И как следствие этого под ударом оказалась мирная жизнь старой Европы вследствие того, что акулы криминального мира уже не могли преспокойно плавать себе в своих собственных мутных водах. Теневой стремительно расширяющийся бизнес стремился к расширению устоявшихся границ постсоветских пространств, требовали новые территории и совершенно неудивительно, что хищные взгляды акул вперились в европейское подбрюшье, стая хищных рыб стремглав бросилась в атаку. Классические каноны европейского криминального сообщества оказались попраны стремительно наступающими с востока лихими деловыми парнями, руки которых были по локоть замараны в человеческой крови. Нам, полицейским приходилось с трудом отражать эти атаки напасти из бывшей советской империи, клин, который мы создали и выпестовали, с трудом затыкал ту пробитую брешь, в которую стремительно врывались всё новые и новые взбаламученные бандитские волны. И надо сказать, что успех был во многом на их, а не на нашей стороне. И поэтому эти все встречи, конгрессы, совещания, которые так радужно устраивали как российские, так и украинские власти напоминали тщательно выверенный спектакль, высокопарную говорильню, пустое сотрясание воздуха за которым не стояло ровным счётом ничего, жалкое подобие иллюзии какой-то бурной деятельности.
Хотя, конечно, стоит всё же сказать, что те парни, что, засучив рукава, за грошовую зарплату, головную боль, цирроз печени от потребляемой дешевой водки, чистили эти авгиевы конюшни заслуживали безусловно самой высокой оценки своей деятельности. Но они были слишком малочисленны, слишком слабы, слишком беззащитны перед буквой бездейственных высокопарных неисполняемых законов. Как в той арии пелось, люди гибли за металл, а многоликий сатана там правил бал. В конечном итоге многих убивали в кровавых схватках, многие погружались в пучину алкоголизма, спивались и умирали, немало находилось и тех, кто рано или поздно, прельстившись короткими прелестями роскошной жизни, переходили на другую сторону, ощутив тщетность своей тягостной повсеместной, вынимающей все соки борьбы с многоликой гидрой. Катились грохочущий валы бурных волн шторма 90-х годов 20-го века.
Всё это было присуще без исключения всем странам бывшего СССР. Разница заключалась только в том, где и насколько это было выражено. В отношении криминальной пропитки общества, разгула хаоса и беззакония особенно выделялись Россия и Украина. В России помимо огромной территории на которой бесчинствовали многочисленные банды с представителями всех народностей этой многогранной страны, был ещё и пульсирующий гнойник в виде погрязшей в окончательном хаосе и кровавой вседозволенности республики Ичкерия, выбрасывавшей во внешней мир зловонные волны наркоторговли, исламского экстремизма и терроризма, воровской торговле нефтью. Вследствие огненным валом, прокатившимся по Северному Кавказу двух войн порядок в этой мятежной республики с невероятно гордым духом свободы, независимости, суровой решительности и жёстких межтейповых законов порядок всё же удалось восстановить. Правда отголоски этих войн в виде изуверских и крайне жестоких террористических актов ещё немало звучали в течение доброго десятка лет по всей территории многострадальной, пережившей немало ужасов на своём веку Российской Федерации. Несколько иная картина наблюдалась на Украине.
Хотя, конечно, там не было таких мятежных территорий вроде Чеченской республики, не было чудовищных гражданских войн, там, к невообразимо терпкому убойному коктейлю стремительно богатеющих чиновников, безудержного криминала, всеобъемлющей нищеты примешивалась одна вишенка, которой было суждено сыграть свою роковую роль в произошедших впоследствии событиях – имя этой вишенки было крайний национализм.
Национализм. С одной стороны, вроде бы и совокупность гордых идей, проникнутых любовью к родине, с другой стороны уродливый звериный оскал многочисленных ультраправых группировок, которые цепными псами, обуреваемые так называемой национальной идеей готовы растерзать любого оказавшегося на своём пути, уничтожить любое проявление инакомыслия. И всё это прикрыто красивыми лозунгами и возрождении так называемой государственной национальной идеи. Вот только рамки этой самой пресловутой государственности и национальной идеи эти бравые представители сами определяют как им самим угодно или же как вздумается тем, кто руководит ими извне, так называемые скрытые в зыбкой тени кукловоды. И представители крайне правых группировок для них наиболее удобны потому как в своей совокупности они представляют собой наиболее бедные, тёмные слои населения, придерживающиеся самых консервативных взглядов, живущих низменными инстинктами, не способные рассуждать самостоятельно и алчущие какого-то поводыря, который им так жизненно необходим потому как именно он может указать новые жизненные приоритеты, указать путь. Только дорога эта ведёт либо в ад, либо вообще в никуда. Прошлое для них единственная доминанта и константа к которой следует стремится, болото со своим затхлым мирком является приоритетом их жизни. И в достижении своего пути они купаются в реках крови, поедают плоть своих жертв. И это было в той или иной степени присуще людям разных национальностей. Были безусловные лидеры, легко манипулирующие тёмным, забитым и убогим стадом, свирепой сворой волков, сметающей всё на своём пути.
