бутербродом.
И сую ей в руки пять марок. Во всем она была неприступная, а до денег охочая. И тут взяла. Заскочила я в кабинет, достала из-под рубашки мину, завернула ее в детские штанишки, схватила в другую руку ведро с тряпкой и к офицеру — на второй этаж. Говорю ему: спуститесь на кухню, Домна приглашает вас на кофе и бутерброды.
Он пошел на кухню, а я полетела в спальню. Тут я раньше никогда не была. Две кровати стоят рядом. Та, которая стоит ближе к печке и над которой висит портрет фюрера, — Кубе. Стала на колени, завернула мину в батистовый платок и сунула ее под бечевки между пружинами. Держится хорошо. Для верности я села на матрац, подпрыгнула, но мне показалось, что я положила мину слишком близко к ногам. Достала и заложила ближе к изголовью. Снова села на матрац и покачалась. И в этот момент услышала в коридоре шаги. Это возвращался дежурный офицер. Он даже опешил, увидев меня в спальне.
— Ты что тут делаешь? — заорал во всю глотку.
— Нитки ищу, — отвечаю я как можно спокойнее и показываю ему детские штанишки. — Фрау Анита приказала заштопать.
— В тюрьму, в концлагерь пойдешь! Сюда никто не должен входить! Вон отсюда!
Видимо, есть у человека какие-то запредельные силы, которых и сам не знает. Они то и помогли мне сойти вниз, напустить беспечный вид, спокойно объяснить охране, что генерал разрешил уйти к зубному врачу.
В отряд мы добрались лишь ранним утром 22 сентября. Николай Петрович Федоров сразу же успокоил: «Дети в безопасности». Их, оказывается, вывезли накануне подпольщики Вячеслав Стефанович и Татьяна Мазнякова. Эта мера оказалась более чем своевременной. Сразу же после взрыва гитлеровцы ринулись за нами по известным им адресам, но там уже никого не было.
Первым долгожданную весть об уничтожении Кубе принес в отряд связной из Минска. Потом и Тимофей Зверьков, переводчик отряда, поймал Берлин... Крутил, крутил приемник и вдруг ошалело закричал:
— Ура! Официальное сообщение, гитлеровцы скорбят по своему псу, будь они прокляты...
Через некоторое время из Центра приказали непосредственных исполнителей казни Кубе отправить B Москву. В дождливое октябрьское утро провожали партизаны своих славных товарищей. Вместе с Марией Осиповой, Еленой Мазаник улетел и Николай Петрович Федоров.
Из рассказа генерал-полковника в отставке ф. Ф. КУЗНЕЦОВА, бывшего заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии:
— Днем 22 сентября мы получили по рации известие об убийстве Кубе. И почти одновременно пришло сообщение TACC, официально подтверждавшее сообщение наших разведчиков. Помню, развернул я утром «Красную звезду» и с волнением прочитал: «Женева, 22 сентября (ТАСС). В Берлине официально объявлено о том, что в Минске прошлой ночью убит германский «генеральный комиссар» Белоруссии Кубе, как известно, снискавший себе своими кровавыми расправами над белорусским населением и грабежами мрачную славу одного из самых жестоких гитлеровских палачей».
29 октября 1943 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении М. Осиповой, Е. Мазаник звания Героя Советского Союза. Федорова наградили орденом Ленина. Высокие награды получили и некоторые другие подпольщики.
17 апреля 1944 года в стычке с карателями Федоров погиб. Это был тяжелый удар для всех, кто его знал. Однажды после одного из совещаний, проходившего в кабинете Сталина, Верховный Главнокомандующий попросил меня задержаться и неожиданно поинтересовался:
— Товарищ Кузнецов, а какова судьба Федорова, организовавшего уничтожение Кубе?
Я рассказал о новых операциях, проведенных доблестным военным разведчиком, о том, какую ценную информацию получал от него Генеральный штаб. Погиб Федоров, погиб, как и жил, храбро.
Это известие, по всему было видно, взволновало Сталина. Он встал из-за стола, закурил и вдруг спросил:
— А вы не помните, как мы отметили Федорова за его подвиг?
После моего ответа Сталин удивился: «Как могло случиться, что Федорова не представили к званию Героя Советского Союза?» Я попытался ответить. Сталин раздраженно прервал меня:
— Сейчас не время искать виновных. Нужно как можно быстрее исправить ошибку ради светлой памяти героя, ради его семьи! — Походив минуту, Иосиф Виссарионович предложил: — Составьте представление на звание Героя Советского Союза посмертно майору Федорову. Сегодня же обсудим этот вопрос.
Через день мне стало известно, что Указ о присвоении Н. П. Федорову звания Героя Советского Союза подписан.
О. МОСКОВСКИЙ, А. СГИБНЕВ (1991)