1. Безумное море, словно набравшись сил за время долгого затишья и ныне желая показать всем свою мощь, исступлённо бушевало. Ночное небо было полностью затянуто чёрными тучами и не показывало ни одной звезды, что могла хоть немного вернуть потерянную надежду на появление света. Вокруг царствовала тьма; она то и дело оглядывала свои владения и проверяла, не ослабла ли где её власть. Мрак, кажется, поглотил весь мир и лишь изредка отступал, позволяя оглядеться вокруг, благодаря ослепительным вспышкам молнии, разрезающим тяжёлый небосвод на неровные части с обугленными краями. Крупные дождевые капли, нескончаемым потоком падающие с неба, стремились, видимо, ещё больше увеличить количество воды, которое, правда, уже и так доходило до предела. В устрашающей непогоде чувствовались невыносимая ненависть ко всему живому и сумасшедшее желание снести всё на своём пути, приходящие в таком масштабе только после продолжительного накопления отрицательного внутри.
Шторму удалось отыскать несчастную жертву и, поставив цель окончательно погубить её, набраться новых сил. Этой жертвой, столь несправедливо попавшей под горячую руку безумия стихии, оказался небольшой корабль, плывший в родную бухту после выполнения назначенной миссии.
Экипаж догадывался о надвигающейся катастрофе, но не подозревал, насколько серьёзны её проявления, и, будучи слишком уверенным в собственных силах, торопясь передать важные сведения, решил рискнуть. Раньше достаточно дружная команда под руководством бессменного капитана не раз преодолевала разнообразные препятствия, даже находясь на волосок от смерти, так что не имела поводов сомневаться в профессионализме и покровительствующей им удаче. Частые везения притупили их трезвое сознание, от которого в первую очередь и зависит успех в любом деле. На этот раз настоящий риск осознали слишком поздно, когда исправить ошибку уже было невозможно. И расплата за совершённое оказалась гораздо более серьёзной по сравнению с самой неточностью, как, впрочем, случается почти всегда.
Судно долго билось со злостной стихией, не признавая своё поражение и веруя в скорое завершение пыток, но всё было тщетно, ведь скромные - даже, вероятно, жалкие - силы людей ни за что не сравнятся с невероятными силами бушующего моря, не готового к компромиссу с моряками, прежде недооценивающими его мощь. Через полтора часа упорной борьбы, когда шторм достиг своего пика, корабль всё-таки решил сдаться, лелея надежду на милостивую пощаду. Однако погода, разгорячившись, и не думала проявлять доброту, собираясь уничтожить ослабевших соперников в пух и прах, чтобы вдоволь насладиться победой. Сначала экипаж сохранял спокойствие, лишь посмеиваясь над случившейся ситуацией, потом действительно начал тревожиться, всё так же пряча страх забавными шутками. Но вскоре стало совсем не до смеха: огромные волны принялись заливать палубу, забирая с собой всё, что не было достойно прикреплено, и сбивая с ног моряков, а ветер начал сносить наклонившуюся мачту и срывать уже наполовину мокрые паруса под яростный полёт холодных брызг, не оставляющих сухим никого и ничего. Команда предалась всепоглощающей панике, и о контроле над ситуацией было забыто. Все вспоминали свои семьи, друзей и любимых, жалели о совершённых ошибках, проклинали весь мир и, главное, капитана, принявшего решение плыть. Прежде они сами настаивали на этом, а теперь пытались передать ответственность за всё произошедшее единственному человеку, уменьшив долю грехов в своём сердце. Некоторые из них бездумно бегали по палубе, поскальзываясь, спотыкаясь и падая навзничь, другие, дрожа, прижимались ко всему, за что только могли уцепиться, третьи в страхе сидели в трюме, четвёртые пытались опустить запасную лодку на воду, чтобы хоть ненадолго продлить стремительно подходящую к завершению жизнь.
И среди хаоса оставалась лишь одна стойкая фигура, не покидающая свой пост и с вызовом смотрящая вперёд. Это был капитан, что сожалел об ошибке и принимал свою неправоту, но продолжал отчаянно искать выход, не поддаваясь губительному ужасу. Он лихо управлял штурвалом, всматриваясь в море, ощущая направление порывов ветра, пытаясь определить местоположение и не сбиться с курса.
2. «Ещё буквально вчера - да даже сегодня вечером - я шутил над жизнью, не ценил её, не ставил ни во что, ведь она не хуже и не лучше других, а обычная, среднестатистическая, безынтересная и невыдающаяся, но... она моя. Это моя жизнь, моё право видеть, слышать, ходить, дышать, чувствовать, любить. И, наверное, если бы мне предложили с кем-то поменяться, я бы отказался, несмотря на частые недовольства теми или иными случаями. Неужели придётся с этим расстаться прямо сейчас? Я не могу, у меня столько всего запланировано. Видимо, погрузившись в работу и остальные дела, я забыл самого себя. Я забыл, что значит «жить» и лишь в последние минуты наконец-то вспомнил. Почему же осознание быстротечности приходит так поздно, когда уже ничего нельзя изменить? Да лучше бы оно вообще не приходило! Было бы менее тяжело уходить. Как я мог прежде горевать по проблемам в работе, невзаимным чувствам и другим пустякам, если, в сущности, это такая мелочь, даже не стоящая внимания? О, я готов с искренней улыбкой вынести абсолютно любые испытания, что может придумать судьба, лишь бы жить, жить! Лишь бы чувствовать утреннюю прохладу, слышать знакомые голоса, ощущать мягкую траву под ногами, скакать на вороной лошади, видеть её глаза».
#молодыелитераторы
#Абинский
#писатели
#молодыеписатели
#БлинцовскаяДиана