Франция знала свои Бретань и Вандею, забитые в рванье и нищете тёмные, практически безграмотные крестьяне под руководством дворян, которые их гнобили и истязали веками, уничтожали свет другой Франции, страны, рождённой в горниле революции. Германия видела путь низкорослого ефрейтора с сальной чёлкой и бешеной манерой ораторствования, гибельную для целой нации дорогу на которую сперва ступили разорённые и униженные первой мировой войной, голодающие пивные бюргеры, так же не отличавшиеся образованностью и расширенным кругом интересов. Вся Южная Америка; Бразилия, Аргентина, Чили, Парагвай и Уругвай в послевоенные годы сотрясалось от бесчисленных локальных войн между левыми и крайне жестокими реакционными правыми правительствами по большей части из бравых кретинов в генеральских мундирах и с вечными солнечными очками, по их мнению, придававшие им невероятную крутость и мужественность. Они в свою очередь управляли целым сонмом глупых безмозглых, рождённых в нищете и грязи безграмотных животных, которые входили в число коммандос с руками по локоть в крови. И ими всеми безраздельно владели идеи национального величия, столь аккуратно и изящно вложенные закулисными хозяевами, что действовали по программе печально знаменитой «операции Кондор» о которой я уже имел честь упомянуть ранее и с отголосками которой я столкнулся в ходе расследования этого необычного дела, ведшего меня прямиком в чертоги старинного дворянского замка в земле Баден Вюртемберг.
Возможно мне кто-то возразит, что всё это было характерно для бедных стран с полным отсутствием такого понятия как демократия в 20-м веке, что Франция, Германия и ряд других государств всё это прошли очень давно. Смею резонно возразить. Страна в Северной Америке, кичащаяся своей давней демократией и приверженностью к такой ценности как свобода слова и дела, Канада имеет опыт тёмного разгула и вакханалии правых сил, щедро сбрызнутого соусом слепого клерикализма на протяжении нескольких десятков лет.
В каждом взбаломученном и взмутнённом водовороте верховодил либо какой-то один стяжатель демон, либо этих демонов было несколько. На добрых два десятка лет в Канаде тоже был такой повелитель зла тёмных времён, имя ему было Морис Дюплесси. Вспоминая чёрно-белую фотографию из далёких сороковых годов, живо представлял себе несколько грубые, но холёные черты этого ангела добродетели на службе зла, суровый хищный ледяной взгляд, некое подобие ухмылки на квадратной челюсти. (20 апреля 1890 — 7 сентября 1959) — премьер-министр Квебека в 1936—1939 и 1944—1959 годах. Профессиональный адвокат. Начинал карьеру в Консервативной партии Квебека. В 1935 году основал партию под названием Национальный союз (Union nationale) и стал её лидером, а в 1936 году новая партия пришла к власти.) Под его необычайно чутким руководством Квебек погрузился во тьму, где коренным образом тщательно подавлялось всяческое инакомыслие, громились профсоюзы, ожила и ухмылялась в своём оскале недодавленная инквизиция в лоне католической церкви, допущенной к кормушке власти и к рычагам управления в Монреале и вокруг оного. Как одно из проявлений этой потрясающей «демократии» явились так называемы знамениты «Сироты Дюплесси», несчастные дети, чья вина заключалась лишь только в том, что они появились на свет вне брака, одобренного этой самой пресловутой церковью. Вина их была выявлена и за этим следовало наказание по степени изуверства не знавшее себе равных. Эти несчастные ребятишки вначале помещались в церковные общины, монастыри, сумасшедшие дома, где их безапелляционно объявляли умственно неполноценными, а церковники и эскулапы, радостно потирая руки и впитывая щедрую финансовую поддержку господина Дюплесси, ставили над ними свои чудовищные эксперименты. И продолжалось это не один год подряд.
Как водится в старинном афоризме – всё, что имеет начало, имеет и свой конец. По счастью время правления этого изувера и религиозного фанатика подошло к концу, всё вернулось на круги своя и Канада снова стала жить нормальной полноценной жизнью. Вот только это тяжелое наследие в виде «сироток Дюплесси» гражданское общество приняло достаточно неохотно и очень поздно признало сам факт преступлений высшей власти, церковная же власть со свойственным ему лицемерием, не признало плоды своих помыслов и действий и по сей день. И конечно забавно было наблюдать за тем как представители нынешней канадской власти ратуют за те странные представления о демократии в их собственном понимании в той стране, где под влиянием небольшого числа сторонников ультраправых сил родилось и выпестовалось такое уникальное для всего цивилизованного мира понятие как крайний украинский национализм…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…